Бухта была похожа на половину чаши. С одной стороны её обрамляла высокая отвесная скала тёмного камня. На её вертикальной поверхности как-то росли, прижавшись к ней изогнутыми свечками, редкие сосны. Песок у её подножия был чёрным.

В море виднелись камни, продолжавшие чашу контуром пиков, оставляя свободным один широкий вход в бухту. Вдоль скалы по пляжу шла деревянная дорожка. Оттуда, где скала начинала уходить в море, дорожка продолжалась, нависая над водой. А там, где она заканчивалась, покачивалась на волнах небольшая двухмачтовая лодка.

С другой стороны чаша была ниже и стена чем-то напоминала Стену теней, — она была такой же ровной и закруглённой, из белого, прослоённого жёлтым, камня. Наверху зеленели деревья, а внизу, рядом с ней, белела узкая полоска пляжа, образуя причудливые чёрно-белые разводы там, где море смешивало песок. Мощённая деревянными плитами дорожка, что вела к воде, делила пляж на чёрную и белую части.

Третья дорожка извивалась между огромными камнями и вела к пляжному домику, в виде настила с каркасом, уютно устроившемуся в зелени лиан под чёрной скалой. Там было тенисто, и ветер раздувал лёгкую воздушную ткань белоснежных занавесок, натянутых как тент от солнца и хвои. На деревянных ступенях лежали сосновые иголки и стопка полотенец.

На столе, окружённом широкими диванами с трёх сторон, был уже накрыт завтрак.

Хельвиг расположилась у стола. Аромат кофе и булочек здесь почему-то ощущался ярче, чем обычно.

— Когда-то, очень давно, здесь был вулкан, — сказал Амер Хант, — потом лёд, потом здесь было море. Затем море отошло, тут поселились люди и построили Т’Хаш-Садживан.

— Леди Аликс рассказывала мне про поселение, которое было уничтожено ещё до наступления Чёрной зимы.

— Да, оно полностью погибло при извержении, его стёрло потоками лавы.

— А Орден Теней?

— Осталась только одна Башня Теней и Стена. Остальное разрушилось при землетрясении, выгорело, было погребено под пеплом.

— Тут потрясающе красиво. Ты решил купить здесь дом из-за этой бухты?

— Нет, Хельвиг, — невесело усмехнулся магистр, — я построил дом здесь, потому что тут я очнулся, когда мороз Чёрной зимы уже сменила оттепель и лёд почти растаял.

Хельвиг почувствовала, как кожа её покрылась мурашками несмотря на жару.

— Амер, — она почему-то заговорила тише, — так ты что, был рождён ещё во время Чёрной зимы?

— Возможно, после неё, — пожал плечами Амер Хант, — я ничего не помню до того, как я пришёл в себя здесь и мне неизвестно, как я сюда попал. Была ли у меня семья и почему я выжил.

Магистр смотрел на задумавшуюся о чём-то Хельвиг.

— Я тебя напугал?

— Нет, — покачала она головой.

Как он жил эти две тысячи лет? Любил ли он кого-нибудь? Был ли счастлив?

— Скажи Амер, а сколько женщин у тебя было, которых ты любил?

— Не знаю, — пожал он плечами, — мне сейчас кажется, что ни одной.

— Я слышала ваш разговор с леди Элайей той ночью.

— Ты ведь спросила про тех, кого я любил. У меня было много разных женщин и это заполняло пустоту. На какое-то время. Я даже что-то чувствовал, — восхищение, нежность, ревность, страсть. Теперь я понимаю, что всё это было только тенью тех чувств, которые вызываешь у меня ты. Наверное, поэтому с тобой всё складывается не так, как я бы хотел.

Он притянул её к себе и поцеловал в шею за ушком. Ушко порозовело.

— Амер, пусти, я хочу купаться!

— Прямо сейчас? — он прижал её к себе посильнее и поцеловал её ещё раз.

— Да. Нет. Я не знаю.

Он потянул за завязочку туники, сжал её в своих объятиях и поцеловал в ямку на шее.

— А точнее? — ещё один поцелуй.

Она запрокинула назад голову и положила её ему на плечо.

— Я не могу думать, когда ты меня целуешь и так на меня смотришь, — пожаловалась ему Хельвиг.

— А тебе обязательно сейчас нужно думать? — спросил он снова целуя.

Зачем он её всё время что-то спрашивает?

