— Давно можно было понять, что маг из меня дерьмовый.

— И от кого вы понабрались таких выражений, сэр Керрелл! — Анна картинно закатила глаза.

Филипп с напускным безразличием махнул рукой и склонился над ней. Он был так близко, что видел длинные шрамы от заживших рваных ран, скрывшиеся под татуировкой у Анны под левым глазом.

— Откуда они? — шёпотом спросил он, осторожно проводя тыльной стороной ладони по её щеке. — Шрамы.

— Неосторожность, — так же тихо проговорила Анна.

Она внимательно смотрела на него, напряглась, но не отстранялась. Ждала, что ещё он сделает, и, только когда Филипп попытался дотронуться до татуировки, дёрнулась и отклонилась.

— Не лапай, Керрелл! Она волшебная. Если руку оторвёт, сам виноват будешь.

— Она так зачарована? — спросил Филипп с ещё большим интересом. — Парням руки отрывает?

Анна снова посмотрела ему в лицо и процедила сквозь зубы:

— Принцип немного другой, но вполне может, Керрелл. Так что, пожалуйста…

Филипп понимающе кивнул и вместо того, чтобы исследовать её лицо, запустил пальцы Анне в волосы, прошёлся между выкрашенными в алый прядями, высвободив несколько из нетугой растрепавшейся косы. Анна едва слышно усмехнулась, опуская глаза, и, прильнув к Филиппу, прошептала ему на ухо:

— Да, за такое руки оторвать можно.

Филипп замер, упёршись ладонями в ствол дуба над плечами Анны. Его ногти вонзились в кору. Мысли и желания путались от того, как она дышала ему в ухо, а её пальцы, шагая по его груди, поднимались к напряжённым плечам.

Он резко отстранился и, воспользовавшись замешательством Анны, крепко прижал её к себе. Его губы накрыли её поцелуем голодным, страстным. Он не хотел, чтобы она уходила, впивался в плечи, будто это могло её остановить. А она и не думала сопротивляться…

На мгновения исчезла огромная пропасть. Стёрлись все рамки. Они могли быть кем хочется, а не кем должны были. Но лишь на мгновения…

Потому что это было неправильно. Они не должны были даже встречаться, что уж говорить о чувствах. Но месяц — какой-то месяц! — и они уже не думали, что будет потом. Могло ли что-то быть вообще?

И словно в ответ на этот вопрос Анна исчезла. Она не появилась на месте их встреч ни на следующий день, ни через день, ни через неделю. И Филипп, чувствуя себя преданным, просто ушёл в себя…

Изменения в Филиппе сложно было не заметить. Целый месяц Эдвард видел брата на редкость воодушевлённым и подумывал, что тот сошёл с ума. Филипп и серьёзность слились во что-то настолько цельное, что улыбающимся брата Эдвард уже не представлял. Впрочем, счастливый, влюблённый Филипп ему даже нравился: тот стал разговорчивее, порой играл с Эдвардом в карты или шахматы, стал одалживать провода, которые подключались к синернисту и позволяли играть в стрельбу волшебными шарами по мишеням, и даже показал Эдварду обход нескольких блокирующих информационные потоки барьеров. А потому, когда Филипп снова помрачнел и начал закрываться в кабинете, Эдвард понял: что-то произошло. И он был полон решимости всё выяснить, несмотря на попытки Филиппа пресечь разговоры.

В один день Эдвард без стука зашёл в кабинет брата в надежде застать его там, но комната оказалась пустой. «Я подожду», — решил Эдвард, засунув руки в карманы и проходя по ковру к заваленному исчирканными бумагами столу. Там же лежали стопки фолиантов, разные папки, в которые Эдварду так хотелось сунуть нос. Он пробежался любопытным взглядом по столу и неожиданно заметил написанное неизвестным почерком письмо. Оно лежало на видном месте и так звало, так манило к себе. Эдвард не стал сопротивляться, воровато оглянулся на дверь и обошёл стол, чтобы прочесть бумагу.

