С тех пор как умерла мама, все эти незаметные на первый взгляд мелочи ушли из Карининой жизни, и только сейчас она поняла, чего была лишена долгие годы.

Словно прочитав Каринины мысли, Леля удобнее устроилась на диване перед телевизором и, вытянув на пуфике свои красивые ноги, сказала:

— Ты не поверишь, сколько раз я мечтала, чтоб у меня была старшая сестра. И чтоб мы вот так сидели вместе долгими вечерами и говорили обо всем.

— А ты была одна? — спросила Карина.

— Нет, — со смехом ответила Леля, — конечно же нет. Но вместо любимой сестры у меня было три противных младших брата. Ты знаешь, что это такое — трос мерзких, озорных, нахальных мальчишек? Нет, ты этого не знаешь, и слава богу! — Леля ногой пнула пуфик. — Вечно раскуроченная губная помада, склеенные клеем новые колготки, подло подслушанные телефонные разговоры. Лучше об этом не вспоминать!

— А мама? — спросила Карина. — Вы с мамой не дружили?

— А, мама! — махнула рукой Леля. — Ей было вечно некогда. У нее ведь был отчим — единственный свет в окошке. Ну их! И говорить не хочется. Из-за них я с пятнадцати лет по интернатам и общагам мотаюсь. — Леля задумалась и замолчала, покачивая пуфик ногой.

— Он приставал к тебе? — догадалась Карина.

— Ага, — Леля кивнула. — Я ведь в интернате жила, когда в балетном училась. Приехала на каникулы — как раз мне пятнадцать исполнилось. А мать в больнице лежит с нашим младшим — то ли ангина, то ли скарлатина — не помню. Ну он и полез. Красивый он мужчина, ничего не скажешь, военный. Мать как кошка в него влюблена была. И сейчас так. А я его, знаешь, по морде тапочкой огрела — честно-честно. Не веришь? — Леля весело захохотала. — Прямо тапочкой по усам — у него черные усы. шикарные, как у Никиты Михалкова.

— А он? — тоже смеясь, спросила Карина.

— А он — ничего. Смутился и в ванной заперся. Я — к матери в больницу. Не буду с вами жить, говорю. Уеду обратно в интернат.

— И что?

— Уехала. Хоть каникулы только начались.

— И она тебя не остановила? — удивилась Карина.

— Она меня даже не спросила, почему я уезжаю. Хочешь — пожалуйста. И весь разговор. Вот с тех пор я дома только наездами бываю. В общаге, у подруги, и с Олегом познакомилась. Слушай, — Леля выпрямилась на диване и пригнулась к Карине, — тебе Олежка нравится?

— Как это? — не поняла та.

— Ну так. Обыкновенно. Как мужик. Он всем нравится — знаешь, как в общаге к нему девки клеились? Жуть. Рады были бы. сучки несчастные! — Леля мстительно и торжествующе сверкнула глазами.

Карину покоробило от ее тона, точно Леля повернулась к ней другим боком и оказалась в этом ракурсе косая, кривая и с крючковатым носом. Перед Кариной сидела ушлая, видавшая виды общежитская девчонка, привыкшая каждый день бороться за свое существование и готовая уничтожить конкуренток любой ценой.

Леля вопросительно глядела на Карину, ожидая ответа.

— Как тебе сказать, Лелечка, — мягко начала Карина, — это ведь сложно, избирательно. Нравиться может внешность, а человек при этом может и не нравиться. И наоборот. Понимаешь?

— Не-а, — искренне удивилась Леля, — неужели тебе Олежка совсем не нравится? Нисколечко?

— Да Леля же! — рассердилась Карина. — Прекрати! Я не знаю даже, что тебе ответить: скажешь «да» — ты обидишься и станешь ревновать, скажешь «нет» — тоже будет плохо, расстроишься, что не оценила твой великолепный выбор. Так что извини, я промочу.

— Хорошо, — покладисто согласилась Леля и добавила с тихим вздохом: — Ты прости, если я говорю глупости. Это у меня с детства — ногами Бог не обидел, а вот головкой обделил. Может, мы и ссоримся из-за этого с Олежкой.

Она погрустнела и вновь принялась раскачивать пуфик.

