Он присоединился к движению против Кастро в Майами в то время, когда правительство США с улыбкой смотрело на это. Он чувствовал себя преданным движением, ради которого рисковал своей жизнью, и искал способ отомстить своим предателям. ЦРУ помогло ему отточить свои боевые навыки, и в то же время они научили его всем мрачным реалиям силовой политики, работе с мафией для достижения конечных результатов, использованию кого угодно и чего угодно, что могло бы помочь делу.

Затем семью Орнелас снова постигла трагедия. Рауль потерял еще одного брата в заливе Свиней, убитого артиллеристами Кастро на пляже, когда американская воздушная поддержка не прибыла по графику. Он видел, как движение изгнанников предали так называемые друзья, как США прекратили поддержку и закрыли тренировочные лагеря во Флориде и Луизиане, преследовали лидеров движения, наконец, разорвали отношения с Фиделем.

Для Рауля Орнеласа ракетный кризис, как и все остальное, начиная с 1961 года, был показухой. Он быстро понял, что значение имеет только конечный результат. Не обращайте внимания на меняющийся идеологический покров, который можно надеть, а затем сбросить в одно мгновение, для удобства.

Власть и богатство были ключами, и он был полон решимости заполучить их любой ценой.

Теперь Орнелас служил сам себе, работая бесплатно на любого, кто платил ему цену. Сегодня цену принесли наркотики и терроризм за правое дело.

Но его беспокоил завтрашний день. В Майами явно надвигался сильный шторм, и он не мог сказать, с какой стороны дует ветер. И теперь, каким-то образом, Торо снова оказался на свободе, возможно, уже разыскивая его.

Когда-то они были друзьями, Орнелас и Торо, когда оба были молодыми, идеалистичными солдатами за свободную Кубу. Так или иначе, Торо так и не перерос наивный идеализм. Он все еще верил в справедливость капитализма для людей. Он сопротивлялся всем попыткам прозреть. Это сделало его препятствием, которое нужно было устранить, чтобы Рауль Орнелас смог продвинуться вперед.

Снять его было на удивление легко. Доверие Торо, его чувство чести и лояльности в конце концов сработали против него. Он отказывался видеть, что вокруг него были те, кто предал бы его, если бы цена была подходящей.

Орнелас отказался убивать Торо. Это была тактическая ошибка, о которой, как теперь полагал Орнелас, он вскоре пожалеет. В то время этого казалось достаточным, чтобы подставить Торо и отправить его в тюрьму. К тому времени, когда Орнелас добьется освобождения, солдаты Торо будут надежно заперты в частной армии Рауля. Они будут видеть больше действий, зарабатывать больше денег. И когда-если— Торо выиграет условно-досрочное освобождение, он будет забыт.

За исключением того, что прямо сейчас он отсутствовал, и внезапно дела у Рауля Орнеласа начали идти наперекосяк.

Он чувствовал, что с каждым мгновением возбуждается все больше и больше, отчаянно пытаясь сохранить контроль над своими эмоциями, над своими людьми. Он знал, что сама его жизнь зависит от его способности руководить, вселять в своих людей уверенность и заставлять их с радостью выполнять его приказы.

До сих пор все шло по генеральному плану Орнеласа, части становились на свои места, словно по воле судьбы. В последний час все было готово. Деньги — во всяком случае, большая их часть — уже были переведены на подпольный банковский счет Орнеласа.

Мысль о его работодателе только заставила Орнеласа волноваться еще больше. Он принял оплату, пообещал выполнить… и теперь у него появились смертельно опасные сомнения. Конечно, слишком поздно отменять операцию; остановить ее было бы невозможно. Но впервые за долгую карьеру, когда Орнелас сражался за разные цели, у него возникли сомнения в собственной способности выполнить задание.

И почему прорыв Торо наступил сейчас, когда до крупнейшей операции Орнеласа оставалось меньше дня? Торо может все испортить — сбив шумиху из-за своего побега на Литтл-Гавану или сам, в своем стремлении отомстить.

Орнелас знал, что Торо винил Рауля в том, что Торо провел в тюрьме. Хитрому лидеру изгнанников не потребовалось много времени, чтобы понять, кто именно его подставил. Пока он был в карцере, ярость Торо была бессильной, растраченной на стены, которые держали его в плену. Теперь он мог свободно выслеживать Орнеласа, предпринимать любые действия, какие только мог придумать его разъяренный разум.

Орнелас гадал, кто помог его бывшему другу сбежать. Кто-то поддерживал его, по крайней мере, оказывая тактическую помощь при самом побеге — и это беспокоило Орнеласа больше всего. В одиночку Эль Торо был занозой в боку. Но с войсками поддержки, собственной секретной армией, он мог оказаться кинжалом в сердце.

Орнелас почувствовал, что его самоконтроль еще больше ослабевает, и понял, что быстро проигрывает битву за сохранение рассудка. Он знал, чего ожидать, если что-то пойдет не так с операцией на таком позднем сроке.

Он решил проконсультироваться по этому поводу со своим начальством, кратко проинформировать его о том, что происходило в окрестностях Майами за последние двенадцать часов. Если этот человек был достаточно туп, чтобы каким-то образом пропустить ежедневные новости, у него были припасены для него кое-какие потрясения. И, возможно, у него были бы какие-то идеи о том, как Орнелас мог бы уберечь все от распада в хаос.

Возможно.

Его рука дрожала с частотой одного удара сердца, когда он потянулся к телефонной трубке. В последний момент он заколебался, решив в последний раз позвонить Хулио Ривере, прежде чем сделать последний шаг.

Если бы он смог связаться с Риверой, они могли бы собраться вместе и что-нибудь придумать сами, не привлекая спонсоров Орнеласа.

Он начал медленно набирать номер. Но его разум лихорадочно работал, проверяя непредвиденные обстоятельства, альтернативы. Под всем этим он задавался вопросом, где человек может спрятаться, когда его мир превращается в дым.

Посольство Кубы, расположенное в Майами, представляет собой мини-крепость, построенную для того, чтобы держать своих обитателей внутри, а всех незваных гостей снаружи. Примерно в девяноста милях от дома, в окружении тысяч враждебно настроенных соотечественников, сотрудники консульства не рискуют безопасностью.

Садовники, которые так заботливо ухаживают за двором и цветниками, на самом деле являются вооруженными охранниками. С наступлением темноты их место занимают часовые в более традиционной форме, готовые сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

Богато украшенные кованые ворота, за которыми следят патрули в форме и телекамеры, укреплены, чтобы останавливать — или, по крайней мере, замедлять — большинство транспортных средств, доступных рядовым гражданским лицам.

Десятифутовая каменная стена вокруг компаунда увенчана мотком колючей проволоки, защищенной электронными датчиками. Стратегически расположенные деревья скрывают посольство от взглядов туристов или снайперов; его окна сделаны из специального пуленепробиваемого стекла с проволочной сеткой для отражения винтовочных гранат и сдерживания первоначального взрыва в пределах запретной зоны. Внутри заставы Фиделистов никто никогда не чувствует себя по-настоящему в своей тарелке.