— Некий неизвестный господин, — столь же тихо ответил Миша, — такое же инкогнито, как и организаторы клуба. Высокий совет без особых раздумий принял решение не выяснять и это. Даже сам Алексей Андреевич. Он хочет, чтобы история была предана забвению, и чем скорее, тем лучше. Подозреваю, будь в нем хоть немного инициативы и креатива, он бы прикатил пяток бочек пороху и взорвал здание со всеми свидетелями. К счастью, он исполнитель, с фанатизмом, но без личной фантазии.

Мой супруг одновременно говорил со мной и занимался оргработой. Аракчеев и его сын отбыли с генерал-губернатором, а для отъезда прочих посетителей казаки привели извозчиков. Негодяи до депортации были отконвоированы в Литовский замок — тюрьму, разрушенную после 1917 года, а сейчас вполне функционировавшую. Остался лишь раненый.

Потом Миша обратился к девицам. Убедился, что они так и не поняли, что за важные господа участвовали в приключении, говорили, что это «просто генералы».

— Вот что, девушки-красавицы. Бога благодарите, что живы остались. И меня за то, что попросил господ-генералов не отправлять вас в Сибирь — мол, там ваши языки безопасны. Обещался за вас, что болтать не будете. Если же приметесь — сошлют вас в Сибирь, и меня заодно, так что буду там на вас сердиться.

— Крест можем поцеловать — никому ни слова, — серьезно сказала одна из девиц.

Другая же взглянула на меня и, узнав, что я супруга, заметила:

— Теперь понимаю, с чего ваше превосходительство в веселые дома не ходит.

Миша слегка застеснялся и повелел девицам удалиться.

Мы тоже вскорости оставили нерадостный дом. Напоследок супруг взял в пустую бутылку образец дурманного зелья, хотя сомневался, что с точки зрения криминалистики там есть что-то интересное.

Заодно с мальчишеской легкостью поднялся на чердак, вернулся, не без пыхтенья, и торжественно протянул мне три слегка осыпавшиеся розы.

— Вот! Несостоявшееся средство массового криминального усыпления!

— Спасибо, что не срифмовал «розы-наркозы», — заметила я. — Нам надо как-нибудь посетить Чумной остров и поблагодарить Пичугина и персонал за соучастие в авантюре с разбавленным эфиром.

— Похоже, посетить придется уже сегодня, — задумчиво ответил Миша. — Подстреленный негодяй нуждается в операции. Я уже прикинул — чтобы ее провели быстро, надежно и без вопросов, лучшего места нам не найти.

— Тогда в путь, — сказала я.

Именно во время таких разъездов по привычному городу я подавляла капризные вздохи. Ведь жила в мире, когда можно было позвонить с порога, и автомобиль, в данном случае пароход, прибыл бы и забрал. Впрочем, в том мире у меня не было ни автомобиля с шофером, ни личной яхты. А сейчас я не просто имела корабль, я могла оставить его на парковке возле Аничкова дворца.

Именно туда мы и направлялись. Миша, Настя и я — в нашем экипаже, раненый злодей — на извозчике, под конвоем казака. Уже выяснилось, что негодяя зовут Клаус. Он немного беспокоился, что отделился от остальных, и трижды спрашивал, не везут ли его в Сибирь.

— Милый, — спросила я супруга, — ты-то сам не хотел завершить расследование и выяснить имя таинственного заказчика?

— Мушка, отвечу, как в давнее время в санатории Кисловодска, когда ты спрашивала, хочу ли я подняться на любую из вершин: «Хотел бы, но не буду». Теперь — серьезно. Мне некому предоставить результат такого расследования. Самому Аракчееву? Никогда. Царю? Тоже. Такое следствие было бы как автомат: сделал для самоутверждения, а потом разобрал по деталям. Здесь чистая политика, верней — интрига, и лезть в нее не хочу. Тем более, когда воцарится Николай, Аракчеев и так отойдет от дел…

За такими разговорами мы доехали до дворца. Был уже пятый час утра, гости разъезжались, хозяин прощался. Извозчик с арестантом сразу направился к пристани, а я велела Еремею подъехать для короткого визита вежливости.

— Жаль, что вы вернулись к окончанию танцев, — меланхолично вздохнул Николай Павлович, стоявший у крыльца.

