Сдернув пленку, я занес шприц и резко остановился, в этот момент вдалеке загрохотала гулкая канонада. Скрытно подогнанные к берегу транспортные баржи вышли на рубеж, укутанные в брезенты роботизированные артиллерийские установки освободились от маскировки и начали обстрел.

Где-то на севере высаживались мехи под предводительством Карла. С юга напирали высаженные на ховерах пехотинцы, должные по плану захватить или уничтожить радарные станции тевтонов.

Словно отвечая на последнюю мысль, в небе над городом возникли росчерки летящих ракет. Замаскированные под грузовые контейнеры установки ждали своего часа на трех сухогрузах, нанятых через нейтральные компании в качестве коммерческих перевозчиков.

— Бум! Бум! Бум! — хлопки взрывов зенитных ракет-перехватчиков окрасили небо над мегаполисом в грязные кляксы. Германцы не дремали и вполне профессионально сбили ракеты.

— Черт! Чего у колбасников не отнять, так это умения воевать, — я наконец все же воткнул шприц в плечо Вилоры, одним глазом косясь вверх, успев заметить еще четыре перехваченные ракеты.

Хорошо работают, ублюдки. Так их установки не достать. Помочь? Я оценивающе посмотрел на Вилору, отметил мелкое подрагивание век. Лекарство начало действовать, но истощение оказалось слишком велико. Понадобилось несколько секунд, пока княжна не открыла глаза.

— Что происходит? — она шевельнулась, ощутив себя полулежащей на сиденье военного внедорожника с открытым верхом.

— Ты в порядке? Видимо, уничтожение командного пункта не внесло достаточно сильный хаос в ряды германцев. Гады отчаянно защищаются, похоже, придется вмешаться, — и словно в подтверждение последних слов, над городом сбили летящий на бреющем разведывательный ховер легкого класса.

Прежде чем машина превратились в огненный шар, краем глаза я успел заметить знакомую эмблему на корпусе — когтистая лапа, сжимающая желтый шар солнца.

Битва за Скайфолл началась, и пока не сказать, чтобы мы в ней особо выигрывали.

17.

Где-то неподалеку от Японских островов.

Тяжелый авианосец «Граф Петр Нечаев», флагман тихоокеанского флота Руса Империума.

Командная рубка. 13:30 по корабельному времени.

— Что он сделал⁈ — графине показалось, что она ослышалась.

— Атаковал Скайфолл, пытаясь отбить его у германцев, — четко доложил адмирал и добавил. — Похоже, ваш племянник решил в одиночку захватить столицу Колоний, не побоявшись бросить вызов германскому императору.

На секунду графиня Стародубская, урожденная княгиня Мещерская, испытала гордость. Гордость, смешанную с досадой. Как жаль, ну почему она не родилась позже? Или Тимофей не родился во времена ее юности, когда еще был крепок его дед. Эта бы парочка успела наворотить таких дел, возвращая былое могущество угасшему клану, что всему мира стало бы тошно.

— В столице недовольны самоуправством вашего родственника, — влез в разговор имперский чиновник, — и желают знать, что он намерен предпринять дальше.

Аглая Федоровна удивленно повернулась к мужчине. Будучи выходцем из одной с ней аристократической среды, он мог позволить себе говорить с ней на равных, но редко пользовался этой возможностью, понимая разницу в статусе. Сейчас же он смотрел с превосходством, словно знал нечто, недоступное ей.

— Они думают, что я с этим связана? Что помогаю ему? — ничуть не сомневаясь в ответе, спросила графиня.

Посланник императорского двора сладко улыбнулся.

— Вы не можете отрицать, что ваше общение протекало слишком тепло для тех, кто не виделся много лет. И ваше дальнейшее отношение показывает, что вы явно благоволите ему.

Несмотря на одинаковое положение чрезвычайных посланников, находясь на борту флагмана тихоокеанского флота, они представляли разные силы. Мужчина относился к спецслужбам, непосредственно курируемым троном. Был, можно сказать, глазами и ушами императора. Но с нюансами, в виде прокладки из бюрократических лиц более высокого ранга.

