— Он будет в порядке, Валентина, на меньшее я не соглашусь, — вмешиваюсь я, опережая Вито на несколько шагов, чтобы придержать для него дверь, прежде чем мчаться к внедорожнику, который все еще праздно ждет нас. Глаза водителя расширяются от шока, когда Маттео указывает на нас, но я отворачиваюсь от него, сосредоточившись на телефоне в своих руках. — Что сейчас важно, Валентина, так это то, как мы будем действовать дальше.

— Черт, удиви меня.

Натянутая улыбка украшает мои губы от ее готовности, когда я отступаю назад, чтобы позволить Вито забраться во внедорожник с Энцо на руках, укладывая его поперек ряда сидений, пока он стонет в агонии.

— Они знали, что мы приедем, Ви, насколько я могу судить, они этого хотели, — объясняю я, когда Маттео забирается в машину и захлопывает за собой дверцу, кивая мне в подтверждение того, что он сделал, как я сказала.

Я немного расслабляюсь на своем сиденье, надеясь, что мы вовремя получим помощь, в которой нуждается Энцо.

— Почему?

— Потому что, похоже, они пронюхали о похоронах Торреса и собираются ударить и по ним, пытаясь свергнуть империю Де Луки. — Я в гневе зажимаю переносицу, когда Вито чертыхается, а Маттео ударяет кулаком в дверь рядом с собой.

— Только через мой гребаный труп, — выпаливает Валентина, гнев сквозит в каждом слове.

— Будем надеяться, до этого не дойдет. Но мне нужно, чтобы ты очень внимательно слушала все, что я говорю, потому что тебе нужно будет начать действовать еще до того, как мы вернемся в этот гребаный самолет, — заявляю я, мой мозг работает со скоростью мили в минуту, пока я пытаюсь собрать воедино всю имеющуюся у нас информацию.

— Да, босс. Ты говоришь мне, что сделать, и я это сделаю.

Мой взгляд падает на Энцо, когда он стонет на своем месте, и я опускаюсь на колени на половицу и шаркая приближаюсь к нему, когда внедорожник трогается в сторону аэропорта.

Его сердце колотится под моей ладонью, когда я разговариваю с Валентиной. Мне просто нужно, чтобы он не истекал кровью из-за меня, не тогда, когда мы так близки, не тогда, когда я так сильно забочусь о нем.

Каждый шаг, который мы сейчас предпринимаем, сделан ради семьи Де Лука, и это означает, что все они, черт возьми, должны быть живы.

Включая его.

ЭНЦО

Блять.

Каждый дюйм моего тела ужасно болит. Я никогда не чувствовал такой боли, а я прошел через всякое дерьмо. Закрыв глаза, я стону, пытаясь успокоить дыхание, продолжая давить на толстовку, которая прикрывает мою рану. Кожа сидений внедорожника не обеспечивает мне ни поддержки, ни комфорта, поскольку я не могу снять напряжение со своего тела.

Я прекрасно понимаю, что теряю много крови, но я беспомощен перед этим.

Скрипя зубами, я делаю еще один глубокий вдох, прежде чем открыть глаза. Мне нужно увидеть ее снова, если это то, как я ухожу, если это то, как я заканчиваю, тогда я готов принять это, пока мое последнее видение — это Рен.

Я останавливаю на ней взгляд, не упуская из виду боль и беспокойство, мелькающие в ее глазах, прежде чем она внезапно опускается передо мной на колени. Я не произношу ни слова, позволяя ей подойти ближе. Она кладет ладонь мне на грудь и оглядывает меня с головы до ног.

Я в восторге от нее.

Она спасла меня от дальнейших выстрелов. Она спасала всех нас каждым своим шагом навстречу врагу, выпуская пулю за пулей.

Без тени сомнения, она была создана для нас.

Этот мир, наш образ жизни не для большинства, но, черт возьми, когда она в действии, кажется, что именно она все это создала.

Она уверенно ходит, точно целится и убивает так, словно это ее право по рождению.

Она проводит языком по нижней губе и придвигается ближе. — Я знаю, это худший вопрос, но ты в порядке? Я могу тебе что-нибудь принести? — спрашивает она, убирая руку с моей груди и лениво проводя пальцами по кончикам моих волос, когда я улыбаюсь ей.