Рядом с письмом лежал черновик ответа и лист весь в закорючках, отдалённо похожих на подписи Элиада Керрелла. Эдвард даже глаза закатил: попытки Филиппа за спиной отца получить важную должность явно не будут успешными с такими каракулями.

Тут дверь открылась, и, вскинув голову, Эдвард встретился взглядом со старшим братом. Тот будто увидел призрака.

— Что ты тут забыл? — прошипел Филипп и быстро прошёл к столу, отодвинул брата и стал собирать бумаги, пряча черновики с подписями.

— Извини! — воскликнул Эдвард. — Я искал тебя. Ты вот это письмо ждал? — Он ткнул пальцем в бумагу. Филипп сжал зубы, рывком забрал письмо, но кивнул. — Понятно. А подделывать подписи отца зачем? Настолько заняться нечем? Почему бы не попросить его подписать?

— Тише! — Филипп покосился на дверь. — Всё это — не твоё дело, ясно?

— Яснее некуда. — Эдвард скривился. — Только у тебя было такое хорошее настроение последний месяц, всё было так хорошо, а сейчас опять ведёшь себя как придурок. Я уже говорил, что мать за тебя волнуется. То, что ты её отталкиваешь, ничуть не лучше побегов. В общем, что случилось?

Филипп молчал. Эдвард смотрел на него упрямо и настойчиво и отчего-то показался неожиданно взрослым. Словно Филипп пропустил момент, когда брат вырос из мальчишки, что кинул ему яблоком в лоб, в юношу, который выговаривает за невнимание к матери, за затворничество.

— Ничего не произошло, — буркнул Филипп. — Тебя это касается в последнюю очередь.

— Филипп! Если тебя бросила девушка, это не повод на полмесяца уходить в бумажки и срываться на нас!

— Никто меня не бросал! — Филипп повысил голос — и тут же понял, что сболтнул лишнего, но выкручиваться не стал. — Она не моя девушка, Эдвард, так что она не могла от меня уйти. И так, наверно, правильнее, чем продолжать отношения, которые изначально обречены…

Он с тяжёлым вздохом потёр переносицу. Эдвард закатил глаза и выдернул из-под локтя брата исписанный подписями отца лист.

— Значит, подделывать документы ты можешь, а за девушку бороться нет? Это так не работает, великий герой-политик. Ты хоть попробовал бы её найти и спросить, что не так. Может, ей можно послать письмо или связаться по синернисту. Ты знаешь, где она живёт?

— Где-то в деревне через реку… — безжизненно произнёс Филипп.

Глаза Эдварда округлились. Вот что обречённого было в отношениях Филиппа! Никто бы не позволил принцу иметь роман с простолюдинкой, насколько бы прекрасна девушка ни была, насколько бы сильны ни были чувства.

— И-извини, — сказал Эдвард и нервным движением вернул лист на стол. Он был неправ, поспешил раздавать советы. — Это и правда не моё дело. Я пойду.

— Иди. — Пожал плечами Филипп, а когда Эдвард вышел, задумался.

Почему ему в голову не приходило поехать в деревню? Это было настолько очевидно, понятно даже Эдварду, а он… Он посчитал, что всё кончено, что он всё испортил и она не хочет его видеть — и сдался. Потом письмо, работа… Он просто вытеснил из головы все мысли об Анне.

Наверное, зря.

Филипп подошёл к окну и посмотрел вдаль, где за замковой стеной, за лесом, за рекой лежала деревня. Если ехать через главные ворота, придётся делать огромный крюк, на лошади путь может занять полдня. Через лес же не особо удобно, но намного быстрее. Если бы у него был хороший проводник…

Охотник по имени Флинн ждал Филиппа у выезда к лесу. Он знал там каждую тропу и к тому же, по мнению Филиппа, был наименее болтлив из всей свиты. Флинн почтительно наклонился и кивнул в знак приветствия, и они поехали вперёд по кромке леса, не сворачивая на охотничьи тропы, в сторону охотничьего домика.