— Не знаю…А-ах! Боги, нет… нет, не обязательно…

— Хвала богам.

Сегодня он нашёл Хелени с новой игрушкой. Она держала в руках небольшое складное зеркальце. Увидев его, она защёлкнула крышку и спросила,

— Рагенат принёс мне сладости?

— Да, милая. А что это у тебя такое?

— Это — мой друг. Он мне сказал, что ты разрешишь мне есть сладости каждый день, если я тебе его отдам.

— Друг? А где ты его взяла?

— Он сам ко мне пришёл. Он — бог.

— Хелени, милая, можно я на него взгляну? Обещаю его у тебя не забирать.

— Хорошо. Но тогда отдай мне эту сладость.

Император вздохнул и отдал пирожное Хелени. А она подала ему зеркальце. Он открыл его. Вокруг рамы клубилась дымка. А из дымки на него смотрел темноволосый мужчина с грустными чёрными глазами.

— Здравствуй, называющий себя Рагенат Эсгерланд. И желая тебе здравия, я не лукавлю.

— Кто ты?

— Я — твоя надежда и ответ на твои молитвы, которых не слышат другие боги. Я дам тебе наследника. Ты же этого хочешь? Она понесёт и родит тебе сына. Даю тебе моё слово.

— Что от меня потребуется?

— От тебя потребуется совсем немного. Разделить твоё тело со мной. Ты меня даже не заметишь, я не стану тебе мешать. Не стану вредть. Ты будешь жить дольше. Тебя станет почти невозможно убить. А ещё я помогу тебе завоевать Хадду. И тогда ты сможешь брать клятву верности с каждого. Я научу тебя. Никто не осмелится тебя предать. А кто осмелится — умрёт. Ты станешь величайшим императором.

— Что ты за это попросишь?

— О, сущие мелочи. Разрушь мне одну башню.

Лес был обычным. Обычным для Ахатикайи. Редкие высокие лиственные деревья, кое-где оплетённые лианами. Попадались и сосны. Огромные камни — следы сошедшего здесь когда-то ледника. А на открытых местах — непривычные южные цветы и травы. Для неё южные и непривычные. Хорошо, что она успела изучить книги о местной природе. По крайней мере, она всё ещё была в Хадде. Точнее, на севере Хадды. Южные леса и травы Ахатикайи были другими. Хельвиг вздохнула. Надо было понять, куда идти.

Наступал вечер, и через пару часов солнце начнёт садиться. Можно, конечно, было сказать, что если непонятно, где ты находишься, то и всё равно, куда идти, но она решила, что пойдёт к побережью. Насколько она помнила, горный хребет шёл от Т’Хаш-Садживана к центру Хадды. Стало быть, она находилась между ним и побережьем.

Она определилась с направлением на север, и вздохнула. Её наряд не предполагал походов через леса. Он вообще ничего не предполагал. Из всей одежды на ней был длинный белый тонкий пеньюар, который она накинула, чтобы дойти от спальни до купальной. Колечко Вельмара и серёжка в одном ухе. Впрочем, в косах ещё было две шелковых ленты. Так хорошо начавшийся день обещал ей теперь ночь в незнакомом лесу.

После завтрака и его жарких объятий они всё-таки пошли купаться. А потом магистр достал из-под настила доску, к которой крепился парус и, к её неописуемому восторгу, стал обучать её ловить ветер и перемещаться по морю на этой доске. У неё даже стало получаться. Потом они пообедали, и она собиралась принять ванну, чтобы переодеться и приготовиться к отъезду.

В купальне она собиралась изучить надписи на бутылочках, когда ей показалось, что что-то не так с зеркалом. Хельвиг посмотрела на своё отражение и, если оно её не обманывало, она стала выглядеть немного взрослее. Она пожалела, что у неё нет с собой зеркальца с портретом и уже потянулась к одной из бутылочек, как внезапно ощутила чьё-то присутствие. Казалось, кто-то находился за её спиной и смотрел на неё недобро. Хельвиг обернулась. Между ней и дверью в спальню стояла огромная крыса. Эта, пожалуй, была побольше Хаша. На передней лапе было кольцо. Крыса медленно пошла вперёд. Хельвиг попятилась. Отступать было некуда, она почти сразу упёрлась в стену. Крыса оскалилась, прыгнула на неё и Хельвиг выставила перед собой руки, инстинктивно пытаясь защитить лицо и горло.