— Мне тоже. Но мы позаботимся о его семье. Мы всегда так делаем, и это самое главное.

Мои брови хмурятся, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Хотя это его не вернет.

Он снова опускает взгляд на свои руки, опускает плечи и отвечает: — Я знаю. Вот почему я решил вместо этого провести некоторое время с другим моим другом. — Другим другом? Его глаза поднимаются на мои, и он, должно быть, видит вопрос, танцующий на моем лице, потому что продолжает: — Текила.

Ааа. Приподнимая бровь, я ухмыляюсь. — Похоже, у тебя были не самые лучшие времена, — признаю я, указывая на его состояние.

— Что-то вроде этого.

На мгновение над нами опускается тишина, тяжесть окружает человека, который обычно такой беззаботный и энергичный.

Прочищая горло, я заправляю мокрые волосы за ухо и прижимаюсь своим плечом к его плечу. — Я не очень хороша во всем этом утешении или сочувствии, — начинаю я, указывая пальцем между нами. — Но если тебе что-нибудь понадобится от меня, только скажи. Я могу застрелить ублюдка с близкого расстояния или из снайперской винтовки, как тебе больше нравится, — начинаю я, загибая на пальцах. — Я могу забить кого-нибудь до смерти и сделать так, чтобы это выглядело преднамеренно или случайно, опять же, как тебе больше нравится. Черт, я могу действительно сделать им больно и отправиться за их деньгами.

Уголок его рта приподнимается в ухмылке. — Это чертовски сексуально.

Я недоверчиво качаю головой, когда его рука опускается на мое плечо. — Только сумасшедший мафиози мог так подумать.

Как только слова слетают с моих губ, он становится все ближе и ближе. Я застываю на месте, не в силах остановить то, что за этим последует, и я все равно не хочу что бы это заканчивалось.

Я жаждала этого с той самой ночи, когда встретила его, тем более сейчас, когда передо мной сидит его грубая и уязвимая версия. Как будто я медленно задыхалась, вдох за вдохом, прежде чем его губы коснулись моих в мучительном порыве.

ЭНЦО

Она пахнет так чертовски сладко, выглядит как ангел, упавший с небес, но обладает навыками, способными поставить мир на колени.

Как кто-то может быть таким чертовски соблазнительным, даже не пытаясь?

Я почувствовал это влечение к ней в тот первый вечер, когда увидел, как она пересекает зал, чтобы занять место у стойки бара. Она никак не могла знать, что мы все следим за ней, особенно учитывая то, как ее голова была сосредоточена на пункте назначения. Она не могла знать, где мы были, даже если ее послали туда за нами, но каждым движением бедер она притягивала нас к себе.

Я даже не осознаю, что наклоняюсь к ней, пока мои губы не прижимаются к ее губам, притягиваясь друг к другу, и она, не колеблясь, прижимается ко мне.

Черт.

Ее губы прижимаются к моим, ее борьба за контроль мгновенно заметна, даже когда я поднимаю руку, чтобы схватить ее за горло и удержать на месте. Я помню, как она говорила мне, что ей нужен мужчина, который может принимать решения и контролировать ситуацию, и я более чем готов сделать это прямо сейчас. Это все, о чем я был в состоянии думать, и именно поэтому я оказался в ее комнате вместо своей, когда вернулся домой.

Когда она одобрительно мычит от моих прикосновений, я стону. Я играю с огнем, но к черту последствия.

Наш поцелуй становится глубже, пока мы боремся за контроль, пока я не совершаю необходимый рывок и не впиваюсь зубами в ее нижнюю губу. Она задыхается, прежде чем это перерастает в глубокий стон, который поражает меня прямо в член. Пульсируя внутри моих штанов, я почти кричу вместе с ней, потребность вибрирует в моих венах.

Черт.

Мне нужно больше.

Этого.

Ее.

Без дальнейших раздумий я убираю руку с ее горла, хватаю за бедра, прежде чем швырнуть ее на кровать, отчего она тихонько вскрикивает. Она подпрыгивает на простынях, когда смотрит на меня снизу вверх, ее глаза горят жаром и желанием, точно так же, как, я представляю, мои отражаются в ней.

Ее ладони прижаты к простыням, пальцы впиваются в материал, когда полотенце немного распахивается, обнажая вершинку ее напряженного левого соска. У меня текут слюнки, а сердце бешено колотится в груди.

