— Барьер не позволил ближе, миледи, — услышала Хелена извиняющийся голос и растерянно огляделась. Холл замка.

Она кинула быстрый взгляд на телепортёра и, подхватив юбки, бросилась вверх по лестнице. Третий этаж. Левое крыло. Картины, бюсты, лестничные пролёты, шторы и коридоры — всё пролетело мимо, тая в застилающих глаза слезах. У неё дрожали руки, воздух разрывал лёгкие.

В дверях комнаты отца она столкнулась с матерью. Лицо у той осунулось, делая её на несколько лет старше, и было полно скорби, красные глаза с жалостью посмотрели на Хелену. Она дёрнулась и толкнула вторую створку дверей, пробегая мимо матери, и, то ли запутавшись в юбке, то ли не удержавшись на ногах, рухнула на колени у кровати отца, уткнувшись лбом в холодное покрывало. Она что-то шептала, но все слова терялись в рыданиях.

— Папа, пожалуйста… — Хелена приподняла голову и нашла руками ладонь отца.

Та была холодная, как лёд.

— Папа…

Безнадёжный шёпот, но его опущенные веки не дрогнули. Бескровное лицо Гардиана Арта выражало мертвенное спокойствие.

Она смотрела на него во все глаза, не веря.

Нет. Нет, пожалуйста…

Новый всхлип — и Хелена уткнулась носом в покрывало.

Купол рушился. Она просто чувствовала, что вокруг больше не было ничего. Некому было её защитить, поддержать, не на кого было положиться. Единственный человек в мире, который любил её ни за что, любил тогда, когда она того не заслуживала, — этот человек только что ушёл навсегда. Ушёл, оставив неизвестность и осколки разбитого сердца дочери, девушки в праздничном платье, рыдающей на полу у его кровати…