Анна вскинула голову и раздражённо посмотрела на Хогарта, чьё лицо так и сияло от издевательской улыбки.

— Ничем, Хог. Только тем, чем обычно занимаются в лесу.

Светловолосый парень, сидящий на другой стороне стола, хрюкнул в кулак.

— Именно из-за «ничего» сейчас этот придурок припёрся сюда?! — Хог свирепо зыркнул на Анну, отобрал у смеющегося кружку и выплеснул на него. — Охладись, Орел!

— Ты вообще нормальный?! — завопил тот, но сосед — полный, широкоплечий, с большим носом на круглом лице — поднялся во весь исполинский рост, приобнял возмущающегося Орела за плечи и, ласково шепча: «Пойдём, тут семейные разборки», вывел из кухни, опасаясь, как бы их не прибили, если ссора выйдет из-под контроля.

— Ну? — не отставал Хог. — Что ты мне скажешь?

— Он не придурок, — спокойно произнесла Анна, пожав плечами и изучая узоры на столешнице.

— Вот как?! — взрычал Хог, вскакивая; табуретка с грохотом рухнула на пол. — Скажи ещё, что влюбилась в него! Конечно, почему нет?! Он ведь принц! Удивительно, как всё быстро выветрилось из твоей головы, Анна! Вспомни, что сделали Керреллы и что сделал для тебя и твоего братца я! Но, наверно, лечь под принца лучше, чем жить с нами, да?!

Хог не успел опомниться — его отнесло к стене, больно припечатав затылком. Рука Анны сдавила горло. Глаза её горели яростным огнём, в волосах плясали молнии.

— Ты хоть слышишь, что несёшь?! — проорала она, а вокруг кулака плясали ярко-алые искры. — Как твой язык вообще повернулся? Не нравилось бы мне то, как я живу, я бы и не возвращалась из того чёртового леса! Я могла бы улететь от тебя в любой момент! Может, ты за столько лет забыл, что я могу?! Напомнить?! — Она поднесла к лицу Хога кулак, вокруг которого сверкали молнии.

— Анка, у-успокойся… — еле-еле проговорил он, опасливо косясь на находящуюся в паре сантиметров от лица сферу. — Пр-рости…

Анна ещё раз дико блеснула на него глазами, но, тяжело дыша, отступила. Хог тут же согнулся пополам и, с хрипом глотая воздух, схватился за горло.

— Я думал, ты меня убьёшь…

— Я бы убила, — спокойно произнесла Анна, усаживаясь за стол и беря кружку с кофе. — Но пока, как ты можешь заметить, я ещё с тобой.

Филипп отпустил Флинна, когда они въехали в лес, приказал молчать о поездке, а сам поехал вдоль забора, глядя на реку. Всё жило и зеленело, шумела листва, ветер гнал кучевые облака по медленно темнеющему небу, птицы летали над самой землёй. Пара незадачливых птах пролетела прямо перед мордой коня, и тот недовольно зафыркал, тряся гривой. Филипп проехал место, где в первый раз ждал Анну, и решил, что, должно быть, зря тогда это делал.

Всё было зря: её дурацкие шутки, его ежедневные побеги в лес, их тренировки, игры, поцелуй… Он проезжал мимо их поляны, сломанные кусты уже приподнялись. Филипп прижал руку к груди, и спрятанная под курткой кольчуга уперлась тонкими острыми чешуйками в кожу сквозь рубашку.

Ему нужно было успокоиться. Но боль от удара Анны, её единственной попытки его убить, вспыхнула, будто никогда и не проходила. А лес напоминал про неё снова и снова.

Ему нужно. Было. Успокоиться.

Он мог бы послать отряд арестовать всех жителей того дома. У него были основания. Тот парень больше бы не ёрничал.

Филипп тряхнул головой. На «успокоиться» это совсем не походило.

Он приехал в замок к вечеру, промокший, в скверном расположении духа, но слишком уставший, чтобы ругаться. Прямо в холле к нему подбежала мать.

— Филипп, ну где ты был? — обняла, несмотря на его промокшую одежду, и Филипп неловко обнял её в ответ. — Мне не нравится, когда ты уезжаешь так надолго!

— Всё в порядке… — произнёс он, ощутив укол совести. — Я, как обычно, катался.

