— В таком случае давайте договоримся. Живите тут подольше. До весны, а лучше — год.

— Это ещё зачем?

— Высочайший не отстанет от нас. Ему нужны наследники крылатых родов, древней магии. И Мэррилов, и Легранов, и ещё с десяток других.

— Зачем?

— Только те, у кого есть крылья, имеют магию. Но нас все меньше. Мы живем долго, это факт. Оттого и немного… медлительные, что ли. Долго выбираем пару, тянем с детьми… А потом привыкаем жить одни.

Анна догадалась, что это он про себя говорит. Мэррилов медлительными было назвать сложно.

Для неё год — это очень много. Для Югора, видимо, совсем незначительный срок.

— Но только если мы подружимся, — сказала она с хитрой улыбкой и тут же быстро добавила: — Только дружба и ничего больше.

— Я мог бы стать хорошим другом, — задумчиво ответил Югор. — Но мои представления о дружбе могут отличаться от ваших. Что вы от меня хотите?

— Разговаривать. Ужинать вместе. Иногда гулять. Простите, если это слишком много…

— Нет, отчего же… Можно и попробовать.

Анна никак не могла его разгадать. Несколько минут назад он смотрел на нее угрюмо и хмуро, а теперь вдруг улыбнулся искренне, да так, что в уголках глаз появились морщинки.

— Тогда для начала научите меня пользоваться вашими дурацкими светильниками, — попросила Анна. — Черт знает что такое. Мариэлла сказала, что нужно хлопать. Я хлопаю, а они то гаснут, то тускло горят, то вспыхивают, как атомный взрыв.

— Но ведь слушаются же?

— Ну да. Я по-всякому пробовала. И громко, и тихо, и два раза. И все равно ничего не поняла.

— Все просто. Мысленно проговаривайте “ярко” или “тихо”. И хлопайте.

Анна прищурилась. Она ведь не маг! Какое там “мысленно проговаривайте”? Может, ей еще помахать палочкой или произнести заклинание?

Видя ее недоверчивость, Югор жестом предложил вернуться в замок.

— Пойдемте, попробуете сами.

— Это будет неправильный эксперимент. А вдруг это вы будете регулировать освещение, а я просто хлопать, как дура?

— Вы никому не доверяете, да?

— Только себе.

— Отличное качество, на самом деле. Но я как ваш друг обещаю ничем вам не мешать. Вы мне верите?

Анна кивнула и стащила перчатки, щелкая пальцами. Сейчас попробует.

— Попробуйте сначала говорить вслух, — посоветовал Югор. — Так проще начинать.

Она кивнула, нашла в коридоре под потолком тускло светящийся шар, хлопнула в ладоши и приказала:

— Гори ярче.

К ее удовольствию, шар сразу вспыхнул белым огнем.

— Выключись, — хлопок.

Шар медленно погас.

— Вот видите, — сказал в темноте Югор. — Ничего сложного.

— Да, — согласилась Анна и хлопнула:

— Обычный уровень, — ничего не изменилось. — Среднее освещение.

Шар включился.

— Это ведь магические светильники, — сказала она. — Как они работают?

— Я не инженер, — уклончиво ответил Филин. — Хотите, найду вам учебник мехмагии в библиотеке?

— Сколько вам лет, пятьсот, шестьсот? — проворчала Анна. — Могли бы и разобраться.

— Мог бы, — легко согласился он. — Но не хочу и не собираюсь даже ради вас.

Она кивнула, принимая этот ответ. Действительно, не хочет человек — что ж его, заставлять, что ли? Она тоже посуду мыть не жаждет, поэтому дома каждую пятницу к ней приходила девочка, которая разгружала раковину и чистила плиту. Благо, что Анна жила одна и никто не мог ее попрекнуть тем, что она плохая хозяйка.

— О чем задумались? — окликнул ее Югор. — Стоите и смотрите в стену. Я вас обидел?

— Нет, я вспомнила о своем доме. Теперь у меня его нет.

— Если желаете, я вас выслушаю. Как друг.

— Только если вы прикажете принести чай и пирог.

Филин хохотнул совершенно по-птичьи и старомодно оттопырил локоть, предлагая Анне на него опереться.

— Я люблю чай куда больше кофе, — серьезно сказал он. — Позвольте сопроводить вас в гостиную… подруга.

