— Имеется. Мог бы с тобой и с твоим дедом поделиться. А того мужчину убил не я, а опять же его собственный страх. И советую тебе перестать копаться в той истории. Правда в данном случае никому не принесёт радости, поверь…

Веры не было, когда этот разговор начался, но эту фразу Саши она услышала. Переспросила, подходя к ним:

— О какой правде ты говоришь, Саш? Что тут случилось, пока меня не было? Что вы такие хмурые?

Ответил ей не Саша, а Гарик. Голос его звучал возбуждённо.

— Знаешь, Вер, кого ты в гости пригласила?

— Знаю! — голос Веры звучал твёрдо. — Что вы не поделили?

— Этот твой Кузнецов прилюдно оболгал моего деда. Помните, я осенью рассказывал, что дед в больницу попал? Мы на дне рождения у Жанки были, по-моему. Так вот, это именно из-за него случилось! При большом стечении народа оболгал заслуженного человека, ветерана войны, коммуниста с 1939 года! У моего деда вся грудь в орденах!...

Саша перебил его.

— Ты бы остановился, Гарик! С твоим дедом я даже не разговаривал! Как я мог его оболгать? Единственное, что я сказал собравшимся в тот день у него в кабинете, это то, где он служил и чем занимался в тридцатых и сороковых годах! Точка! Если он считает, что я при этом солгал, пусть идёт в прокуратуру и жалуется на клевету! Или пусть прилюдно скажет мне об этом! Почему он до сих пор этого не сделал? Уже почти полгода с того дня прошло!

— Пожалел он тебя! Хотя я бы на его месте…

— Что «ты бы на его месте»? — Сашка усмехнулся. Он посмотрел в покрасневшее от возмущения лицо Гарика, на его сжатые кулаки и вздохнул. — Зря ты этот разговор затеял. Ни к чему хорошему это не приведёт.

— Почему, Саш? — это Вера спросила.

Она встала с ним рядом и даже обняла обеими руками его за плечи. Саша немного помедлил, прежде чем ответить ей.

— Знаешь, в тот раз деда Гарика задело рикошетом. Вообще-то мои слова предназначались тому, другому, кто в итоге действительно умер. Получил обширный инфаркт, с которым не смог справиться, и умер.

— А что ты такого сказал?

— Правду сказал. Точнее, маленькую часть правды о том человеке. Ему этого хватило, чтобы осознать, что самая страшная и гнусная, самая тайная страничка его биографии стала известна посторонним. Мне и моим друзьям. — он взглянул в сторону Гарика, — Твой дед напрасно переполошился. Не собирался я ничего против него предпринимать. Его вина перед людьми тоже велика, но не настолько. И давай на этом закончим! Я не мог не сделать того, что сделал. Зло должно быть наказанным!

— То есть ты даже считаешь себя правым? — спросил Гарик. Видно было, что речь Саши произвела на него впечатление, но ему хотелось оставить за собой последнее слово.

— Да, считаю. Я уже сказал: зло должно быть наказанным! Всегда! Независимо от срока давности! Жаль, что его не остановили тогда — лет двадцать — тридцать тому назад. Многие из тех, кто умерли, могли бы остаться в живых. И, кстати, я не жалею, что твоему деду тоже перепало. Ещё раз говорю: он тоже не белый и пушистый. Можешь передать ему мои слова. И ещё передай, что я не собираюсь перед ним извиняться, а если он попробует что-либо предпринять против меня — горько пожалеет!

***

Что-то ей совсем разонравилось здесь. И враждебные взгляды, которые ребята бросали на Сашку, и то что Вера беззастенчиво пользуется своим положением хозяйки вечеринки и жмётся к нему. Ладно бы обняла разок и отпустила! Нет! Обняла и стоит, прижимает его к себе. Как будто забыла, с кем он сюда приехал!

Её душа не могла больше это терпеть! Лидочка порывисто вскочила на ноги, пристроила нетронутый кусок хлеба на большом камне у огня, поправила плед на плечах, развернулась к Сашке с Верой и внушительно сказала.

— Саш, поехали домой, а? Мне здесь не нравится!

Сашка шевельнул плечами, и Вера тут же отпустила его.

