— Входи. — Карина широко распахнула дверь и отошла в сторону, давая ему дорогу.

— Спасибо. — В его голосе прозвучала издевка. — Вы что, сговорились сегодня все? Любаша, Вадик, теперь ты? Что вы от меня хотите? Я же не врач-гинеколог, а скрипач. Надо, дам денег на хорошего специалиста, а большего, прости, не могу.

Карина безнадежно махнула рукой Она ясно видела, что Олег говорит правду: женские проблемы были ему настолько чужды и непонятны, что при всем желании он не мог бы в них вникнуть. Что же касалось мук совести, то, вероятно, Олег их испытывал, но упорно стремился скрыть это от Карины, бравировал своей черствостью, изображая этакого супермена, которому все нипочем.

— Ты хоть бы сделал вид, что переживаешь, — со вздохом проговорила она. — Для приличия.

— Я переживаю, — очень серьезно сказал Олег и взял Карину за руку, — но вовсе не раскаиваюсь.

— То есть тебе нисколько не жаль Лелю?

— Послушай… — Его лицо стало холодным. газа прищурились. Так бывало всегда, когда он злился. — А тот, который… ну твой прежний, похожий на меня… он что, жалел тебя? Жалел, я спрашиваю?

Карина растерянно молчала, не зная, что ответить.

— Ии хрена он тебя не жалел, прополоскал мозги и умотал, когда захотел. Скажешь, ты не хотела от него родить? Давай говори правду. — Олег смотрел прямо ей в глаза, прямым, безжалостным взглядом, точно нарочно желая причинить боль, ранить как можно сильней. — Ну давай, не молчи!

— Хотела, — тихо произнесла Карина.

— Сколько вы прожили вместе — год, два?

— Два с половиной.

— И что, ты ни разу не была беременна от него?

— Перестань, замолчи!

— Не перестану. Ты сама завела этот разговор, зная, что он пустой. Теперь слушай, я хочу, чтобы ты поняла меня. Поняла, что мною движет. Ты, конечно. была беременна, я вижу по твоим глазам.

Но это обстоятельство не удержало твоего приятеля возле тебя, так?

Карина проглотила слезы, стараясь высвободить свою руку из Олеговой ладони.

— Так, — немного мягче ответил тот сам себе. — Он твоими проблемами заниматься и не думал.

— Он ничего не знал, — прошептала Карина, вытирая глаза.

— Не хотел знать. Это большая разница. Но он ни в чем не виноват, понимаешь? Он не виноват в том, что ты так его любила, это была лишь твоя беда, твоя! Точно так же, как я не виноват, что мы с тобой любим друг друга, а Лелька — меня. Каждый должен отвечать лишь за самого себя, оставаться рядом с кем-то из жалости — худшее из преступлений? Я в этом убежден.

— Ты говоришь как эгоист.

— Я и есть эгоист. И ты эгоистка, моя милая, ты впустила меня в свою квартиру, время за полночь, ты отлично знаешь, зачем я пришел и что мы будем делать. Так к чему лить крокодиловы слезы? Пожирать несчастную жертву и самому же ее оплакивать? Право, не стоит. — Олег крепко обхватил Карину за талию и прошептал ей в самое ухо: — Брось, в мире все компенсируется. У тебя украли, ты украла — об этом даже в песне поется, помнишь фильм «С легким паром»?

— «Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть», — машинально произнесла Карина, теснее прижимаясь к его груди.

— Вот-вот. Именно. И знаешь, время идет, пойдем в комнату.

День спустя Карина все же отвела Лелю к врачу.

В консультации было полным-полно народу, все стулья и банкетки были заняты, у регистратуры стоял внушительный хвост.

Карина отыскала единственное свободное место на диванчике у окна, посадила туда Лелю, а сама отправилась за талончиком. Когда она наконец дошла до заветного окошечка, взяла нужные бумажки и вернулась в зал, Леля оживленно болтала с молоденькой рыжеволосой девушкой. Голову той украшали крутые кудряшки, свободный сарафан в крупную коричневую клетку скрывал круглый, выпирающий живот.

— Знакомьтесь, — увидев подходящую Карину, радостно выпалила Леля. — Это Нелли. У нее уже девятый месяц пошел. Неллечка, а это Карина.

