Лиф поднялся с лежака, ещё раз потянулся и поправил рубашку. Он принял из рук девушки валявшиеся на полу ножны для изогнутого меча, выпил ещё один бокал вина и, направляясь в сторону арены, посмотрел на Эдварда. Тот с готовностью вскочил.

Лиф медленно спустился по ступенькам и, бесцеремонно расталкивая наблюдавших, подошёл к арене.

— Прекратили и ушли! — рявкнул он на сражающихся.

Двое мальчишек, остановившись и разочарованно переглянувшись, опустили мечи. Ограждение пало, позволяя соперникам поменяться. «Я тебя ещё сделаю», — сказал один из парней другому, когда они проходили мимо Эдварда. Тот вдохнул и вытащил меч из ножен, встав на свою часть поля. Конец легко ударился о землю — и яркое пламя охватило лезвие.

— Красиво, — скучающе оценил Лиф, но глаза его заворожённо, не отрываясь, смотрели на языки пламени.

И тут его пальцы сильнее сжали рукоять…

Эдвард не успел сообразить, что произошло.

Лиф взмыл и ринулся вперёд. Вокруг засверкали тёмно-фиолетовые змеи-щупальца. Он спикировал, как ястреб, размахивая мечом, и искры летели во все стороны. Эдвард отклонился. Замах — и меч разрубил одно из щупалец. Лиф зашипел, словно обжегшись. Его волосы растрепались, он тяжело дышал, и глаза яростно сверкали.

Вдруг губы его изогнулись — и он бросил меч в Эдварда. Тот отпрыгнул — за спиной раздался скрежет: лезвие ударилось о барьер — и в последнюю секунду отбил едва не ударившую его сферу. А Лиф снова поднялся в воздух. Эдвард от него не отставал. Огненный меч опять прорезал клубок змей. Лифа отбросило назад, и он упал на спину. Эдвард приземлился и самодовольно улыбнулся, меч в его руках потух.

— Для победы нужно меньше пить, — хмыкнул он.

Лиф покачал головой и попытался встать, но вместо этого лишь болезненно поморщился.

— Что-то не так? — встревоженно спросил Эдвард. — Тебе помочь?

Он подошёл и протянул руку. Лиф бросил на него взгляд исподлобья, и глаза его недобро сверкнули. Он схватился за руку Эдварда — и потянул на себя. Тот повалился вперёд, меч выпал из рук. Одним ударом под рёбра Лиф завалил его, выбивая из груди воздух. Эдвард перекатился на спину, держась за бок. Но отдышаться не удалось: он заметил замахнувшегося Лифа — и зарядил ему в челюсть. Тот отшатнулся. Этого хватило, чтобы откатиться в сторону и перехватить меч.

— Ты больной?! — выкрикнул Эдвард.

Но стоило ему посмотреть на соперника, как холодок прошёл по позвоночнику. Лиф выглядел безумным. Его губы дрожали, изгибались. Сверкающие глаза дёргались, а вокруг него, словно наэлектризованные, извивались и шипели чёрные змеи. Эдвард сглотнул и отступил — к нему пришло осознание: Лиф не играл, не развлекался. Он был опасен.

И ему хватило замешательства Эдварда: чёрный луч ударил того в грудь. Тело содрогнулось. Парализованный, Эдвард упал на колени, обхватывая себя руками. Казалось, что он задыхается. Легкие сдавило — не вдохнуть, не выдохнуть. Тело отказывалось слушаться. Какие бы команды он себе ни давал — всё без толку.

«Надо встать…»

Его трясло. Он слышал, как трещит наэлектризованный воздух, — и больше ничего.

«Надо встать».

Перед глазами темнело. Он напрягался сильнее, кое-как хватая ртом воздух. Горячий. Сухой. На лбу выступала испарина.

«Надо встать!»

Выдох вырвался из горла. Руки задрожали, плечи дёрнулись — и энергетическая волна пролетела по полю. Оковы спали. Задрожали колонны, поддерживающие барьер. Лифа сбило с ног, и его змеи, корчась, растворились. Словно протрезвев, он растерянно и с неприкрытым интересом смотрел на Эдварда сквозь мерцающую в воздухе пыль.

Зал восторженно загудел. Эдвард выдохнул, с восторгом оглядываясь. Он не представлял, что может использовать магию так. Он не представлял, что магию так использовать можно в принципе! Чувствуя прилив энергии, он сжал кулаки — вокруг них засияло пламя — и грозно повернулся к Лифу. Тот провёл языком по губам, и Эдвард поднял подбородок — это точно был хороший знак!

Но счастье его оказалось недолгим.

— Снять барьер! — громом пронёсся над залом голос, и Эдвард невольно сжался.

