«Где ты ее подобрал?»

«У Айуппы». Болан увидел, как поднялись брови Хэннона. «А все было наоборот».

«Что у нее за позиция?» Спросил Хэннон.

Болан объяснил ему это в двух словах, стремясь наилучшим образом использовать их сокращающееся время.

«Федерал, под прикрытием. Она работала на Томми Дрейка».

«Я бы сказал, что она без работы». Хэннон сменил тему. «Что у тебя есть?»

«Я работаю над вашим кубинцем», — сказал ему Болан. «Пока ничего конкретного, но я связался с кем-то, кто, возможно, имеет к нему отношение».

Хэннон нахмурился, глубокие морщины прорезали его обветренное лицо.

«Твой кто-то, случайно, не парень по имени Торо, не так ли?»

Болан прямо посмотрел бывшему детективу в глаза, ни разу не дрогнув.

«Никогда не знаешь наверняка».

«Забавно», — задумчиво произнес Хэннон. «Кто-то выдернул его с окружной фермы этим утром. Вышел сухим из воды. Они обшаривают каждый куст отсюда до Таллахасси».

Болан молчал, наблюдая за Хэнноном и ожидая, когда тот продолжит. Когда он заговорил снова, голос бывшего капитана детективов был медленным, низким.

«Знаешь, я встречался с ним однажды, когда работал в отделе по расследованию убийств. Мне пришлось расспросить его об одном буйном солдате, который тряс умников».

«Он был полезен?» Спросил Болан.

«Как камень. Он рассказал мне все, что я должен был знать, и никогда не сказал ни единого чертова слова».

«Кубинцы ценят лояльность».

«Думаю, и некоторые другие тоже».

Болан развел руками.

«Англоязычный гражданин не может быть незаметным среди изгнанников. Если Торо сможет помочь мне добраться туда, куда мне нужно, я поблагодарю его за поездку».

Глаза Хэннона сверкнули в его сторону.

Болан нахмурился. «Что сказали твои контакты».

Хэннону потребовалось некоторое время, чтобы ответить.

Болан продолжал изучать лицо мужчины. Очевидно, его отталкивала мысль о том, чтобы вызволять заключенных из тюрьмы. Парень всю жизнь упорно трудился, пытаясь посадить их туда и удержать там. Это было вполне понятно, но никак не повлияло на боевую ситуацию Болана.

Хэннон наконец скорчил кислую мину, прежде чем ответить на вопрос Болана.

«Паршивый ноль. В файлах слишком много названий улиц, чтобы они могли отследить Хосе 99. Я не мог давить слишком сильно, не вызывая вмешательства».

«Неважно. В любом случае, это был рискованный шаг». Мак Болан колебался, не желая еще глубже вовлекать Хэннона, но не видя никакого выхода из положения. «Мне нужна услуга», — наконец сказал Палач.

«Стреляй».

Но в тоне звучала осторожность, и Болан знал, что он балансирует на грани доверия Хэннона, его терпения.

Прежде чем он успел ответить, Эванджелина вернулась из туалета. Теперь ее волосы до плеч были аккуратно зачесаны назад, и Болан снова поразился ее сходству с Маргаритой. Он удивлялся, что не заметил этого в ней, когда они встретились в первый раз, несмотря на обстоятельства… и так же быстро он задался вопросом, насколько это могло быть просто продуктом его собственного воображения.

В любом случае, леди была живым памятником чему-то из прошлого, еще одной остановкой на адском пути личной, бесконечной войны Болана. Частичка Маргариты жила в ней, через нее, и он сделает все, что в его силах, чтобы сохранить эту частичку, позволить ей расцвести и вырасти во все, чем она могла бы быть.

«Куда мы идем дальше?» — спросила она, обращаясь сразу к обоим мужчинам, но сосредоточив свое основное внимание на Палаче.

Он посмотрел ей прямо в глаза, прежде чем ответить.

«Не мы, Эванджелина… Ты останешься здесь ненадолго… ради безопасности».

Он заметил испуганный взгляд Хэннона, но сейчас не было времени просить об одолжении. Теперь Болан сосредоточился на леди, прочитав на ее лице гнев и предательство.

«Остаешься?» недоверчиво спросила она. «Нет! Я спасла тебе жизнь. Я привела тебя сюда».

Солдат кивнул.

«И я ценю это. Это одна из причин, почему я не могу рисковать, беря тебя с собой».

Под мрачным гневом промелькнуло удивление.

«Одна причина? Какова другая?»

«Я лучше двигаюсь сам по себе. Ты замедлишь меня, убьешь одного или нас обоих».

Сначала леди выглядела немного обиженной, но она быстро оправилась, вспыльчивость и раздражение взяли верх над уязвленной гордостью.

«Я могу защитить себя, сеньор. Я воин, una soldada, как и вы».

«О, нет, ты не такая». Болан поднялся со стула, приближаясь к ней, довольный тем, что она не отшатнулась от него. «Ты совсем не такая, как я, Эванджелина. Когда вы в последний раз убивали человека? Можете ли вы вспомнить, как пахла кровь? Как выглядели его мозги, когда вы приставили пистолет к его голове и опустили курок?»

Говоря это, солдат ткнул указательным пальцем в ее хорошенькое личико, кончик пальца остановился у нее между глаз.

Она вздрогнула от его прикосновения, но не отстранилась.

Болан вонзался в нее безжалостно, ненавидя боль, которую он причинил ее глазам, зная, что мягко обойти препятствие невозможно.

«Ты когда-нибудь перерезала горло, Эванджелина? Ты знаешь, каково это — распиливать плоть и хрящи, словно разделываешь жаркое, только жаркое все еще борется за свою жизнь?»

Одинокая слеза прочертила блестящую дорожку на одной щеке.

«Я никогда не убивала человека», — сказала она тихим, дрожащим голосом. «Но я могла бы. Я знаю это».

«Не торопись», — сказал ей Болан, позволив мягкости прокрасться в его голос.

Он нежно взял ее лицо в ладони, нежно вытирая слезу.

«Я солдат», — повторила она.

«Прекрасно. Так что живи, чтобы сразиться в другой раз».

Она сопротивлялась, но теперь уже более слабо.

«Я выбираю свои бои», — сказала она тихо, со слезами на глазах.

И Болан знал, что теперь она у него в руках.

«Извини. Это занято».

«А если я откажусь остаться?»

Это был скорее вопрос, чем вызов. Он чувствовал, что сейчас большая часть борьбы покинула ее.