Я вышла из экипажа, следом супруг — размять ноги. Царевич взглянул на него с неодобрением.

— Слышал о большом буянстве в веселом заведении в Коломне. Жаль, что генерал-губернатору пришлось самому преждевременно покинуть мой бал и участвовать в восстановлении порядка. Очень надеюсь, что полиция научится лучше справляться со своими обязанностями и высоким должностным лицам не придется исполнять работу мелких чиновников.

Казалось, Николай Палыч хотел добавить «вроде вас», но не стал из-за моего присутствия. Так он же не в курсе, что мой супруг оказался один на один с бандой, так как ему запретили привлекать подчиненных. И не будет в курсе, из-за правил игры этого мира.

— Ваше императорское высочество, — сказал Миша, поклонившись еще раз, — будут приложены все усилия, чтобы ситуации, нарушающие правопорядок, не повторялись.

— Будут, будут, — передразнил царевич, — хуже нет, когда генералу приходится за унтерский труд браться. А еще пришлось вашей очаровательной супруге потревожить нас на балу. Чтобы больше… Сергей Иванович, вы нас уже покидаете?

И, не договорив, начал прощаться с пожилым сенатором.

Мы пошли пешком к пристани, указав Еремею ехать следом.

— Не хочу, чтобы он царствовал. Не хочу, чтобы правили люди, которые тебя обижают, — с чувством сказала я.

— И мне бы не хотелось, — спокойно сказал Миша. — Пунктуальный, нередко справедливый, но при этом — грубый и опасно недалекий. Это не минутное наблюдение, а компиляция отзывов.

Уже скоро мы были у причала. Казак охранял съежившегося Клауса, а неподалеку, в тени, стоял незнакомец. Или…

— Рады вас видеть, — поклонился капитан. — Мы под парами уже. Без вас хотела дамочка проникнуть на корабль, я сказал: без вас не пущу.

— Благодарю, Иваныч, — вздохнула я.

Не успеешь проблему сбросить, как новая. Кто эта дама в тени? Беглянка? От кого — от барина, от мужа? Еще одну бедняжку придется взять на наш несчастный ковчег и спасать.

Между тем незнакомка шагнула к освещенному трапу. Ее лицо показалось знакомым. Причем я поняла, что прежде не встречала эту юную даму в бальном платье и манто с меховой оторочкой. Мех я определила как соболиный и слегка перевела дух: на этот раз не беглая крепостная. К тому же неподалеку стояла пожилая дуэнья: тот случай, когда положено сопровождать, но рядом стоять — нежелательно.

— Прошу извинить моих людей за недостаточное гостеприимство, — сказала я, когда дама приблизилась и стало окончательно ясно, что мех соболиный, а бриллианты настоящие, — а также извинить меня за то…

— … что вы меня не узнали? — с улыбкой произнесла незнакомка с легким германским акцентом. — Я не обижена. Меня не узнаёт большинство россиян, так как живу в вашем отечестве меньше года. Я великая княгиня Елена Павловна, супруга великого князя Михаила Павловича.

Я сделала реверанс, причем достаточно глубокий. Не просто из особого почтения к этой принцессе, а чтобы скрыть смех…

Еще в прежней жизни я однажды принудила Мишу пройти обследование в институте постдипломной подготовки врачей на улице Кирочной. Сопровождать его я в тот день не могла, поэтому дала такую ориентировку на кабинет УЗИ:

— Вход на углу. Оплатишь в кассе, по коридору, налево, направо, на улицу. Идешь по аллее, обходишь обкаканный бюст, ближайшая дверь…

Передо мной стояла великая княгиня, приложившая усилия к созданию этого института и удостоившаяся огромного ростового портрета в главном корпусе и бюста во дворе, увы, не защищенного от бесчинств голубей.

Женщина благородной и грустной судьбы. Счастливой ли? Это как посмотреть.

Дочка младшего брата короля Вюртемберга — слышали о таком великом королевстве? Когда папа поссорился с монархом, подрастала в Париже, в пансионе, претерпевая буллинг со стороны кичливых французских буржуазок. Однако выросла незакомплексованной умницей и была сосватана за Михаила Павловича — теоретического наследника империи от Балтики до Камчатки.