— Попробуй начать с имени. Как его звать?

— Саша. Кузнецов Саша. Он у вас, наверное, самый молодой студент. Ему ещё нет шестнадцати. Не знаете его?

— Лично не знакома, но подсказать могу. Спроси в деканате лечебного факультета. Он у них на первом курсе учится. В какой группе — не знаю.

— В деканате лечебного? А как туда попасть?

— Поднимайся по этой лестнице на четвёртый, поворачивай по коридору направо и топай примерно до середины коридора. Смотри налево. Рядом с дверью приёмной на стене большая доска с расписанием занятий и объявлениями по деканату висит. Спроси у секретарши. Она тебе подскажет, в какой группе он учится, и как его найти.

Искать не пришлось. Она ещё шла по слабо освещённому коридору четвёртого этажа, читая таблички на дверях, когда услышала знакомый голос. Саша неторопливо шёл ей навстречу в сопровождении какой-то симпатичной девушки. Она остановилась и подождала. Когда эти двое подошли поближе, узнала и девушку. Как её? Катя Карташова? Они, получается, дружат?

Саша не сразу узнал её. Он замолчал, не доходя до неё пары метров. Уставился на её платье. Катя тоже рассматривала его. Ну правильно. В коричневом форменном платье с белым кружевным воротничком и манжетами, с чёрным фартуком она выглядит среди студентов белой вороной. Поморщилась даже, так ей почему-то неудобно от их взглядов стало.

Саша улыбнулся, когда, наконец, узнал её.

— Привет! Не ожидал, что так быстро снова встретимся. Прости, я так и не понял, как тебя звать. Ты Жанна или Вера? Твой друг так торопливо вас представил...

— Я Вера. Привет, Саша! Здрасьте!... — последнее было обращено к Кате.

— К знакомым пришла? Кстати, познакомься — это моя подруга Катя Карташова.

Она кивнула Кате и снова перевела взгляд на него.

— Нет, не к знакомым. С тобой поговорить хотела.

Саша поднял брови.

— О чём? Если о том, что я вашему второму другу сказал, то...

Она перебила его:

— Нет, не об этом! Ты совершенно прав. Петруха единственный, кто ничего вокруг себя не замечает. Дружит со Стёпкой, влюблён в свою Жанну и считает, что жизнь прекрасна и удивительна, а все вокруг него точно такие же, как он сам — наивные и честные лопухи! Все остальные всё прекрасно понимают. Действительно, совершенно неестественная ситуация. Но я о другом...

Саша кивнул, внимательно глядя на неё.

— О чём же?

— Мне показалось, что ты что-то хотел мне сказать, но не хотел, чтобы ребята это услышали. Прости, Катя! Я сейчас уйду и не буду вам мешать.

Катя молча кивнула, а Саша коротко глянул на неё и немного смущённо ответил:

— Да, хотел... Помощь тебе предложить хотел.

— Помощь? — удивилась она, — Какую помощь? В чём?

Саша зачем-то оглянулся назад, удостоверился, что поблизости никто не стоит, и понизил голос.

— Вот смотри: ты симпатичная девушка, у тебя красивые глаза и прекрасные волосы, форма губ, носа, бровей, овал лица и скулы — всё очень и очень симпатично. Всё портит эта большая гемангиома! Мне кажется, не будь её, ты чувствовала бы себя значительно свободнее и уверенней...

Она презрительно усмехнулась, а глаза её гневно вспыхнули. Не любила она говорить о своей внешности. Даже с мамой об этом не разговаривала. Только с бабушкой. И то очень редко.

— Она мне не мешает! И чтобы ты знал — внешность в человеке не главное!

Саша смутился:

— Действительно не главное. Я тоже так считаю. Не обижайся! Не знал, что для тебя это не проблема. Хотел предложить тебе убрать её, но если для тебя это не столь важно, то и говорить больше не о чем. Ещё раз извини. — он взглянул на свою подругу, — Пошли, Кать? Опять я влез не по делу...

— Что ты несёшь, Сашка? — тихонько спросила Катя, не трогаясь с места и внимательно разглядывая её лицо, — Как убрать? Ты что, хирург? Ты ещё даже не врач!

— Есть один метод! — так же тихо ответил он ей, — Не хирургический. Я, наверное, единственный в мире человек, который им владеет. Тётя Марина называет это клеточной хирургией. Всё, пошли, пошли! Пока, Вера! Не хотел тебя обидеть...

