— Какой шок? — Рен хмуро смотрит на Энцо, и я смеюсь над ее способностью оставаться такой небрежной.

— Я не знаю, шок от гребаного убийства кого-то, Bella, или как ты еще можешь это называть, — отвечает Энцо, тоже немного сбитый с толку, когда она драматично закатывает на нас глаза и вырывается из его объятий.

— Честно говоря, я думаю, вам троим нужно наверстать упущенное. Ваши мозги, похоже, все еще зациклены на мысли, что я милая и невинная Ава, и это далеко от истины. Этого никогда не было и никогда не будет. Я Рен Дитрихсон, и я рассказала вам, что я делала там, в Нью-Йорке, всю причину, по которой я здесь, но, похоже, это не укладывается у вас в голове.

Осознать правду в ее словах довольно сложно. И не только это, но она доказала, что знает, как действуют эти гребаные русские. Единственные, кто недооценивает ее способности, — это мы, даже когда мы стоим здесь с мертвецом у ее ног.

— Ты права. — Она удивленно смотрит на меня.

— Я убивала раньше, Маттео, и, скорее всего, убью снова. — Ее глаза остаются прикованными к моим, пока я не киваю, и только тогда она, кажется, расслабляет плечи и вздыхает. — Мне бы не помешало что-нибудь, чтобы снять напряжение. Например, съесть сэндвич со стейком или еще какую-нибудь хрень. Я умираю с голоду.

— Сэндвич со стейком? — Вито повторяет, говоря именно то, о чем я думаю. Кто, черт возьми, эта женщина, стоящая передо мной? И почему с каждым мгновением она становится все более увлекательной?

Звук захлопывающейся двери вдалеке нарушает атмосферу между нами четырьмя, когда по коридору раздаются шаги. Я надеюсь, что это команда уборщиков, но мгновение спустя я слышу голос Нонны, и Рен ахает.

— Если это Нонна, я не хочу, чтобы она видела, что я здесь натворила. — Паника в ее глазах соответствует тону ее голоса, когда она начинает переминаться с ноги на ногу, поглядывая вниз на Тето.

— Почему?

Ее руки сжимаются по бокам, когда она смотрит на меня так, словно я уже должен знать ответ. — Потому что…

— Потому что что? — Я нажимаю, когда она не раскрывается, только для того, чтобы она смутилась под пристальными взглядами моих братьев и меня.

— Потому что я, кажется, ей нравлюсь. — Ее слова удивляют меня, грубость присутствует в ее тоне, когда она крутит пальцами.

Тихий смешок срывается с моих губ, когда я пренебрежительно качаю головой. — Stellina, если уж на то пошло, это только заставит ее полюбить тебя еще больше. — В груди у меня теплеет от правды, когда Рен в замешательстве наклоняет голову.

— Что?

И Энцо, и Вито посмеиваются над ее ответом, как раз в тот момент, когда шаги прекращаются и позади меня слышится вздох. Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, слишком сосредоточенный на реакции Рен, чтобы отвести взгляд.

— Мне никогда не нравился этот парень, — заявляет Нонна, и в уголках моих губ появляется улыбка при ее признании. Я совершенно уверен, что она ежедневно выражала свое отвращение к нему, так что я знаю, что она говорит правду.

Чего я, однако, не ожидал, так это голоса, который следует за ней.

— Что, черт возьми, здесь на самом деле происходит? Пожалуйста, не говорите мне, что мои ужасные братья оставили женщину выносить мусор. — Я поворачиваю голову, чтобы увидеть самую элегантную и красивую Де Луку на свете.

Куча неприятностей и наглость — вот причина, по которой эту девушку никогда не подпускали к семейному бизнесу. Ее использовали бы как нашу слабость, как будто у нее не хватило бы ума уничтожить нас щелчком пальцев.

— Первая сумасшедшая, познакомься со второй сумасшедшей. Рен, это Валентина. Валентина, это та самая красавица, о которой я тебе рассказывала.

РЕН

Почему на всей божьей зеленой земле прямо сейчас здесь есть еще один гребаный человек? Я привыкла убивать и уходить как можно быстрее, а это превращается в собрание гребаных матерей. Хотя, судя по выражению лиц у всех, никто не злится.

