Уголок его рта приподнимается, удивляя меня, когда он кивает. — Ты была бы права, Bellisima, — выдыхает он, прежде чем указать на стол передо мной. — Штурмовые винтовки, пистолеты, дробовики и, наконец, снайперы. — Его рука движется с каждым предметом, указывая на каждый стол и разложенные перед ними мишени.

— Ты уверена, что справишься с этим? — Джио перебивает, и это выводит меня из себя, но я заставляю себя улыбнуться и поворачиваюсь к нему лицом.

— Я предпочитаю штурмовики, дробовики и снайперки. Пистолеты напоминают мне крошечные члены, а я просто создана для того, чтобы принимать больше, понимаешь?

Кто-то смеется у меня за спиной, когда я тянусь за штурмовой винтовкой, отработанными движениями подношу ее к лицу и снимаю с предохранителя. На следующем вдохе вокруг меня раздаются выстрелы, когда бумажная мишень вдалеке хлопает на ветру, открывая все шесть отверстий точно по центру головы.

Кладя пистолет обратно на стол, я не дожидаюсь, пока увижу, на что он способен, прежде чем повторить то же самое движение с пистолетами, дробовиками и, наконец, со снайперками. Когда я делаю последний выстрел, я украдкой бросаю взгляд и вижу, что Джио смотрит на меня с благоговением в глазах.

— Черт возьми, это были отличные выстрелы. — Он проводит языком по нижней губе, намекая, что все это его заводит.

— Спасибо.

Я делаю шаг назад, в то же время он протягивает руку, хватая меня за плечо, чтобы привлечь мое внимание. Я готова повалить этого ублюдка на землю, но оглушительный укус Вито делает всю работу за меня.

— Отъебись от нее, Джио. — Мое сердце учащенно бьется в груди от его тона, но пальцы Джио лишь немного расслабляются, на самом деле не отпуская меня. — Отпусти ее руку, или ты потеряешь палец на спусковом крючке. — Я не думала, что его голос может стать ниже, но я ошибалась.

Джио отпускает меня на следующем вдохе, пока я незаметно потираю бедра друг о друга в знак признательности. Я без ума от этих мужчин, в этом нет сомнений. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Вито, желая выразить свою благодарность без слов, но меня отвлекает образ женщины в бледно-розовом, марширующей к нам.

— Святое. Блять. Дерьмо. Собираюсь ли я продолжать появляться здесь со следом из искалеченных тел, ведущим меня к Рен, или это еще один разовый случай?

Валентина.

Я улыбаюсь ей, когда она замедляет шаг, привлекая внимание каждого присутствующего здесь мужчины, когда они пялятся на нее с похотью, вспыхивающей в их глазах. Я не получаю права голоса в этом вопросе, когда она обнимает меня, качая головой, не веря в то, что говорит.

Когда она отпускает меня и поворачивается, чтобы сурово взглянуть на своих братьев, я ухмыляюсь.

— Валентина, для меня это развлечение. Унижение мужчин питает мою душу. — Ее улыбка совпадает с моей, когда она обнимает меня за плечи и начинает вести внутрь, крича достаточно громко, чтобы все услышали.

— Это официально. Мы определенно оставляем ее.

РЕН

С рукой Валентины, все еще обнимающей меня за плечи, мы заходим на кухню и обнаруживаем, что Нонна что-то готовит. На ее лице появляется понимающая улыбка, когда она смотрит на нас краем глаза.

— Садись, — говорит Валентина, отпуская меня, чтобы перекинуть свои длинные волосы через плечо. Поскольку она нависает над моим местом, я сажусь на соседний стул, а она недоверчиво качает головой. — О чем, черт возьми, думали мои братья? Но ты не волнуйся, я разберусь со всем этим дерьмом. Ты едешь со мной домой.

Мои брови поднимаются в замешательстве, когда я смотрю на нее. — Мне хорошо там, где я есть, Валентина. Я…

— Зови меня Ви, — перебивает она, и мне требуется секунда, чтобы осознать, что за хрень она несет. Мы переходим от одной темы к другой за долю секунды, и от этого у меня кружится голова. Неудивительно, что она мне чертовски нравится.

