- Как я могла этого не сделать, - я улыбнулась.

Тим промолчал, и я подумала, что для него – Рисса как раз-таки могла. Хорошо, что теперь все это для него позади.

Мы попрощались, и я вернулась в свои комнаты. Несмотря на то, что в целом все прошло более чем продуктивно, избитое тело зверски болело. Тим был силен и безжалостен: страшный враг, когда давал себе волю. Что ж, буду надеяться, что он достаточно хороший парень, чтобы не пытаться мне мстить.

Хотя, если не мстил под амулетами, то и без них не должен.

Но с синяками надо что-то делать. Если я усилю регенерацию, это поможет им пройти быстрее?

От боли не избавит, теперь проверено.

Но на утро от синяков остались только бледные следы. Работает! Какое облегчение.

А жизнь-то налаживается.

Разительная перемена с Тимом была видна невооруженным глазом. Войдя в аудиторию, он, обычно угрюмый, солнечно мне улыбнулся, приветливо махнув рукой. Улыбка ему очень шла, делая некрасивое в общем-то лицо довольно симпатичным.

Не заметить такое было просто невозможно.

Я повернулась к Боуеру, которому не успела ничего рассказать – мы разминулись на завтраке – и вздрогнула, встретив его гневный взгляд.

А он-то чего злится?

Да и остальные…

Концентрация неприязни к моей персоне среди одноклассников резко возросла.

И не связать это с появлением жизнерадостного Тима было просто невозможно. Но если мнение всех остальных для меня значения не имело, то с Боуером следовало скорее объясниться.

Он тут мой единственный друг, и лишаться его из-за недоразумения я не собиралась.

До конца урока я сидела, как на иголках, с трудом концентрируясь на лекции. Гнев Боуера ощущался почти физически, и это странным образом задевало. Несмотря на недолгое наше знакомство, я успела привязаться к парню. И его хорошее ко мне отношение много для меня значило.

Разумеется, он со мной разговаривать не хотел. Ох, как же это по-детски, игнорировать вместо того, чтобы спокойно поговорить. И надо же было мне сегодня проспать! Впрочем, ничего удивительного – усиление берет свое даже у архимагов. Я ведь потому и не пошла на завтрак, перекусив запасами, хранимыми как раз на такой случай.

Но мне и в голову не пришло, что Боуер может заподозрить меня в чем-то плохом. Он ведь меня знает! Лучше, чем кто бы то ни было другой в этом мире!

И все равно недостаточно хорошо.

- Боуер! – видя, что парень уходит, даже не желая объяснений, я позвала его сама.

Он сделал вид, будто не услышал. Те наши одноклассники, что еще оставались в аудитории, поглядывали на меня со злорадством. Особенно Эмилия – ей эта сцена явно доставляла удовольствие.

Да и пусть их. Нашли развлечение. У меня тут дружба умирает, так что побоку любые взгляды и насмешки.

- Дамиан! – я была настойчива и не собиралась позволить ему уйти от разговора.

- Чего тебе? – он, видимо, тоже заметив зрителей, решил не затягивать сцену.

- Хочу узнать, что это с тобой, - честно ответила я.

- Со мной? – он гневно сдвинул брови. – Со мной все в порядке. Просто я понял, как сильно в тебе ошибался. Думал, ты изменилась. А ты все такая же… дрянь.

Он развернулся, собираясь уходить, но я цепко схватила его за локоть.

Чего это я – дрянь? До идеала мне, конечно, далеко, но по шкале между хорошими и плохими я определенно ближе к хорошим. И я заставлю Боуера это признать!

Он, было, дернулся, но покидающие аудиторию одноклассники, с любопытством за нами наблюдавшие, заставили его остановиться. Все же Боуер – аристократ, и не привык давать повод для сплетен.

Видимость приличий – наше все.

- Что, Рисса, не в состоянии даже такого любовника удержать? – язвительно осведомилась Эмилия, выходя одной из последних.

Ее свита захихикали, а я только рукой махнула:

- Иди, куда шла, не до тебя сейчас.

Мельком я заметила, как вспыхнуло гневом ее хорошенькое личико, но мне и правда было не до нее. Ставить на место слишком нахальных девиц может, и забавно, но развлечения можно оставить и на потом.

Не найдя достойного ответа – а точнее, сообразив, что никто ее тут слушать не собирается - девушка гордо удалилась.