Я встряхиваю руками, пытаясь расслабить свое тело, и выражение "отдыхающая стерва", я уверена, появилось на моем лице, но это легче сказать, чем сделать. Мне действительно нужна гребаная минутка, но я знаю, что у меня ее не будет.

Моя кожа натянулась из-за крови, и я съеживаюсь, когда снова поднимаю глаза на Нонну. Кажется, она следила за моим взглядом, потому что на ее лице отразилось замешательство, когда она сделала шаг ко мне.

— Рен, пожалуйста, скажи мне, что это кровь Тето, а не твоя, потому что, клянусь всем святым, я верну этого ублюдка к жизни только для того, чтобы убить его снова. — Ее грудь вздымается с каждым словом, заставая меня врасплох от того, насколько серьезно она говорит.

Кто-то усмехается, но я сосредотачиваюсь на ней и едва заметно качаю головой. — Пожалуйста, Нонна, ты же знаешь меня. Даже когда он думал, что контролирует ситуацию, это было только потому, что я была заинтригована тем, что он может сделать, но его действия были такими же дерьмовыми, как и его угрозы. — Я пожимаю плечами, надеясь отыграться и выйти из комнаты, но, кажется, никто не двигается.

— Я понимаю, почему Нонна считает тебя такой потрясающей, Рен. — Глаза Валентины скользят по моей залитой кровью майке, шортам и растрепанным волосам.

Я не пытаюсь извиняться, и она не выглядит такой уж ошарашенной, когда подходит ко мне и протягивает руку для рукопожатия.

— Приятно это слышать, — бормочу я, вкладывая свою руку в ее, неуверенная в том, как я должна на нее реагировать, но она улыбается и опускает руку. Ее не беспокоит кровь или то, что она теперь может быть на ней. Хм.

На первый взгляд можно было подумать, что она жена миллиардера, в длинном кремовом пальто, накинутом на плечи, коричневых льняных брюках и заправленном в них кашемировом свитере. Она выглядит слишком элегантно даже для того, чтобы находиться в этой комнате. Ее каштановые волосы собраны в шиньон на затылке, а макияж безупречен.

— Может быть, нам переместиться на кухню, чтобы команда уборщиков могла войти? Они будут здесь с минуты на минуту, — объявляет Вито, и я двигаюсь, прежде чем даже осознаю это, лавируя между всеми, направляясь к двери.

В ту секунду, когда я переступаю порог, с моих плеч спадает тяжесть, и мое тело наконец расслабляется. Остальные следуют за мной, но я надеюсь, что нахожусь достаточно далеко впереди, чтобы без проблем проскользнуть в свою спальню и немного успокоиться.

Мои надежды оказываются временными, когда чья-то рука обнимает меня за плечи и тянет по дополнительным ступенькам на кухню. Взглянув направо, я не удивляюсь, обнаружив рядом со мной Энцо, который смотрит на меня сверху вниз со смесью благоговения и беспокойства, мелькающих в его глазах.

Он наклоняется ближе, его нос оказывается над моим ухом, прежде чем он прижимается губами к коже. — Я не могу выпустить тебя из виду, Рен. Сейчас я в защитном режиме, и тебе придется смириться с этим на минутку, — бормочет он, отчего у меня по спине пробегают мурашки.

Для меня это не норма, ни капельки, но когда он откидывается назад и снова смотрит мне в глаза, у меня возникает ощущение, что для него это тоже необычно.

Энцо ведет меня к холодильнику, остальные заходят в комнату следом за нами, но я предпочитаю избегать их взглядов еще секунду. Он протягивает мне сладкий газированный напиток, предлагая сделать глоток, и я подчиняюсь, хотя на самом деле мне не нужен сахар, чтобы снять стресс.

Повернувшись на месте, я обнаруживаю, что Маттео и Вито наблюдают за каждым моим движением, в то время как Нонна и Валентина перешептываются между собой у стола.

Это неловко.

Я убила кое-кого, одного из их людей, и это семейное мероприятие.

Валентина размашисто крутится на месте, ее длинное пальто танцует вокруг нее, когда она переводит взгляд на меня. Я понятия не имею, что сейчас сорвется с ее губ, но у меня такое чувство, что у меня тоже не будет выбора.

— Рен, я думаю, тебе не помешала бы минутка, чтобы расслабиться.