— Да, член партии, но не думаю, что это нам поможет.

— Почему?

— Не авторитет она для него, Юрий Владимирович. Коломийцев, кстати, тоже с неё начал. Она-то была обеими руками за переезд в Москву, но на Сашу это никак не повлияло. По словам старшего лейтенанта Коломийцева, он даже грозился удрать из дома, если мама будет настаивать. Для него и тогда, и сейчас был и остаётся один единственный авторитет — это Марина Колокольцева.

— Считаешь, без неё не обойтись?

— Нет, не обойтись, хотя и в этом случае результат хорошо предсказуем. Наверняка она сразу сошлётся на свои договорённости с Леонидом Ильичем. Саша об этом сегодня говорил. Он, кстати, очень рассердился, когда узнал, с чем я к нему припожаловал. Пригрозил напомнить руководству страны суть тех договорённостей, а для этого открыть на территориях крупных соборов и монастырей с десяток лечебниц и начать в открытую лечить там самые безнадёжных больных. Готов был действовать немедленно!

— Что это с ним? Он что, психопат? Что врачи говорят?

— Понятия не имею, что говорят врачи. Насколько мне известно, у наших медиков ещё не было возможности его понаблюдать, но на мой дилетантский взгляд он совершенно нормален. Бывает что вспыхивает, но быстро остывает и, самое важное, голову никогда не теряет. Кроме того, без совета с Мариной Михайловной он почти никогда ничего серьёзного не предпринимает.

— Значит, без разговора с ней никак не обойтись... — вздохнул его высокопоставленный собеседник. — Когда, говоришь, она в Москве появится?

— Про Москву я не говорил, Юрий Владимирович. А она что, в Москву летит? Саша сказал, что она на научную конференцию в Новосибирск поехала. Про Москву речи не было...

Андронов помолчал, но всё же пояснил:

— Извини, это я перепутал. Вчера с начальником Иркутского областного Управления разговаривал. Попросил его осторожненько выяснить планы Колокольцевой на ближайший месяц. Это он мне про Москву сказал. Говорит, после Новосибирска она хотела на пару дней в Москву слетать. Какие-то дела у неё в Министерстве здравоохранения...

Прокололся Ювелир! Значит, не до конца он ему доверяет, коли собирает информацию самостоятельно. Хорошо это или плохо? В любом другом, обычном, деле можно было бы однозначно сказать, что это плохо и даже очень! В деле с Сашей Кузнецовым и Мариной Колокольцевой всё было необычно. Как реагировать? Сделать вид, что обиделся? Соображай быстрее! Пауза затянулась!

Он уже открыл рот, но Ювелир опередил его. Откашлялся тихонько и извинился.

— Ты извини, Сергей, что в обход тебя действовал. Информация понадобилась срочно, а ты к тому времени ещё не отметился в областном Управлении.

— Понятно... Спасибо, что предупредили... — и пошутил, — Я-то здесь на передовой, а карта минных полей у вас в штабе осталась.

Андронов шутку не понял.

— Что ты имеешь в виду? Какие минные поля?

— Если я правильно понимаю, то информация о перемещениях Колокольцевой вам не просто так понадобилась?

— Не просто так. Я и сам понял, что она в этой паре фигура ключевая. Нужно было подумать над организацией встречи с нею, а для этого мне нужны были её планы на ближайшее время. Удачно получилось, что она в Москву собралась, а тут ты меня своим заявлением огорошил. Зачем, скажи на милость, мне лететь через весь Союз, если она через пару дней сама здесь окажется? Тем более, если ты говоришь, что Кузнецов самостоятельно ничего не решает.

— Не решает, но я передал вам её слова. Ей для чего-то нужно, чтобы вы прилетели в Иркутск. Вряд ли у вас получится встретиться с Мариной Михайловной в Москве, если она сама этого не захочет. Он теперь настороже, а слежку он выявляет лучше любого профессионала. В 68-м он был в Москве на танцевальном конкурсе. Слежка за ним была организована по высшему разряду! Так вот, уже на второй день он уничтожил всю стационарную прослушку в гостинице и выявил всех закреплённых за ним агентов. А таковых было около двадцати человек. Обнаружил их, обнаружил «кукушку», в которой они после смены отдыхали и свои отчёты писали, вышел на генерала Мирошниченко и поставил ему ультиматум. Сказал, что если тот не снимет наблюдение, он будет калечить агентов. Пришлось снимать, потому что угроза была нешуточной. Кстати, вы в курсе, что он ему по «кремлёвке» из вашего кабинета звонил?