Анна и раньше подозревала, что хозяин дома — интереснейший собеседник, а теперь убедилась в этом воочию. Он умел слушать, задавал меткие вопросы, мягко шутил и сам посмеивался над своими шутками. Их первая нормальная беседа затянулась за полночь. В комнаты они разошлись полностью удовлетворенные друг другом.

Уже в спальне Анна с сожалением подержала в руках свой верный кнопочный телефон. Как жаль, что теперь невозможно никому позвонить! Рассказать бы Джонатану про горы, про снег, про ветер, про переходы и лестницы замка Трех Ветров… Но увы, даже письмо по старинке она написать не могла. Впрочем, завтра она попросит у Югора бумагу и ручку. Уж наверное, они не пишут здесь перьями! Хотя удобно, конечно, нечем писать — обратился и выдернул у себя из хвоста.

Ужины с хозяином дома стали теперь традицией. С ним всегда было о чем поговорить и очень уютно молчалось. Очень быстро они перешли на “ты”, хотя все еще страдали словоблудием — к обоюдному удовольствию.

— Ну конечно, мы не пишем перьями, — смеялся он. — У нас нормальные чернильные ручки. Кстати, для магов есть разноцветные, меняющие цвет стержня. И самопишущие есть, для писателей и богатеньких крылатых учеников. Им диктуешь, они пишут. Стоят неприличных денег, зато очень удобно. У меня такая есть, показать?

— Покажи! — тут же загоралась Анна. — А какие у вас еще есть диковинки?

— Диковинки? У нас это вполне обыденные вещи. Пойдем в мой кабинет, посмотрим, что там есть интересного.

И они смотрели: на ручку, которая под диктовку Анны каллиграфическим почерком и идеально грамотно написала за нее письмо Джонатану. На книжную полку, которая сортировала книги. На шкатулку, что открывалась исключительно хозяином, и больше никем.

— Нет, ну такое и у нас есть, — пробормотала Анна, вертя в руках деревянный ящичек. — Только из металла и с кодовым замком.

— И что, никто не сможет открыть?

— Если код не знает, не должен. Только вскрыть силой.

— А здесь силой нельзя. Содержимое будет уничтожено.

— Магия — удобная штука, — согласилась Анна, возвращая шкатулку хозяину. — Жаль, что не все могут ей пользоваться.

Филин прищурился, по-птичьи качая головой, словно хотел что-то сказать. Но промолчал, ставя шкатулку на полку и протягивая Анне ручку:

— Хочешь? Дарю.

— Дорогая вещь, ты же говорил.

— Я тааннет Анхорм, ты забыла, нелюбимая дочь Мэррилов? Я могу себе это позволить.

— С твоей стороны крайне гадко напоминать мне о моем зависимом положении. Я теперь чувствую себя приживалкой, — чопорно укорила его Анна. — Впрочем, давай свою ручку. Ты и в самом деле не обеднеешь, а мне пригодится.

Он засмеялся и жестом предложил ей покинуть кабинет.

А Анне вдруг пришла в голову нелепая, но заманчивая мысль: а если б она вышла замуж за Югора, как того желал Высочайший, то все это стало бы ее. И кабинет тоже. И никто бы ее отсюда не смог выставить, как нашкодившую кошку!

Анна проснулась от зубной боли, и это было ужасно. Все плюсы и чудеса нового мира совершенно потеряли привлекательность. У нее был низкий болевой порог, она терпеть не могла болеть. Более того, как одна из Мэррилов она никогда не имела проблем со здоровьем.

Нет, зубы — это всегда неприятно. В сорок пять мало кто может похвастаться тем, что никогда не бывал в стоматологическом кресле. У Мэррилов, кстати, наличествовала своя личная зубная клиника, и они там были частыми гостями. Любовь к экстриму, знаете ли, совершенно не способствует сохранности челюстей. Когда-то семья решила, что дешевле будет купить клинику, а еще лучше — воспитать собственного стоматолога, чем оплачивать кучу счетов ежемесячно.

Роуз Мэррил, отличный зубной врач, перешла в этот мир вместе со всей семьей. Но, к сожалению, оборудования она с собой не захватила.

Поскуливая и держась за щеку, Анна сползла с кровати и поплелась в ванную. В зеркале она не увидела чего-то криминального, даже и наоборот: она свежа, как майская роза. Осмотр ротовой полости тоже ничего не показал. Лишь ощупав языком зубы, Анна примерно определила источник боли. Болел какой-то из зубов сверху. Шестерка или семерка справа, кто их разберет.