Мне нужно успокоиться, пока я не зашел слишком далеко.

— Какой грех я совершил, чтобы заслужить тебя? — Вопрос срывается с моих губ, когда я сбрасываю туфли и забираюсь на кровать, медленно подползая к ней, пока мое лицо не оказывается на одной линии с ее обнаженной грудью.

— Все, — выдыхает она в ответ, проводя языком по нижней губе, когда мой член в ответ вдавливается в пояс моих штанов.

— Ii vali tutti. — Она не спрашивает, что это значит. Ты стоишь их всех.

Протягивая руку вперед, мои пальцы скользят по нежной коже ее груди, медленно спускаясь к выпуклостям, прежде чем я наклоняюсь и беру в рот ее прелестную розовую вершинку. В ту секунду, когда мои губы обхватывают чувствительную кожу, спина Рен приподнимается над кроватью, и с ее губ срывается стон, который только заставляет меня усилить хватку, прежде чем я вонзаю зубы в ее плоть.

— Черт, — хнычет она, когда я ослабляю давление и облизываю языком то место, которым только что наслаждался.

Она такая чертовски отзывчивая, я люблю это, жажду этого.

С моим членом, жаждущим вылезти из штанов, я отвлекаю себя, прокладывая дорожку поцелуев вверх по ее груди, пока не начинаю посасывать кожу на ее шее. Довольный тем, что оставляю за собой след, я поворачиваю голову так, что нависаю прямо над ней, глядя сверху вниз на ее расширенные зрачки. Она тяжело дышит с каждым своим вдохом, и это только усиливает мое желание поглотить ее еще сильнее.

— Мне просто нужно кое-что уточнить у тебя, — бормочет она, ее слова едва слышны из-за необходимости, стучащей у меня в ушах, но я киваю, чтобы она продолжала. — Насколько весело тебе было на самом деле с твоей хорошей подругой Текилой? — Мои брови хмурятся, но прежде чем я успеваю сказать хоть слово, она прижимает пальцы к моим губам. — Я просто не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я воспользовалась тобой утром. Ты можешь пожалеть об этом.

Ее грудь продолжает вздыматься с каждым вздохом, когда она смотрит мне прямо в глаза. Меня поражает, что она не слишком беспокоится о том, что она пожалеет об этом утром; похоже, она ожидает этого от меня, но ее приоритетом является желание убедиться, что я не безрассуден.

Нужна ли мне была тонна спиртного, чтобы помочь с Торресом? ДА.

Нужна ли мне была смелость от выпивки, чтобы прийти сюда? ДА.

Но я здесь только из-за этого? Черт возьми. Нет.

— Я точно знаю, что делаю, Рен. — Я кладу одну руку рядом с ее головой, чтобы сохранить равновесие, а другой провожу по ее боку. Она вздрагивает от моего прикосновения, и по коже бегут мурашки.

— И что же ты делаешь на самом деле?

Ее вопрос заставляет меня усмехнуться, искушение в ее тоне заставляет мой член кричать, требуя внимания, когда я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо. — Я беру именно то, что хочу.

Не говоря больше ни слова, я нащупываю ее сердцевину исследующей рукой и чуть не подпрыгиваю на кровати от неистового возбуждения, когда ее бедра раздвигаются для меня.

Святое. Дерьмо.

Она скользкая от моих прикосновений, ее чувствительные складочки влажные от желания, когда я нахожу большим пальцем ее клитор. Нажимая на волшебную кнопку, я провожу маленькими кругами по нетерпеливому бугорку, когда ее руки поднимаются к моим рукам, ее пальцы впиваются в мою кожу, когда она стонет. Я вспоминаю какой она была, когда она сидела между мной и моими братьями, но сейчас она почему-то кажется еще милее.

Я продолжаю дразнить ее складочки, пока она изо всех сил пытается держать глаза открытыми. Я хочу увидеть ее всю, и это нужно мне больше, чем мой следующий вздох.

Сидя на коленях, я продолжаю скользить пальцами по ее киске, в то время как другой рукой снимаю остатки полотенца, которое скрывало ее от меня. Ее шея и грудь раскраснелись, и она мертвой хваткой вцепилась в простыни вместо моих рук.