— Маттео.

Мое имя на ее губах заставляет меня придвинуться ближе, мои губы всего на расстоянии вдоха от ее губ, пока она не удивляет меня до чертиков и не сокращает оставшееся расстояние между нами, проводя языком по шраму, отмечающему правую сторону моего рта.

Я не могу удержаться от того, чтобы мои пальцы глубже впились в ее бедра, когда мой оргазм начинает захлестывать меня, начиная с пальцев ног, прежде чем охватить каждый дюйм моего тела.

Ее киска крепко сжимается вокруг моего члена, когда я взрываюсь, падая со мной со скалы, а мой нос прижимается к ее шее.

Нам обоим требуется мгновение, чтобы сосредоточиться, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее, только чтобы обнаружить усмешку, тронувшую ее красивые губы.

— Я же говорила тебе, что я сильная. — Ее голос звучит резче, чем когда-либо, и это заставляет мой член снова изгибаться в ее киске, когда я с усмешкой качаю головой.

— А еще ты милая, раз думаешь, что я близок к тому, чтобы закончить с тобой.

РЕН

Мое сердце бешено колотится в груди, моя рука крепко сжимает пистолет в руке, пока я изо всех сил стараюсь держаться в тени. Я слышу, как разговаривают мой отец и Луна, но чтобы лучше видеть, мне нужно подойти на дюйм ближе к балкону передо мной.

Я выдыхаю, прижимаясь спиной к колонне слева от меня, и выглядываю из-за выступа, чтобы лучше видеть. Я знаю, что там внизу еще люди, но я не обращаю внимание ни на кого, кроме Луны и Тотема. Его предыдущее требование повторяется в моей голове.

— Будь готова, о дочь моя, наконец-то пришло твое время привести Луну Стил к ее концу. Ты будешь знать, когда сделать выстрел.

Они вдвоем спорят взад-вперед, но все это растворяется на заднем плане, когда я поднимаю пистолет и прицеливаюсь вниз. Моя цель в поле зрения, мой палец чешется нажать на спусковой крючок, и когда я делаю последний вдох, я именно это и делаю. Только вместо того, чтобы стрелять в Луну, я целюсь в него.

Моего отца.

Взрыв.

Я резко выпрямляюсь в постели, прижимая ладонь к груди, и делаю несколько глубоких вдохов, приводя в порядок свой разум, когда начинаю понимать, что это был всего лишь сон. Прошло много времени с тех пор, как мне снились сны, но у меня такое чувство, что они будут жить со мной всю оставшуюся жизнь.

Это не кошмар, это мрачное и извращенное напоминание о том самом моменте, когда я изменила свое будущее. К лучшему это или к худшему, но я остаюсь при своем выборе.

Хватаясь одной рукой за простыню, чтобы прикрыть свое обнаженное тело, другой я откидываю волосы с лица, осматривая незнакомую комнату вокруг меня. Прошлой ночью у меня действительно не было возможности взглянуть на это в сексуальном тумане, в который меня втянул Маттео, но теперь у меня есть минутка, чтобы рассмотреть это как следует.

Странно находиться наверху, не говоря уже об одной из их спален. Белые простыни, которыми я накинута, сочетаются с тремя из четырех стен в комнате, другая — темно-зеленого цвета, с такими же занавесками и ковриком в тон. Мебель дубовая, цвет уравновешивает контрасты в комнате, и я, безусловно, впечатлена его выбором.

С оттенком неуверенности я крепче вцепляюсь в простыню, раздумывая, стоит ли мне остаться здесь или сбежать. Был ли вчерашний день моментом полного безумия? Последствия безумия прошедшего дня, захлестнувшего нас обоих?

Надеюсь, что нет, но решения принимала не я одна, и я придерживаюсь их. Моя грудь сжимается, сердце бешено колотится, когда реальность захлестывает меня. Я влюбляюсь в них.

Я не знаю как, я не знаю точно когда, но я чертовски уверена, что знаю почему. Однако признавать это — не то, с чем я готова столкнуться сегодня, и сидение здесь не заставит меня чувствовать себя лучше из-за неизвестности, нависшей над моей головой.

