Филипп тяжело вздохнул. Холодный воздух обжёг горло, обветренные щёки горели, и потоки ветра забирались под одежду, но Филипп даже не думал застёгиваться. Он ещё какое-то время стоял у реки, глупо улыбаясь и задумчиво глядя в сторону посёлка, пока холодные дождевые капли не стали падать на лицо.
* * *
Оказавшись в доме, Анна грустно опустилась на диван, на котором должна была спать, и уставилась в стену. Если кто-то и заметил её отсутствие, ей было всё равно. Её мучило только странное чувство опустошённости. Словно усталость, разочарование и тоска смешались и захватили душу и разум.
Сбросив ботинки и куртку, Анна забралась под одеяло, свернулась клубочком, боясь замёрзнуть, и подумала — почти случайно, мельком — что даже на пронизывающем ветру, но рядом с Филиппом Керреллом было намного теплее и приятнее, чем под колючим шерстяным пледом.
17
Анна распахнула глаза. Первые мгновения она даже не понимала, где находится. Полупустая комната с выцветшими обоями в цветочек выглядела неуютно и отчуждённо, почти нереально. В холодных лучах летали пылинки, а тени веток рисовали на потолке причудливые узоры. Анна лежала на спине, пытаясь прийти в себя после тяжёлого, беспокойного сна, оставившего после себя чувство полного опустошения и усталость. Она даже не знала, сколько спала и спала ли на самом деле. Может, всю ночь пролежала, уставившись в тёмный потолок…
Послышался стук двери и скрип половиц под тяжёлыми ботинками. Кто-то раздражённо зашипел, и Анна нехотя поднялась с дивана, надела куртку и, немного подумав, ещё и плед. Этой ночью она осталась спать наверху, и здесь было намного холоднее, чем в прогретом дыханием и готовкой подвале.
Анна вышла в коридор, стараясь ступать тихо, чтобы заметить того, кто проснулся, первой, но Орел внезапно вышел из кухни, и они оба замерли, глядя друг на друга, будто не ожидали встретиться.
Орел нахмурился, и первый колокольчик подозрения зазвенел в голове Анны.
— Доброе утро, сестрица. — Он смерил её взглядом. — Выглядишь неважно.
— Нормально… — неуверенно сказала она, также сводя брови, и выражение её лица стало на удивление похоже на выражение лица брата. Порой они были слишком похожи: мимикой, реакциями, чем-то агрессивно-животным, и сейчас Анна понимала — Орел что-то знал, или о чём-то догадывался, или пытался её спровоцировать. Она не была намерена с ним ничего обсуждать, у неё не было оправданий и желания извиняться, да и Орел бы такое не простил.
Она готова была развернуться и уйти, но задумчиво замерла и поинтересовалась:
— Где Хог?
Орел скрестил руки на груди.
— На террасе.
Он говорил что-то ещё, но Анна не обратила внимания: прошла мимо и хлопнула дверью.
Хог вглядывался в залитое светом едва голубое небо и задумчиво почёсывал подбородок. Он не услышал ни хлопка двери, ни шагов и так бы и стоял, не подойди Анна ближе.
— Что ты там выглядываешь?
Хог вздрогнул и обернулся к ней.
— Что? А! — Он снова отвернулся. — Корабли. Я уверен, что рано или поздно они появятся.
Анна удивлённо подняла брови и села на ступеньки террасы. Под пледом не чувствовалось холода, а посёлок казался таким мирным, что, не знай она, что случилось вчера, никогда бы не поверила.
— Почему ты встала так рано? — спросил Хог.
— Рано? Я думала, что проспала всё… На самом деле, нет сил спать. — Анна прислонилась к деревянной ограде. — От этого лишь голова болит. — Она подняла на него глаза. — А ты? Почему ты такой хмурый?
— Всё думаю, что надо бы осмотреть яму. Я прямо чувствую, что сейчас она — лакомый кусочек. Что Пирос, что Райдос — слетятся как мухи. Нет, как стервятники! А нам потом подбирать остатки. И хорошо, если они там друг друга не поубивают в процессе.
— И поэтому ты так серьёзен? — хмыкнула Анна. — Ты хочешь что-то определённое и боишься, что его заберут раньше?