— Ладно, Ви, но если мы честны друг с другом, я живу ради этого дерьма. Во всяком случае, сегодня была хорошая тренировка, — признаю я, когда она бросает на меня пронзительный взгляд, который я повторяю своим, и через мгновение ее лицо расслабляется, и она вздыхает с мягкой улыбкой.

— Тебе действительно предназначено быть здесь, Рен. Только гребаный Де Лука мог сказать что-то настолько безумное. Я права, Нонна? — Нонна хихикает и кивает.

Эти двое — сила, с которой нужно считаться. Я бы сочла их сильнее, чем самих чертовых братьев.

— Я согласна, но давай нальем девушке кофе, прежде чем ты разразишься тирадой.

Валентина со смехом откидывает голову назад, ее рука ложится мне на плечо. — Нонна, пожалуйста, ей нужно что-нибудь покрепче кофе.

Нонна откидывает голову назад, уставившись на Валентину так, словно та только что украла у нее из-под носа последний кусочек шоколада. — Ничто так не освежает, как мой кофе, Валентина, не испытывай меня, — ворчит она, прежде чем повернуться к нам спиной и включить кофеварку.

Валентина не произносит ни слова в ответ, только ухмыляется мне, прежде чем сесть слева от меня. Покой, воцарившийся в комнате, заставляет меня откинуться на спинку стула, моя голова слегка расслабляется, пока я пытаюсь выровнять дыхание.

Черт, это было весело.

Хотя я не знаю, что мне нравилось больше: доказывать зрителям неправоту, заставлять истекать кровью придурка в оружейном круге или заставлять братьев в какой-то мере защищать меня. Последнее определенно заставляет мое сердце биться немного быстрее, и мне это нравится.

— Ты видела, что она там натворила, Нонна? Судя по тому, как мужчина истекал кровью в траве, а у другого было красное и опухшее лицо, я бы сказала, что ей было весело ставить этих взрослых мужиков на место. — Валентина смотрит на меня, рассказывая о том, что она видела, и я не могу стереть улыбку со своего лица.

— Я наблюдала. Это было намного веселее, чем можно себе представить в последствии, — отвечает Нонна, и когда я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на нее сверху вниз, она подмигивает мне.

— Это было одно из испытаний моих братьев? — Спрашивает Валентина, обращая свое внимание на меня, когда я снова сажусь прямо, но прежде чем я успеваю произнести хоть слово в ответ, в комнату входят братья Де Лука.

Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, но, черт возьми, я знаю, что это они, без тени сомнения. Я изучила их шаги, их присутствие ощутимо вокруг меня так, как я никогда раньше не чувствовала и не понимала. Я просто знаю, что это они.

Первым в поле моего зрения появляется Маттео, его волосы откинуты назад с лица, когда он занимает свое обычное место во главе стола. Мой язык высовывается и медленно обводит нижнюю губу, пока я оглядываю его с головы до ног.

Сегодня от него исходит легкость, чувство, которого я раньше не ощущала, даже в тот вечер в клубе, и он как будто стал другим человеком. Исчезли его темные и серьезные глаза и напряжение, исходящее от его тела, когда он берет на себя роль главы семьи, а на его место встает брат, мужчина, сын.

Мое внимание обращается направо, когда Энцо занимает свое место слева от Маттео, одетый только в шорты и накачанный пресс. У меня пересыхает во рту от желания, когда я встречаюсь с ним взглядом. Ухмылка на его губах говорит мне, что он прекрасно осознает, какое влияние оказывает на меня. Воздействие, которое он, черт возьми, любит, которого жаждет, в котором нуждается.

Черт, я так облажалась.

Мое сердце бешено колотится в груди при звуке третьего стула, волочащегося по полу. Отчасти потому, что я знаю, что это Вито, мужчина, претендующий на меня, хотя он едва ли произнес в присутствии меня хоть слово с тех пор, как мы приехали сюда, но в большей степени потому, что он не выдвигает стул рядом с Энцо, который обычно занимает. Нет. Это тот, что рядом со мной.

Странное покалывание закручивается у меня в животе, возможно, как будто бабочки трепещут крыльями у меня внутри, или, может быть, это сотни пчел атаковали меня своими жалами одновременно. В любом случае, это стоит того, чтобы потерпеть этот момент покоя, который овладевает мной.