— Фил, — прошептал он и повернулся.

Ноздри Филиппа раздувались от гнева, когда он широкими шагами пересекал расстояние от ступеней до арены. Ограждение пало перед ним, будто испугавшись.

— Филипп Керрелл! — пропел Лиф, глупо улыбаясь.

— Я его победил! — тут же заявил Эдвард. — Ты ведь видел?

Филипп смерил его холодным взглядом и словно не услышал.

— Мы возвращаемся в замок, Эдвард.

Тот разочарованно застонал, а потом на лице его отразился испуг.

— Ты ведь сам пришёл? — взволнованно спросил он, поднимая меч с земли и спеша за братом.

— Нужен ты мне, — хмыкнул Филипп. — Мама послала за тобой. Радуйся, что отец не знает о том, что ты делаешь. Хотя, — Филипп с презрением окинул арену взглядом и криво ухмыльнулся, — возможно, тебе бы повезло больше, если бы наказание придумывал отец.

Эдвард скривился: в гневе мать лучше было не видеть. Повесив голову, он последовал за Филиппом к незаметно стоящему у колонны телепортёру, краем глаза заметив, как Джонатан подаёт ему знаки, мол, позвоню и вещи перешлю.

Перед телепортацией он успел только тяжело вздохнуть.

Оказавшись в холле, куда перенёс их телепортёр, Эдвард развернулся к брату, сверкая глазами и пользуясь последними радостными минутами.

— Ты ведь видел, что я сделал, правда?

Филипп нахмурился.

— Видел. — Эдвард удивлённо поднял брови и выпрямился. Он ожидал, что брат похвалит его, порадуется, но голос того звучал обеспокоенно. — Тебе стоит быть с этим осторожнее. Ты едва не разбил защитный барьер.

Эдвард фыркнул.

— Я не знал, что ещё сделать! Он меня парализовал…

— Держись подальше от того места. И вообще от Стофера — он обводит таких, как ты, вокруг пальца в два счёта. Не навлекай на самого себя проблемы. Пойдём, маман ждёт тебя. — Он поманил брата за собой к лестнице.

— Не понимаю! — воскликнул Эдвард. — Почему тебе там драться можно, а мне — нельзя?

— Потому что я не сбегал из дома, чтобы выпить в сомнительной компании? — Филипп прищурился.

— Я не пил. — Эдвард скрестил руки на груди. — Слушай! — вспомнил он. — Тебе наверняка будет интересно! Лиф говорил столько всего про Райдос, про войну… Мне казалось, он хочет меня задеть, но…

— Не слушай его, — прервал его Филипп, остановившись. — Лиф сам не понимает, о чём говорит, и не знает ничего действительно важного. Теперь я в этом уверен ещё больше.

— В смысле? — удивился Эдвард, подаваясь вперёд. — Ты… Ты поэтому все каникулы словно и не на каникулах?

Филипп усмехнулся и кивнул.

— Да. Это мой последний семестр в Академии. Отец одобрил. Я уезжаю в Вистан.

С этими словами Филипп махнул брату и пошёл дальше, оставляя Эдварда стоять с открытым ртом. Вистан был военным полигоном.

Выйти из оцепенения всё-таки пришлось. Эдвард взглянул на коридор, ведущий в комнаты матери, и тяжело вздохнул. Когда он был маленьким, его наказывали очень редко. Разве что, когда он портил одежду или книжки, могли запретить ехать с отцом в Ворфилд или идти на тренировку или поставить дополнительные скучные занятия. Сейчас он вырос, и провинность была куда серьёзнее порванных брюк.

«Такое поведение недопустимо… Я не ожидала… Я разочарована…» — это говорила мадам Керрелл, не повышая голоса. Эдвард уставился в пол. От тона матери, расстроенного и обвиняющего, ему привычно становилось не по себе, будто он действительно совершил самый страшный проступок на свете. Только в этот раз вины он не чувствовал, не жалел, что сбежал и повеселился. Это был его день рождения, и целые сутки он был счастлив. А сейчас просто слушал и ждал наказание.

Оно показалось удручающе суровым. Теперь ему было запрещено покидать Академию в учебное время, на каждый праздник он должен был приезжать домой, вне зависимости от того, длился перерыв день или неделю. Если же мадам Керрелл узнает, что Эдвард проводит выходные не за учёбой, а там, куда потянет Джонатан, — к нему приставят гувернёра. Это был бы позор, и Эдвард, не раздумывая, обещал выполнять все условия. Как мать собиралась его проверять, он не знал, но и думать об этом не хотел: нарушить данное матери слово он бы не посмел. Он не хотел ещё раз слушать её причитания и нотации.