— То есть ты хочешь сказать, что тебя возбуждают стервы? Отмечено.

Я закатываю глаза, глядя на нее, и сжимаю ее крепче. — Нет, то, что ты — это ты, заводит меня, — заявляю я, втирая свой вставший твердым как камень член именно туда, где он хочет быть, пока она подавляет стон.

— Это определенно так, — бормочет она, ее руки поднимаются к моим плечам, и на следующем вдохе ее губы оказываются на моих. Или мои на ее? В любом случае, мы растворяемся друг в друге без размышлений.

Кладя руки ей на спину, я прижимаю ее грудь к своей, пожирая ее губы, дразня ее пухлый рот своим языком, прежде чем ее тепло коснется моего.

Черт.

Я хочу большего, мне нужно больше, я должен иметь больше.

Вслепую схватившись за край ее майки, продолжая поглощать ее губы, я тяну материал, пока не слышу характерный звук рвущейся ткани. Я отстраняюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как последние нити расходятся, обнажая под ними ее груди.

Без лифчика.

Чертовски сексуально.

Как будто она знала, что я собираюсь ими полакомиться.

Не произнося ни слова, она приподнимается на коленях, поднося свои красивые розовые соски к моему рту, в то время как ее руки пробегают по моим коротко подстриженным волосам, подталкивая меня ближе. Мне не нужно, чтобы она повторяла мне дважды, когда я сначала нежно посасываю ее упругие соски, прежде чем усилить всасывание, пока она не начинает стонать. Ее голова со вздохом откидывается назад. Мои братья ворчат и ругаются, но это только побуждает меня лакомиться ею еще больше.

Скользя руками по ее коже, чтобы найти пояс ее леггинсов, я дергаю материал, постанывая от шума, который эхом отдается у меня в ушах. Когда я не могу разорвать леггинсы дальше, я отпускаю ее сосок, чтобы позволить ей прислониться спиной к столу позади себя.

Ее пылающий взгляд остается прикованным к моему, когда я тянусь к ее трусикам, медленно стаскивая их вниз по бедрам, чтобы коснуться порванной ткани леггинсов, пока она не обнажается передо мной. Проводя языком по нижней губе, я чувствую, как мое сердцебиение начинает учащаться в груди, когда я стремлюсь к чему-то, о чем никогда раньше не задумывалась.

Без дальнейших церемоний я хватаю ее руку в свою и подношу к своему горлу. Ее глаза расширяются от удивления, когда она падает обратно ко мне на колени, горя желанием сделать именно то, что я предлагаю.

Покрытая шрамами кожа не вызывает таких ощущений, как остальная часть моего тела, обычно нет, но под ее прикосновениями я словно горю, потому что чувствую каждый дюйм прикосновения ее пальцев ко мне.

— Вито, — шепчет она. Я опускаю руку за подол своей черной футболки и стягиваю ее через голову, обнажая шрамы, которые истончаются на груди и животе и снова становятся жестче на запястьях.

Поскольку я прервал контакт, когда снимал футболку, Рен терпеливо ждет, пока я кивну ей, прежде чем снова опустить на меня руки.

О, черт возьми. Боже.

Я шиплю сквозь зубы, моя кожа становится сверхчувствительной к ее прикосновениям, пока мои глаза наслаждаются ее обнаженным телом. Она так уверена в себе, и я хочу чувствовать то же самое рядом с ней. С тех пор как мы привезли ее в Италию, все, что мы делали, — это брали у нее, и теперь пришло время поменяться ролями и позволить ей увидеть во мне ту грубость, которую никто другой не имеет возможности увидеть.

Я уверен, что у нее будут вопросы, но это в другой раз, не сейчас. Не сейчас, когда я так близок к тому, чтобы снова почувствовать ее.

Ее пальцы медленно пробегаются по моему прессу, заставляя мои мышцы напрячься, а член молить о внимании, и я уверен, что почти всхлипываю, когда ее пальцы теребят пуговицу моих брюк.

— Сделай это, Рен. Дай мне почувствовать тебя, — бормочу я, пока она расстегивает пуговицу и медленно тянет вниз молнию. Я слегка приподнимаюсь, чтобы вытащить пистолет из кобуры на бедре, кладу его на стол позади Рен как раз вовремя, чтобы она высвободила мой твердый член из боксеров.