— Именно. Обломки тех махин. Кто знает, из чего их делают! Может, сердцевина — неповторимый механизм. Я вчера наблюдал, что они делали. И вроде бы ничего особенного, но на них нет ни одного энергокамня. Наверняка тоже изобретение Форкселли. За них могут отвалить круглую сумму что те, что другие.
— И что тебя останавливает? — Анна изогнула бровь. — Ещё ведь никто не прилетел?
— Нет. — Хог сел рядом. — Но бродить меж трупов одному мне совсем не хочется.
Анна понимающе кивнула. Она бы сама просто так вниз не спускалась, тем более зная, что там может находиться что-то важное, о чём могут знать другие люди, разозлённые её вчерашним представлением и оттого ещё более опасные. Отпускать же Хога одного казалось совершенно безрассудным: землетрясения в котловане — такое же бесполезное умение, как огненная магия под водой.
— Я… могу пойти с тобой… — нехотя проговорила Анна.
— Ну а куда бы ты делась? — ухмыльнулся Хог и закинул руку ей на плечи, притягивая к себе. — Анка! Мы с тобой столько всего сделали! А сколько ещё сделаем. Вот поможем Райдосу победить — и махнём на Форкселли! Весь мир будет наш!
Анна покачала головой, заговорщически улыбаясь. В глазах её заплясали дьявольские, восторженные огоньки. Мысли о Форкселли вытеснили всё: и войну, и Филиппа, и Орела с его подозрениями, и даже чувство вины, и так приглушённое утром. Оставалось только переждать, может быть, неделю, и тогда уж Хог не отвертится. Только сначала надо добыть то, чем он так грезил — обломки поражающих махин.
— Ну так что, мы идём собирать железяки? — спросила Анна, поднимаясь.
— Для начала предупредим парней и перекусим!
Анна закатила глаза.
— Ага, чтобы нас уж точно вырвало между трупами.
* * *
Они приземлились на гору из обломков земли. Анна поморщилась, глядя на тела в военной форме, переломанные, окровавленные, придавленные камнями. Их было неожиданно много, больше, чем она думала, и теперь, несмотря на то что Филипп Керрелл был большой проблемой, ей меньше всего хотелось увидеть его здесь. Она была готова никогда больше с ним не встречаться, забыть его, как забываются сны, и жить так, словно его и не было. Даже если она не чувствовала к Хогу ничего особенного, Анна всё ещё выбирала его. Потому что с ним у них хотя бы могло быть будущее. Например, на Форкселли. С Филиппом будущего не было нигде. И всё же смерть была бы слишком простым способом от него избавиться.
— Далековато. — Задумчивый голос Хога вырвал Анну из молчаливого размышления.
Хог смотрел вперёд, туда, где меж колонн и обломков виднелись серые плиты, а на них — обугленные, покорёженные обломки машин. И до них простиралось целое поле трупов. Анна брезгливо высунула язык. Хог рассмеялся, пожал плечами и бросил: «Пойдём уже».
Он осторожно спустился с горы, ступая меж тел так, чтобы те не касались ботинок. Анна летела в паре сантиметров над землёй, подозрительно осматриваясь. Она что-то чувствовала, но пока не понимала что.
— Может, мы пойдём быстрее? — беспокойно спросила она.
Хог сжал губы, взглянул под ноги и махнул рукой, мол, не важно — и прыгнул. Тела подбросило ударной волной.
В два прыжка Хог оказался у обломков, и глаза его зажглись, руки задрожали от предвкушения. Он перебирал пальцами в воздухе, думая, куда бы приложиться сперва, но не успел.
Они с Анной одновременно вскинули головы — что-то приближалось. Треск мотора, бурление звуков и гомон. С одного из краёв совсем близко к ним посыпался песок.
— Кто это, мать их? — прошипел Хог, сунул в карман обугленную деталь в форме спирали и схватил Анну за руку: пока военные, с какой бы стороны они ни были, не спустились, стоило спрятаться и оценить, что делать дальше.
Они притаились за широким основанием одного из столбов, рядом с ним сгрудились обломки камней и кусков земли, из-за которых их не должны были видеть. Хог на всякий случай схватил валяющуюся под ногами винтовку. Один из камней был выбит, но остальные начали слабо светиться, заряжаясь, когда он нажал на курок.