— Конечно! Только сначала попрощаемся с Агнессой Васильевной. — кивнул он, шагнув к ней и протягивая ей руку, — Уезжать не попрощавшись мы не будем. Это невежливо. Да и рюкзаки забрать нужно. Они в доме остались, если помнишь. Извини, Вера, но нам действительно лучше уйти. Если Лидочке стало некомфортно, то нам нет смысла здесь оставаться. Сама знаешь: я сюда только из-за неё поехал.

Очень уж неожиданно это было. Вера растерялась и даже испугалась. Это по её лицу хорошо было заметно.

— Саш, Лида, стойте! Ну, пожалуйста, не обижайтесь! Гарик не хотел вас обидеть! Он, наверное, просто как-то не так выразился! Гарик, скажи им! Не уходите, я прошу вас!

Она даже выскочила на расчищенную от снега дорожку, загораживая им дорогу к дому. Даже выставила руки, лишая их возможности обойти её. Гарик да и все остальные ребята тоже растерялись, но не из-за того, что Сашка собрался увести её отсюда, а, скорее всего, из-за того, что им ещё не доводилось Веру такой растерянной и даже испуганной видеть.

Они с Сашкой переглянулись, и он пожал плечами. Потом посмотрел на неё вопросительно, а ей тут же неудобно стало. Она в этой компании никого кроме него и Веры не знала, а сейчас все эти чужие ребята уставились на неё. Вон, этот Гарик тоже смотрит, и взгляд у него, как и у Сашки, ожидающий и вопросительный.

Так-то она уже успокоилась. Тревога ушла сразу, как только Сашка её за руку взял. Она давно заметила, что в его присутствии быстро успокаивается. Тоже пожала плечами, нехотя кивнула и сказала:

— Ладно, Кузнецов, останемся. Только прекращай ты эти разговоры!

Она в этой компании, наверное, единственной была, кто понимал, о чём речь. А Гарик о своём деде наверняка и десятой доли того не знает, о чём ей Сашка осенью по большому секрету шепнул. Шум-то большой по институту поднялся, когда один изверг у них там прямо в кабинете умер, а другой с инфарктом в интенсивную терапию загремел. Правильно Сашка того умершего — забыла, как его звать — правильно он его тварью и мерзавцем называл. Тварь он и есть!

На просьбу прекратить эти разговоры, Сашка вздохнул и выпустил её руку. Сказал ей вполголоса:

— Совсем прекратить вряд ли получится. Он не отстанет. Не сейчас, так через час снова эту тему поднимет. Погоди…

После этого развернулся к нему и громко сказал:

— Гарик, послушай… Мы с Лидочкой остаёмся, но лишь до того момента, когда тебе снова захочется в той истории покопаться. Говорят, что правда — это меч, который сам залечивает наносимые им раны! Красивые слова, но это всего лишь слова. Ничего правда не лечит, а разрушить может очень даже легко и основательно. И разрушения будут тем больше, чем горше эта правда. Спроси любую замужнюю женщину, что для неё дороже: правда о похождениях мужа или крепкая семья? Даже самые глупые из них про пользу и вред от правды гораздо больше нас с тобой знают. Так вот, если ты снова поднимешь эту тему, я расскажу тебе, чего на самом деле твой дед испугался. Чёрт с тобой! В конце концов ты мне не друг и не брат. Не обязан я тебя щадить. Получишь свою правду и живи с нею! Только не хнычь после этого!

Лидочка поддакнула:

— На твоём месте я бы не стала настаивать. Плохо будет, Гарик! Я кое-что знаю о той истории. Сашка прав: не принесёт тебе правда счастья!

Вдвоём уломали! Заткнулся Гарик и не приставал больше. Даже когда все крепко выпили, не цеплял он больше Сашку. И ребята поверили им. Больше таких недружелюбных взглядов она не замечала.

***

А после ужина Агнесса Васильевна отчалила. Поманила Веру за собой на кухню, и долго инструктировала её. Потом попрощалась со всеми, забрала с собой повариху, и шофёр увёз их в город. Хорошая она бабка! Весёлая и остроумная. С нею за столом не скучно было. Она уселась напротив них и весь ужин разговаривала только с нею и с Сашкой. Чем-то они оба её заинтересовали. Это хорошо заметно было. Нет, не только разговаривала. Она ещё очень много фотографировала. И со вспышкой, и без неё. Много кадров сделала ещё до того, как за стол сели, и потом время от времени выскакивала из-за стола, чтобы фотоаппарат и вспышку взять. Две плёнки израсходовала.