Карине стало жаль ее, особенно теперь, когда Леля рассказала историю своего детства и юности. Что ж удивительного, что у нее нет хороших манер и блестящего интеллекта? Только, наверное… наверное, Олегу с ней трудновато общаться. С его-то цитатами из философов и прочими наворотами.

«Впрочем, — решила Карина, — для счастливой семейной жизни Лелиной красоты, живости и страсти вполне должно хватать, этих качеств у нее в избытке».

Они еще долго сидели вместе в этот вечер. Леля больше говорила. Карина — слушала, и каждому нравилось именно то. что он делает. Поздно, около десяти часов, вернулся Олег, уставший и немногословный, и увел Лелю домой.

С этого дня Каринина жизнь начала меняться. В нее постепенно входила Леля: со своими милыми странностями, веселым детским смехом, бурными слезами, а главное — искренней привязанностью к своей соседке.

Олег работал почти каждый вечер допоздна, и у Карины с Лелей вошло в привычку коротать эти вечера вместе. Они занимались чем угодно: ходили по магазинам, вместе готовили, пекли пироги, смотрели телевизор и просто болтали. Скоро Карина знала о Леле и Олеге почти все.

Семья Олега, состоящая из стареньких отца и матери, жила в Свердловске. Лелины мать, отчим и братья два года назад переехали из Днепропетровска в Зеленоград, и Леля доучивалась в Москве. С Олегом они познакомились случайно — Лелю пригласила на день рождения сестра училищной подруги.

Сестра была арфисткой, жила в консерваторском общежитии. Там. в общежитии, и гуляла большая веселая компания.

Лелиным соседом по столу оказался Олег, и ей хватило трех часов, чтобы влюбиться в него по уши.

А вот чтобы он женился на ней. понадобился целый год. Но Леля не привыкла отступать, да и отступать ей было некуда: она уже понимала, что не просто хочет получить Олега, а болеет им. Болеет тяжело и безнадежно, без единого шанса на выздоровление, и все, что было до того в ее недлинной бесшабашной жизни. — ерунда, лишь вступление, прелюдия к самому главному и настоящему.

Она боролась, стиснув зубы, игнорируя унижения, не гнушаясь подлости по отношению к соперницам. И победила.

Но оказалось, что победа эта не конец испытаниям, выпавшим на ее долю, а начало новой борьбы и новых испытаний. Леля добилась лини, права быть рядом с Олегом, но прав на него самою, на его душу, она так и не получила.

Все это Леля обсуждала с Кариной мною раз. и особенно после их с Олегом ссор, повторявшихся с ужасающей регулярностью.

С самим же Олегом Карина почти не общалась Он никогда не заходил к ней в гости вместе с Лелей, даже в тс редкие дни, когда бывал свободен. Заглядывал лишь поздним вечером, коротко здоровался и ждал в коридоре, когда Леля выйдет из комнаты или кухни.

Карина иногда вспоминала недавний разговор в ресторане, холодную ироничность Олега, свою растерянность. Почему-то теперь, задним числом, ей стало казаться, что он затеял тот разговор не случайно и вовсе не с целью обидеть её или причинить боль.

Возможно, его насмешливый, язвительный тон был лишь средством привлечь к себе Каринино внимание. На самом деле Олега волновали какие-то серьезные проблемы, которыми он почти готов был с ней поделиться, но возвращение Лели и Вадима ему помешало.

Так или иначе, но больше попыток завязать с Кариной беседу Олег не предпринимал, при встрече окидывал ее равнодушным взглядом и отводил глаза в сторону. В такие минуты он особенно напоминал Карине Степана своим угрюмым, отрешенным видом. Внутри у нее что-то напрягалось, пальцы рук делались холодными, к щекам, напротив, приливал жар. Она злилась на себя, старалась изо все сил обрести спокойствие — и не могла.

Больше всего ее волновало, что Олег заметит, что с ней происходит в его присутствии. Однако он ничего не замечал, погруженный в какие-то свои, не ведомые никому мысли, и Карина была этому несказанно рада.

Так потихоньку подкралось лето. Позади остались экзамены в музыкальной школе, оказавшиеся в этом году особенно тяжелыми и выматывающими.