Болан чувствовал, что выдыхается.

«Мне нужна помощь, Торо. Все, что угодно».

Кубинец поколебался, наконец заговорил:

«Возможно, я смогу что-то сделать», — сказал он. «Но отсюда…»

Его пожатие плечами было красноречивым, и Болан понял намек. Громко и четко. Он просмотрел возможности в чем-то вроде второй квартиры, быстро придя к решению.

«Мы можем с этим разобраться», — сказал он.

Джон Хэннон положил телефонную трубку и держал ее поверх ладони, как бы для того, чтобы она не выскользнула. Или чтобы его рука не дрожала. Он ожидал чего угодно, но даже при этом от глубокого знакомого голоса у него по спине пробежала дрожь.

Это был голос откуда-то из-за края Ада.

Голос воина.

Были сомнения, несмотря на кроваво-громовую встречу, которая спасла ему жизнь, но сейчас Хэннон не сомневался. Он был убежден без тени сомнения.

Он только что разговаривал с мертвецом.

Хэннон вел священную войну солдата в городских джунглях Майами. Он прошел огненный путь коммандос через континент и обратно, пока не достиг огненной кульминации промозглым днем в Центральном парке Нью-Йорка.

Бывший капитан детективов ожидал какой — то реакции, чего угодно, кроме внезапного чувства потери.

Смерть солдата оставила после себя пустоту… в Ганноне.

Но солдат не погиб в далеком Нью-Йорке. Он был жив и сражался в Майами. Сражался, весьма вероятно, за саму жизнь.

А за что еще?

Утренний звонок был сокращенным, загадочным. Воин назвал кодовое имя, стоически выслушал, когда Хэннон ничего не ответил, и пообещал, что будет поддерживать связь.

О, да. Джон Хэннон не сомневался на этот счет.

Тем временем все, что ему нужно было сделать, это выследить безликого кубинца, скрывающегося где-то в Майами или окрестностях, точно определить его местоположение, подставить его — для чего?

Он нахмурился. На этот счет тоже сомнений нет.

Этот коммандос не был известен тем, что брал пленных.

Хэннон отогнал эту болезненную мысль прочь. Война пришла к нему; он не искал ее, но раз уж ввязался, был доступен единственный выход. Капитан детективов будет продолжать до тех пор, пока не увидит проблеск дневного света на другом конце провода или пока враги не остановят его насмерть.

Прямо сейчас его ограниченной целью был кубинский стукач, известный как Хосе 99. И найти его могло быть проблемой, если только…

Он снял телефонную трубку, набрал номер по памяти, представился и подождал, пока установят пластырь. Еще мгновение, и к нему обратился второй сильный знакомый голос.

«Доброе утро, Джон. Как дела?»

«Держусь. Не тороплюсь».

«Это хороший способ принять это», — серьезно сказал ему капитан Роберт Уилсон.

Было очевидно, что Уилсону хотелось бы подробнее расспросить его о вчерашнем фиаско. Хэннон достаточно долго проработал с Уилсоном в отделе убийств, чтобы интерпретировать интонации его голоса. В первую очередь он был детективом отдела по расследованию убийств, но также был самым близким другом Хэннона.

«Мне нужна услуга, Боб».

«Итак, стреляй».

«Я ищу кубинца, и он может быть в ваших файлах. У меня есть только название улицы».

«Да?»

«Его зовут Хосе 99. Это немного, я знаю…»

В голосе детектива отдела убийств послышалось подозрение. «Это как-то связано со вчерашней перестрелкой?»

Хэннон ненавидел лгать своему другу, но это было неизбежно. Он старался казаться искренним.

«Это не связано. Я работаю над отслеживанием пропуска, и у меня ничего быстро не получается».

«Понятно». В его голосе на другом конце провода слышался скептицизм. «Я расскажу об этом, но не ожидайте слишком многого».

«Ценю это. Послушай, Боб, я хотел бы помочь тебе с другим делом».

«Ну, если у вас нет никакой информации….»

Уилсон оставил заявление без внимания, дав ему шанс проболтаться, но Хэннон промолчал.

«Знаешь, если бы там вообще что-то было, я бы посвятил тебя в это».

«Я надеюсь на это, Джон».

И в голосе Боба Уилсона было что-то очень похожее на грусть.

«Если ты выяснишь что-нибудь об этом Хосе…»

«Я тебе позвоню», — сказал ему Уилсон. «А пока почему бы тебе не взять небольшой отпуск? Отдохни немного».

«Я намного опережаю тебя. Просто нужно прояснить несколько вещей, прежде чем я потрачу время».

«Ага. Джон?»

«Да?»

«Следи за своей задницей».

Бывший капитан детективов улыбнулся.

«Я всегда так делаю».

Боб Уилсон откинулся на спинку своего вращающегося кресла и сердито уставился на молчащий телефон. Он почувствовал желание перезвонить Джону Хэннону, но отбросил его. У него не было времени играть в кормилицу, особенно когда столичный Майами находился в эпицентре бушующей волны преступности. Стопки папок из манильской бумаги, сложенные на его столе, безмолвно свидетельствовали о том, с какой нагрузкой столкнулся отдел убийств в эти дни.

Раньше это был письменный стол Джона Хэннона… Офис Джона Хэннона. Уилсон понимал, что многим обязан пожилому человеку. Бывший капитан детективов научил его большей части того, что он знал о выживании на улицах — тому, о чем никогда не упоминали в полицейских академиях. И однажды Хэннон буквально спас ему жизнь. Да, об этом нельзя забывать.

Они работали над чередой убийств проституток, в результате которых Джек Потрошитель выглядел гуманным. Улик было мало, но благодаря череде удачных случаев они, наконец, сузили круг подозреваемых до одного существенного: большого и плохого, шестикратного неудачника, психопата-женоненавистника с чередой жестоких инцидентов за плечами. Ходили слухи, что он взял в руки нож, чтобы самостоятельно провести небольшую гражданскую реконструкцию.

Они выследили его до захудалой ночлежки, и Хэннон занял переднюю позицию, Уилсон ехал с дробовиком, а униформа была выставлена для прикрытия отступающих. Прежде чем они успели добраться до комнаты субъекта, он встретил их на грязной, узкой лестнице, шестое чувство психа предупредило его об опасности, подтолкнув к нападению.

Воспоминания о той отчаянной битве в темноте все еще вызывали у Уилсона тошноту. Он поднимался по лестнице, на шаг опережая Хэннона, когда перед ним в воздухе замаячил рычащий человекоподобный монстр. Пальцы-когти сомкнулись на трахее Уилсона, и мясницкий нож метнулся к его лицу, когда ревущий «Магнум» Хэннона опустил занавеску.