— Тебя не было весь день, Филипп! Ты, наверно, и не ел ничего! — Она прижала ладони к груди. Глаза её блестели от беспокойства и осуждения. — Я сейчас же распоряжусь, чтобы тебе в комнату принесли ужин.

Филипп посмотрел в зелёные взволнованные глаза матери, кивнул и ещё раз уверил её, что с ним всё хорошо и он больше не уедет без предупреждения. А пока она давала слугам распоряжения, Филипп поспешил вернуться в свою комнату.

— О, Фил! — Эдвард спрыгнул с дивана.

— Опять ты, — вздохнул Филипп, закатывая глаза. — Уйди. Я устал. И не заходи ко мне без спросу.

— Не знаю, что у тебя там произошло, — отмахнулся Эдвард, — но у меня для тебя хорошие новости!

Он с гордым видом протянул брату лист бумаги, на котором красовалась почти точная копия подписи отца. Филипп пару секунд соображал, что к чему, а потом вдруг рассмеялся.

— Спасибо! Ты не представляешь, как поможешь мне этим!

— Я старался, — усмехнулся Эдвард.

Когда на столе появился толстый конверт с эмблемой Совета Магии — очертания замка с крышами-куполами, инициалы в середине и руны по краю круглой печати, — Филипп распечатал его нарочито медленно и аккуратно. Он старался делать вид, что ему неинтересно, как выглядит бумага от мадам Монтель, но дыхание всё равно потяжелело, а глаза зажглись от предвкушения. Он почти не сомневался, что трюк сработает: Эдвард старательно выводил подписи отца несколько десятков раз перед тем, как расписаться на документе. Если бы всё раскрылось, у них обоих были бы огромные проблемы, но нет — вместо гневной записки Филипп достал бумагу с золотистой окантовкой. Внизу переливалась зачарованная подпись — признак подлинности.

Филипп всё внимательно прочёл и довольно улыбнулся. В конверте лежал лист с расписанием ближайших собраний, на которых мадам Монтель не могла присутствовать, и задания к ним. И с этой бумагой Филипп пошёл прямиком к отцу, уже предвкушая, как зол тот будет, когда узнает.

Но в этом Филипп был похож на отца: они оба слишком хорошо держались. А потому, изучив документ, Элиад Керрелл лишь сжал его так, словно готов был сжечь, вдохнул поглубже и поднял на сына полный холодной ярости взгляд.

— Прекрасно, Филипп, — процедил он. — Пожалуй, я был… неправ. Раз представитель Совета, — он покачал головой, — решил, что ты готов, то я не могу быть против…

Филипп кивнул и протянул отцу вторую бумагу.

— Тут написано, что у вас собрание на Санарксе. — Он старался говорить спокойно и размеренно, несмотря на разрывающие его гордость и страх перед реакцией отца. — Мадам Монтель не сможет на нём присутствовать и назначила меня своим представителем.

— Прекрасно, — выдавил Элиад, его губы растянулись в совершенно не весёлой улыбке. — Мы выезжаем завтра. Можешь собираться.

Последнее собрание Восточного Альянса прошло ещё в середине лета в Ворфилде. Гардиан Арт ехал туда без энтузиазма. Для него ситуация на Пиросе была очевидна, и непонимание Элиадом Керреллом столь явных проблем удивляло. Ещё больше удивило решение Альянса: вместо того чтобы дать Роуэлу или, на худой конец, Керреллу подзатыльник и поставить заигравшихся в войну мальчишек на место, большинство сошлось на том, что помощь Пиросу всё-таки необходима, а потому каждый должен был внести вклад в урегулирование конфликта. От этого зависела целостность Альянса. Каким образом военное вмешательство поддерживало целостность, Гардиану было очень интересно, но в этот раз его возражения слушать никто не стал. Старуха Монтель посмотрела на всех возмущённых с осуждением и поставила перед фактом: соседи Пироса обязаны помочь. Как? На их усмотрение.

Последовали долгие и мучительные переговоры с Керреллом, с Вейером, с советниками и генералами. Арт пытался связаться лично и с Рейднаром Роуэлом, но император Райдоса не счёл нужным ответить. Остальные же должны были прибыть на следующее утро, чтобы провести ряд совещаний и решить оставшиеся недопонимания.

И именно тогда началось то, чего Гардиан ждал и опасался уже несколько лет.