— Очень приятно, — рыжая Нелли приветливо улыбнулась, — Леля мне столько про вас успела рассказать. Просто обзавидуешься, какие бывают соседи, мне б таких.

Карина почувствовала знакомый ком в горле, но. вспомнив слова Олега о крокодиловых слезах, сдержала себя. В самом деле, что толку в ее бесконечных терзаниях, если все равно все останется так. как есть.

— Когда твоя очередь? — спросила она у Лели.

— Очень не скоро, — ответила за ту Нелли. — Наша участковая на больничном, а вместо нее принимает какой-то козел. Каждые два часа бегает чай пить. Глядите, что творится, — она указала на переполненный холл.

— Это никуда не годится, — возмутилась Карина. — Разве можно в вашем положении сидеть больше получаса на жестком!

— Придется, — покорно сказала Леля. — Тут все в одинаковом положении, — кивнула она насидевших рядом женщин. Все были с животами.

Карина прислонилась спиной к стене и принялась гипнотизировать табличку с надписью «войдите», висевшую над дверью кабинета.

Через пару минут буквы вспыхнули оранжевым светом. Стоявшая возле самой двери женщина с бледным и угрюмым лицом поспешно шагнула в кабинет. В то же мгновение оттуда в коридор вышла другая дама, помоложе, на ходу застегивая толстую вязаную кофту.

Прошло четверть часа. Надпись при входе больше не загоралась. Леля и Нелли вполголоса обсуждали достоинства искусственных смесей различных фирм. Карина начинала нервничать все больше.

Она насчитала впереди Лели восемь человек, умножила их на пятнадцать минут и получила два часа. Два часа Леле сидеть на неудобной кушетке, у которой нет даже спинки, в непроветриваемом холле, среди различных незримых вирусов и инфекций.

«Если через минуту эта тетка не появится в коридоре, зайду к врачу. Объясню ему, что надо работать побыстрее», — подумала Карина, и в этот момент дверь распахнулась, выпуская пациентку. Тут же следом за ней размашистой походкой вышел высокий, плотный доктор, с лысым черепом и окладистой бородой. Равнодушно оглядел гудящий, словно улей, холл и направился в глубь коридора.

— Ты глянь, — устаю проговорила Нелли, — снова выскочил. Так мы и до завтра на прием не попадем.

— Безобразие! — подтвердила измученная блондинка, сидящая с противоположного края банкетки. — Надо сказать главврачу.

— Он и есть главврач, — подала голос полная, розовощекая брюнетка, развалившаяся в кресле, — что хочет, то и творит.

— Обалдели совсем. Совесть потеряли. — возмущались женщины, но в голосах их слышалась обреченность, готовность сидеть сколько заставят.

Карина решительно оторвалась от стены.

— Сейчас он вернется, — громко пообещала она. Вокруг одобрительно закивали.

Карина прошла по коридору до двери с надписью «Ординаторская». Оттуда раздавались веселые голоса и визгливый женский смех. Она, не колеблясь, заглянула внутрь.

Здоровяк доктор сидел у небольшого, покрытого чистенькой скатеркой столика и с хрустом грыз сухарь, то и дело обмакивая его в стакан. Вокруг него расположились две молодые, сдобные сестрички в коротких халатиках и шапочках, кокетливо сдвинутых на лоб. Обе взахлеб хохотали над тем, что говорил им бородатый.

Увидев Карину, одна из сестер немедленно вскочила:

— Женщина, сюда посторонним нельзя Выйдите сейчас же.

— Вы видели, сколько народа на приеме? — спросила Карина, обращаясь к бородачу.

— Видел. — Тот спокойно окунул сухарь в чай. — И что дальше?

— Женщина! — верещала медсестра. — Покиньте помещение!

— Там же беременные. Они сидят по три часа, а вы чаи гоняете. Это им нужно питаться по шесть раз в день, а вам необязательно.

— Откуда вы знаете, что мне обязательно, а что нет? — обиделся главврач. — Вы побудьте на моем месте, примите пятьдесят человек за день, посмотрим, что тогда запоете.

— Не мешайте доктору отдыхать, — гнула свое пышечка в халате.

— Если вы немедленно не продолжите прием, мы напишем на вас жалобу в министерство, — пообещала рассерженная вконец Карина.