— Постой! — не выдержала она, — Я не обиделась! Просто не люблю об этом разговаривать. Что за метод такой? О клеточной хирургии я не слышала.

— И не услышишь! Этот термин тётя Марина придумала. В научной литературе ты его не встретишь, потому что его не существует. Если вкратце, то это метод подмены больных клеток здоровыми.

— Как это? — оторопела Катя.

Саша нахмурился:

— Ну как, как... Не знаю, как объяснить. Могу показать. Есть у кого-нибудь из вас родинка, которую не жалко? Где-нибудь на видном месте, чтобы раздеваться не нужно было.

Он развернулся к Кате. Сначала бросил взгляд на её руки, потом на лицо. Наконец, потянулся рукой к её голове и отодвинул назад и в сторону волосы.

— Вот! На шее, в двух сантиметрах под мочкой! Меньше миллиметра в диаметре. Хочешь, прямо сейчас её уберу?

Катя рассмеялась и предплечьем отбила его руку:

— Отвали! Она мне дорога! На кошечках тренируйся!

Вера переложила портфель в левую руку и протянула Саше правую.

— Саш, вот смотри!

На тыльной стороне ладони, почти посередине между суставами указательного и среднего пальцев у неё была довольно большая коричневая родинка. Вообще, на руках родинок имелось предостаточно. Эта была самой крупной и самой заметной. Примерно пять миллиметров в диаметре.

Саша взял поданную руку, склонив голову внимательно рассмотрел родинку и кивнул.

— Подходит! Только это не очень быстро делается. Она у тебя довольно большая. Займёт около десяти минут. Может, даже пятнадцать. Нужно расположиться поудобнее. Пошли-ка, найдём пустую аудиторию...

— В бюро комсомола сейчас свободно должно быть... — подсказала Катя.

— Точно! Кабинет 414! За мной!

***

Интересно он дверь кабинета открыл. Подошёл, негромко постучал и потянул за ручку. Оказалось, что дверь заперта на ключ. Тогда он прикусил нижнюю губу, покосился на свою подругу, легонько стукнул коленкой в дверь, и её замок громко щёлкнул. После этого дверь свободно открылась. Катя рассмеялась:

— Научи, а? Я тоже хочу двери пинком открывать!

Саша на это ухмыльнулся и приложил палец к губам. Ничего не ответил.

В кабинете уселись за стол друг напротив друга. Катя сначала встала за спиной у Саши и положила руки ему на плечи, но он повёл плечами и сказал, что так она ему мешать будет. Ему мол свобода нужна. Катя вздохнула и отошла к окну. Первое, что Саша сделал, это спросил её, умеет ли она язык за зубами держать. Когда она не поняла, к чему он это, Саша пояснил:

— Если ты об этом трепаться будешь, у меня могут проблемы возникнуть. Не хочу, чтобы за мной люди с аналогичными проблемами бегать начали. Понимаешь?

Она согласно кивнула и спросила, можно ли об этом с родителями разговаривать. Исчезновение родинки на таком видном месте они всё равно заметят. Саша подумал пару секунд и пожал плечами:

— Ладно, родителям можно. Только попроси их ни с кем об этом не разговаривать. Они у тебя не очень болтливые?

Она усмехнулась и заверила его, что не очень. Знал бы он, кто у неё папа, не стал бы такие вопросы задавать.

Потом Саша взял её правую руку в свои руки, ещё немного поизучал родинку, вздохнул и сказал:

— Немножко пощипывать будет, когда нервные окончания буду задевать. Потерпишь?

— Угу, потерплю. Кровь будет? Может, платок подстелить? У меня в портфеле есть чистый...

— Не нужно. Какая кровь? Это же клеточная хирургия! Кать, засеки время, пожалуйста! Самому интересно стало, за сколько я справлюсь...

Потом началось. Её рука расслабленно лежала на столе. Сашина рука не касалась её. Она свободно висела в сантиметре над нею. Пару раз она наклоняла голову и заглядывала в зазор между их руками. Ничего особенного не видела. Кроме того, что родинка перестала быть круглой. Она начала напоминать Луну в различных фазах. Сначала почти полную, потом всё ближе к половинке, потом серпиком, потом серпик истончился, а затем и вовсе исчез. Когда это случилось, Саша убрал руку, и они втроём склонились над Вериной рукой.