— Теперь, когда ты здесь, я в порядке, — бормочу я, шипя от боли, пронзающей меня, когда внедорожник трясется на неровной дороге под нами.

Ублюдок.

— Говори со мной серьезно, Энцо. Я беспокоюсь за тебя.

Неужели она думает, что я сказал бы это просто так? Как будто я не это имел в виду?

— Я не думаю, что ты готова к моему честному ответу, — умудряюсь ответить я, мое тело медленно слабеет, пока я пытаюсь бороться с пулей, застрявшей у меня в животе.

— Испытай меня.

Два слова. Всего два, и она понятия не имеет, что выпустила на волю. Но с той болью, которую я испытываю, и неуверенностью, которая окружает меня подобно шторму, я даю ей то, что она хочет.

— Я одержим тобой, — признаюсь я, свободной рукой беру ее за руку и переплетаю наши пальцы.

Она не сбивается с ритма и наклоняется ближе, глядя на меня сверху вниз с легкой усмешкой на губах. — Я тоже одержима тобой.

Мое сердце колотится в груди, не самая лучшая реакция, когда я в таком состоянии, но я не контролирую свое тело.

— Ты издеваешься надо мной, — ворчу я, морщась от боли, которую испытываю, когда она качает головой.

— Ты бы мог сломать меня, я никого никогда не подпускала так близко, как вас троих… черт возьми, у меня даже не было бы выбора, если бы ты этого захотел. — Ее слова подобны запретной правде, когда они срываются с ее губ, ее взгляд опускается туда, где соединяются наши руки, пока я перевариваю правду, стоящую за каждым словом.

— Сломать тебя не входит в мои планы, Bella, и у меня такое чувство, что это тоже не то, в чем заинтересованы мои братья. — Если бы мне сейчас не было так больно, я бы показал ей, как сильно я ее жажду.

— Я думаю, Энцо пытается сказать, что мы не можем до конца понять, как ты так легко проникла к нам в душу, но мы не против этого. Во всяком случае, нам это нужно больше, чем воздух, которым мы дышим. — Я бросаю взгляд на Маттео, который сидит напротив меня, положив руки на колени и не отрывая взгляда от Рен.

Я сам не смог бы сказать лучше.

У Рен нет возможности ответить, поскольку внедорожник останавливается, заставляя меня снова съежиться, когда мое тело напрягается, а боль, вибрирующая во мне, усиливается.

— Пожалуйста, черт возьми, скажи мне, что мы на месте. Я изо всех сил пытаюсь держать глаза открытыми, — бормочу я, давление на толстовку ослабевает, когда я смотрю на Рен.

— Мы на месте. — Я не могу сказать, разочарована она или испытывает облегчение из-за того, что ее прервали, но я не могу настаивать на том, чтобы выяснять это, потому что мгновение спустя дверь открывается, и в салон просовывает голову незнакомый мне парень.

— Итан, привет, я знаю, что звала тебя, но мы далеко от Ричмонда. Я думала, Луна пришлет кого-нибудь другого, — говорит Рен, прекрасно понимая, кто такой Итан, но она не сокращает дистанцию между ними, не обнимает его и даже не улыбается, если уж на то пошло.

Мои брови хмурятся, как и брови Вито и Маттео, когда мы наблюдаем за их взаимодействием, несмотря на кровь, покрывающую мою кожу.

— Я был на Манхэттене, когда позвонила Луна, так что я помчался сюда. К счастью, я был на своем байке, так что смог проехать через пробку немного быстрее.

Я не могу решить, нравится мне этот парень или нет.

Это могло бы быть совершенно ничего, но его фамильярность с Рен бесит меня больше, чем я хочу признать, даже если он здесь, чтобы спасти мою гребаную жизнь.

— Что ж, спасибо, я знаю, что Энцо будет в хороших руках. — Она переводит взгляд на меня, мягкая улыбка появляется на ее губах, когда она в последний раз сжимает мою руку, прежде чем отодвинуться. — Я обещаю тебе, я бы не доверила тебя никому другому и вполовину так сильно, как этому парню, и поверь мне, ты нужен мне больше, чем мой следующий вздох.

Ее слова поглощают мой разум. Понимание в наших глазах, когда она ссылается на то, что Маттео сказал мгновением ранее.

Проглатывая комок в горле, я киваю. — Я доверяю твоему суждению.