Графиня же представляла в большей степени Двор, а точнее — многочисленную имперскую аристократию, преданную императору, но никогда не забывающую о своих интересах.

Это могло показаться странным и очень опасным (вон, услышав, что речь зашла о политике, адмирал сразу сделал шаг назад, демонстративно дистанцируясь от разговора — хороший инстинкт для военного держаться подальше от подобных вещей), однако вполне обычным, когда дело касалась такой огромной государственной махины, как Империум.

Самое забавное, Тимофей в этих раскладах формально занимал позицию одного из князей — лидера клана, всегда сохранявшего высокую долю самостоятельности. Мещерских не изгнали, не предали забвению, а значит он все еще считался одним из патриархов русских великих родов. Молодым и неопытным, но патриархом. И это тоже накладывало отпечаток на ситуацию, делая ее еще более сложной и запутанной. Другим князьям могло не понравиться, если бы их юного коллегу вдруг сделали расходной пешкой, используя в императорских играх. А императору приходилось считаться с мнением Кланов, слишком большую они силу представляли.

— Если вы думаете, что я с этим как-то связана, ты вы еще более глупы, чем я думала, — высокомерно бросила Аглая Федоровна. — Тимофей уже большой мальчик, и ему не требуется помощь кого-то со стороны.

— Например, для нелегальных поставок вооружения японским повстанцам? — вкрадчиво спросил чиновник, надеясь поймать аристократку на слове. — Думаете, мы не узнали, откуда приходили деньги, на которые закупалось оружие для мятежа?

Мысленно скривившись от столь примитивной уловки (и чему этих болванов учат в их спецшколах, или где их там сегодня готовят?), графиня Стародубская гордо вскинула подбородок, высокомерно заметив:

— Понятия не имею, о чем вы, но если у вас есть какие-то претензии, то напомню, что вы, как имперский служащий, обязаны подчиняться общему уложению о статусе имперской аристократии, и ведя следствие — а это, судя по вашим обвинениям, следствие — должны действовать согласно указанным процедурам.

Лицо мужчины перекосилось, став похожим на изжеванный лимон. Идти официальным путем, превращая разговор в допрос, значит рисковать собственной шкурой, заимев на лбу огромную мишень, куда с удовольствием нацелятся другие имперские рода, пытаясь достать даже не самого чиновника, а его начальство. Начав привычную для подножья трона игру — кто кого подсадит, выставив в глазах императора и всего Двора не заслуживающим доверия.

Вот только в таких играх обычно в первую очередь попадают под раздачу обычные исполнители. И становиться расходным материалом для своих боссов мужчина явно не хотел, трезво оценивая свое положение.

Все сказанное было его инициативой — импровизацией с целью надавить на графиню. Никаких доказательств причастности Тимофея к снабжению повстанцев у него не имелось, иначе этот разговор попросту бы не состоялся. Зачем? Вместо него в столицу давно бы летело донесение с перечислением грехов всех причастных и непричастных. И графиню отстранили бы одним росчерком пера, лишив полномочий и статуса официального представителя, обладающего, между прочим, полным иммунитетом к любым преследованиям, пока он находится на своей должности.

К тому же, Аглая Федоровна не верила, что мальчик мог так подставиться. И даже если действительно причастен к японскому мятежу, то не оставил бы следов своего участия. Не такими дураками были Мещерские. Даже во времена упадка ни один представитель рода не совершил бы столь глупой ошибки. Ищейки могли рыть сколько угодно, но причастность Тимофея ни за что бы не доказали.

Она об этом прекрасно знала и понимала, поэтому с презрением отнеслась к неуклюжей попытке на себя надавить.

— Вы дурак, если считаете, что я или мой племянник имеем к этому отношение, — резко бросила она, с превосходством глядя на хмурого мужчину, понявшего, что трюк не прошел. — Впрочем, я всегда готова выслушать извинения, если человек признает, что совершил ошибку.