Расправив плечи, я сбрасываю с себя простыню и свешиваю ноги с кровати. Мгновенная боль между бедрами заставляет меня подавить стон, когда мое тело покалывает, когда я вспоминаю, где именно он прикасался ко мне, и то удовольствие, которое он приносил вместе с этим.

Встав с кровати, я обыскиваю комнату в поисках своей сброшенной одежды, но возвращаюсь ни с чем. Там вообще ничего нет, кроме сложенной белой рубашки на столе в левом углу комнаты.

Может, я и уверена в своей коже, но я не выйду из этой комнаты голой, поэтому тянусь за хрустящим материалом, прежде чем просунуть руки в рукава и медленно застегнуть каждую пуговицу. Когда остаются только последние две вверху, я начинаю двигаться к двери, но вздрагиваю, когда дверь соседней ванной распахивается, заставая меня врасплох.

— Охренеть! — выдыхаю я, мой позвоночник напрягается, когда я вижу, как из комнаты поднимается пар, за которым мгновением позже следует Маттео в одном полотенце, обернутом вокруг талии.

Черт.

Как я могла не слышать, как работает душ? Этот мужчина сбил меня с толку, в сочетании со сном, который меня разбудил, я была явно более отвлечена, чем хотелось бы.

Пробегая по нему глазами, я не упускаю из виду легкую усмешку, дразнящую уголок его рта, когда он замечает, что я на него пялюсь. Я хочу сократить расстояние между нами и снова провести языком по шраму на правой стороне его рта, но воздерживаюсь, поскольку он прерывает мои мысли.

— Я должен был надеть эту рубашку сегодня, Stellina.

Мои бедра сжимаются от прозвища, слетающего с его языка, когда я прикусываю нижнюю губу и смотрю на него сквозь ресницы. — Ты хочешь что бы я вернула ее обратно? — Предлагаю я, снова начиная расстегивать ее, но он качает головой, его глаза горят, несмотря на его действия.

— Не могу сказать, что она смотрелась бы на мне лучше, если бы ты это сделала. — Ухмылка появляется на моих губах, когда он делает шаг ко мне. Я чувствую себя неловко, неподготовленная к его намерениям, когда он останавливается прямо передо мной, кладя руки на мои бедра, пока наши груди не оказываются на одном уровне друг с другом. — Кроме того, у нас впереди напряженный день.

— У нас? — Мои руки поднимаются к его груди, его кожа все еще влажная после душа, когда он кивает в ответ. — Мы собираемся куда-нибудь повеселится или увидеть что-то захватывающее?

В моем тоне слышится намек на поддразнивание, потому что я знаю, что вероятность этого невелика из-за сумасшествия, происходящего вокруг нас, но пожатие плечами, которое он предлагает, оставляет меня заинтригованной. — Это зависит от того, что мы называем весельем или же захватывающим.

Теперь я еще больше заинтригована. — Просвети меня.

Затаив дыхание, я жду его ответа. Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, прежде чем взять меня за подбородок и запрокинуть голову назад. — Я хочу, чтобы ты оделась и поела, а потом я хочу, чтобы ты показала моим братьям и мне, на что ты способна.

Я застываю на месте, совершенно удивленная его словами, и дурное предчувствие покалывает мой позвоночник. — На что я способна? — Я повторяю, нуждаясь в пояснении, когда он кивает.

— Да.

Черт. Больше всего на свете я люблю доказывать, что я достойна, что я опытная и что я знаю, как за себя постоять. Если бы это было свидание, я была бы склонна подтвердить, что это мое представление о веселье, но ему не обязательно это знать.

Нет.

Ему просто нужно знать, что я рождена для этого.

— Показывай дорогу.

Стоя в спортзале с Энцо слева от меня и Вито справа, я осматриваю пространство, которое поглотило мой вчерашний день. Нет ни трупа, ни капли крови или чего-то необычного. У них хорошая команда уборщиков, это точно.

Я смотрю, как Маттео подходит к окну, выглядывает наружу, прежде чем повернуться ко мне лицом, скрестив руки на груди. Каждый из братьев Де Лука одет в приталенную черную футболку и пару черных шорт. Костюмы ушли в прошлое, и на их месте появились несколько шикарных нарядов, в которых они выглядят так же восхитительно.