Мой член пульсирует, когда она проводит кончиком пальца по моей горящей коже, дразня меня самыми короткими прикосновениями, и я хватаю ее за запястье, останавливая ее движения, прежде чем она сделает что-нибудь еще.

— Не прикасайся ко мне, Рен. Я сейчас взорвусь, — ворчу я, пробуя свою хватку на ее запястье, пока она смотрит на меня с намеком на гордость в глазах. — Я не хочу чувствовать ничего, кроме твоей киски, растягивающейся вокруг моего члена, сжимающейся и жаждущей большего, пока я беру то, что принадлежит мне. — Ее зрачки расширяются при моих словах.

— Черт, — выдыхает она, кладя руки мне на плечи, когда я хватаю свой член, чтобы выровнять его с ее сладким входом.

— Вам, ребята, лучше прекратить это нахуй, — рычит Маттео, прерывая наш разговор, когда мы оба смотрим в его сторону и обнаруживаем, что он стоит перед своим местом и свирепо смотрит в нашу сторону.

Никогда.

— Извини, Маттео, но этого не произойдет, — заявляет Рен, впиваясь глазами в моего брата и медленно опускаясь на мой член.

Святое. Блять. Дерьмо.

Дюйм за дюймом она берет меня, погружая мой член в свою сладкую киску и сжимаясь вокруг меня. Она наклоняется, чтобы снова оказаться ко мне лицом. Маттео что-то бурчит, но этого не слышно из-за звона удовольствия в моих ушах.

Рен на мгновение остается сидеть на моем члене, приспосабливаясь, пока мы оба безуспешно пытаемся отдышаться. Я хочу задыхаться, я хочу вспотеть, и я хочу быть измученным, и все из-за нее.

Изгибая бедра, Рен не сводит с меня глаз, приподнимаясь, пока в ней не остается только кончик, прежде чем она снова опускается на мой член, только на этот раз быстрее.

— Боже, — стону я, скрипя зубами, когда сдерживаю потребность уже достичь оргазма.

Я кладу руки ей на бедра, прижимая пальцы к ее коже, когда она дрожит рядом со мной. Глядя на нее снизу вверх, я жду, пока ее полуприкрытые глаза немного приоткроются, прежде чем высунуть язык и провести им сначала по ее правому соску, прежде чем повторить тот же процесс с ее левым.

Это чертовски возбуждающе, когда она проводит ногтями по моему затылку, подбадривая меня, пока звук открывающейся двери позади меня не пугает нас обоих. Прежде чем я успеваю что-либо осознать, правая рука Рен покидает мою кожу, и металл скребет по столу.

— Убирайся к чертовой матери. Сейчас же.

Ее бедра не прекращают двигаться, ее тело все еще принимает мое, требуя удовольствия, но когда я поднимаю на нее взгляд, я вижу, что она направляет мой пистолет на кого-то позади меня. Откидывая голову еще дальше назад, я понимаю, что это стюардесса, помогающая нам на этом рейсе. Не такая, как предыдущая, не после того, как Рен показала свое отвращение к ней, но теперь эта девушка тоже не останется. Особенно когда она не двигается ни на шаг и продолжает пялиться на Рен, которая чертовски голая, ее сиськи подпрыгивают, когда она трахает меня, все это время направляя пистолет на ничего не подозревающую женщину.

— Ты что, совсем охренела? — Рен кусается, когда я слышу звук снимаемого с предохранителя пистолета, и в следующее мгновение женщина исчезает.

Спасибо тебе, черт возьми, за это, я все равно не остановился бы, чтобы смыть кровь.

— Я не знаю, как тебе удается становиться все горячее и горячее, Рен, но, черт возьми, это так. — Я толкаюсь в нее, доводя до конца свою точку зрения, когда она опускает пистолет, прислоняя его к сиденью рядом с моей головой, усмехаясь, и вдавливаясь в меня с большей силой, когда она стонет.

— Черт возьми, Джио, мне придется тебе перезвонить. — Энцо, похоже, в панике, но я знаю, что он далек от этого. Вероятно, он не в состоянии контролировать себя после того, как только что посмотрел на Рен.

Я прекрасно осознаю, что пистолет у моей головы снят с предохранителя, когда я крепче сжимаю ее бедра, удерживая ее на месте, и сильно вонзаюсь в ее лоно для пущей убедительности, пока она ловит ртом воздух. Мне нравится, как розовеет ее кожа на груди и шее, потребность и желание рисуют мою девушку перед моими глазами.