— То есть как это «из моего кабинета»?

— Я подробностей не знаю. Знаю только то, что мне Николай Гаврилович рассказал. Со слов Саши вы в тот момент находились в комнате отдыха при кабинете, а он каким-то образом проник к вам — очевидно, не через приёмную — и воспользовался вашим телефоном. Почему он так поступил, Николай Гаврилович не знает, но считает это обычной мальчишеской шалостью. Он паренёк со своеобразным чувством юмора. Любит пошутить.

Вновь повисло молчание, и снова раздалось звяканье чайной ложечки в стакане. Ювелир размышлял. Сказать ему, что Саша как-то раз проговорился о том, что в состоянии погасить Солнце? Нет, пожалуй, не стоит! Николай Гаврилович решил не вносить эту информацию в досье, да и с Мариной Михайловной сначала следует согласовывать. Она может хранить эту информацию, как очень весомый аргумент в возможном споре. Как неудачно, что она не в городе!

— Когда, говоришь, состоялся тот разговор? — очнулся Андронов.

— В начале июля 68-го. Точнее не знаю.

— Ладно, проверим... — вздохнул его собеседник. — А что ты там говорил по поводу угрозы? Ты же сказал, что никаким оружием он не владеет!

— А зачем ему оружие? Он сам является чудовищной силы оружием.

— Что за оружие? — никак не мог понять Андронов.

— Я думал, вы его досье прочитали.

— Прочёл, разумеется. Что из его талантов ты называешь оружием?

— Помните тот случай в Сокольниках в начале июня 69-го, когда вор-рецидивист Омельченко зарезал сам себя?

— Да, помню.

— Всех свидетелей того происшествия я отлично знаю. Это всё парни из моего бывшего отдела. Так вот они в один голос утверждают, что Саша к тому жулику даже не приближался и ни слова ему не сказал! Зачем такому оружие? Стоит ему захотеть, и его противник самостоятельно и с охотой зарежет себя или вон бросится под машину, как это случилось в Магадане в конце июня того же 69-го года...

— А-а-а, ты это имеешь в виду?... — протянул Андронов.

— Именно это. Выглядит безобидно, но, на мой взгляд, мощнее этого оружия человечество пока что ничего не придумало. Не сомневаюсь, кстати, что он им владеет лучше, чем я ружьём. А я мастер спорта по стендовой стрельбе, если помните.

— Помню... Думаешь, он узнает о том, что Колокольцева у нас в гостях?

— В этом нет ни малейших сомнений! Он узнает об этом ещё до того, как кто-то из наших к ней на улице подойдёт. Вы поймите, Юрий Владимирович, эти двое представляют из себя единое целое. Независимо от того, как далеко они друг от друга находятся, они тем не менее вместе! Есть такое понятие как «духовная связь». Так вот — это про них! И если обычно эти слова несут всего лишь поэтический, иносказательный смысл, то в случае с Сашей и Мариной Михайловной — это реальность и твёрдо установленный факт!

— Между ними что, любовь?

— Трудно сказать, Юрий Владимирович. Сейчас я знаю только то, что знают все: Марина Михайловна опекает Сашу, и он живёт в её доме. Впрочем, я бы не очень удивился, если бы узнал, что Саша в неё влюблён. Ну, вы же её фотографии видели...

Помолчали, подумали. Молчание нарушил Андронов. Вздохнул, пробормотал себе под нос:

— Тем не менее делать что-то нужно... — и, уже громче, — Как ты там? Устроился?

— Времени не было, Юрий Владимирович! Пока что имею только номер в гостинице. Ненашев пообещал, что завтра жильё для меня будет готово. Машину под задницу выделят тоже завтра.

— Ладно, устраивайся. Кузнецову передай, что его предложение о встрече в Иркутске я услышал и взял время подумать. Ещё скажи, что мне это предложение категорически не нравится! Пусть знает, что я рассердился! Всё, до свидания!