И мы с Боуером наконец остались одни.

- Так почему я дрянь, и с чего ты взял, что ошибся на мой счет? – потребовала я ответа.

Он все же вырвался из моей хватки и с обидой произнес:

- Ты и сама знаешь!

- Нет, не знаю, - догадываюсь, конечно, но хочу, чтобы сам сказал.

- Ты заставила Тима снять амулеты! Зная, что он снова влюбится в тебя и сделает все, что ты попросишь! Ты мучаешь его только для того, чтобы он тебя тренировал! Это низко, подло! Эгоистично!

- И не соответствует действительности, к твоему сведению, - негромко сообщила я.

Едва не сорвавшийся на крик Боуер замер и нахмурился:

- В каком смысле?

- Я его не заставляла. Наоборот, отговаривала. Снять амулеты он решил сам.

В целом, это правда, если не считать того факта, что я практически не оставила ему выбора. Но я точно не планировала пользоваться его слабостью.

- Он не мог захотеть их снять. Заклинания, наложенные на амулеты, это гарантируют!

- А, так ты поэтому злишься? Потому что такая гарантия не оставляет мне возможностей для оправданий?

- А ты считаешь, у такого поступка может быть оправдание?

- Нет, - честно ответила я. – И поэтому не совершала такого поступка. Я бы тебе уже все рассказала, если бы не проспала. А знаешь, почему я проспала? Потому что усилением заживляла синяки, которые оставил мне Тим. Между прочим, он меня избил под видом тренировки.

- И ты решила ему отомстить? – вспыхнул сова Боуер.

Да что ж такое. Он мне даст договорить? Вот уж не ожидала, что этот мальчик такой вспыльчивый.

- Нет, - возразила я. – Мне бы и в голову не пришло! Я просто попросила его быть сдержаннее, а он заявил, что под ненавистью не может сдерживать силу удара. И сказал, что снимет амулеты. Я предупредила его, что он не захочет надеть их снова, и пообещала, что сама это сделаю.

- И не сделала?

- И сделала, - возразила снова я. – Я надела на него амулеты, а он тут же их снял и уничтожил. Вот. А. Еще он сказал, что больше ничего ко мне не чувствует, и поэтому амулеты ему больше не нужны.

Боуер молчал не меньше минуты, разглядывая меня круглыми глазами, а затем едва вымолвил:

- Что?

Видимо, с этого следовало начинать. Это же самое главное.

- Видимо, во время крушения самолета я чуть не умерла, и заклинание рассеялось.

- Ты врешь.

- Да? И где тогда Тим? Если он влюблен в меня – почему не крутится рядом?

- Потому что ты ему приказала! – но прозвучало это не слишком уверенно.

- Боуер, он уничтожил кулоны, находясь под их воздействием. Ненавидя меня – стал б он это делать, зная, что полюбит? Когда я надела на него кулон, он уже знал, что останется ко мне равнодушен, и поэтому никакая ненависть не помешала ему разрушить защиту, нужды в которой уже не было.

- Если это не ты уничтожила их, как только заставила снять!

Я мысленно застонала.

- Ты множишь сущности, Боуер! Не веришь мне – спроси у Тима.

- Он подтвердит любые твои слова!

Все. Хватит с меня. Бессмысленно доказывать свою правоту человеку, который не желает мне верить. Что бы я ни сказала, он найдет возможность обвинить меня во лжи.

Что ж…

Он не хотел моей дружбы – он нашел причину от нее избавиться. В конце концов, это не дело - выпрашивать чужое расположение. Он не помнит, как мы выбирались вдвоем из запретного леса, это только для меня он был поддержкой и причиной держаться, несмотря на голод, растерянность и страх. Для него этого просто не было, и Боуер так и не нашел для себя причин доверять мне.

Бывает.

Насильно мил не будешь. Он и так здорово помог мне. Если он этого так жаждет, значит, пора его отпустить.

- Ладно, - я отступила, пожав плечами. – Ты прав. Я – эгоистичная дрянь, готовая без сомнений разрушить чужую жизнь ради собственных хотелок. Ты всегда так считал – ты в этом убедился. Можешь радоваться. И тебя в запретном лесу я волокла за собой только в качестве источника оружия. Так что смело считай, что ты ничего мне не должен. Ты свободен. Прощай, Боуер.