Макс стиснул зубы, но сказать ему было нечего. Конечно же, он понимал, что печально известные Близнецы — а это, видимо, были именно они — просто-напросто пытаются запугать пленника, но… Что-то подсказывало Максу, что доля правды в их словах все же есть. Навряд ли Питер будет рисковать собственной шкурой или жизнями парней для того, чтобы спасти Макса. А значит — нужно думать, как сбежать и надеяться лишь только на самого себя. Причем шевелить мозгами необходимо быстро, так как думается, пираты не будут особо любезничать с одним из своих врагов, особенно после того, как мальчишки столь дерзко проникли в само сердце «Веселого Роджера».
— Ты глянь, Тра, как скуксился сразу, того и гляди расплачется, — ухмыльнулся Труляля.
— Прости, принцесса, что разрушили твой кукольный домик, но живут долго и счастливо только в сказках. У нас же живут недолго и весьма печально, — сказал Траляля и ткнул пухлым пальцем, походившим на сосиску, в ребра Макса. — Худосочный какой — эт хорошо. Проще будет мясо с костей обдирать.
— Угу, — промычал Труляля и придирчиво осмотрел Макса с головы до ног, точно он был куском говядины на рынке. — Как раз и на крючки новые хватит, и на рукояти для ножей. Из ноги свистульку сделаем, а из черепушки — пепельницу для кэпа.
Произнеся это, Труляля несколько раз довольно больно постучал костяшками по лбу Макса, Тралаля продолжал же тыкать в него пальцами. Внезапно разозлившись, Макс выждал момент и что есть силы пнул ногой Траляля прямо промеж ног. Охнув, он схватился руками за причинное место и медленно осел на пол, пуча глаза. Труляля же через секунду заставил Макса пожалеть о столь дерзком поступке, со всей дури ударив его в висок. Перед глазами разорвались сотни фейерверков, притихший было гул в голове зазвучал с удвоенной силой. Стоило только Максу перестать крутиться вокруг своей оси, как он вновь словил удар от Труляля — не менее болезненный. Траляля же, успевший прийти в себя, подошел к стоявшему на полу ящику, достал оттуда длинный нож и, нехорошо улыбаясь, вернулся к Максу.
— Че, крысеныш, мама с папой не научили старших уважать? Ну ничего, ты у нас быстро шелковым станешь. Крюку ты нужен живой, но необязательно целый. Ты даже не представляешь, сколько человек может потерять конечностей и все равно выжить. А может отправим кусочек твоему драгоценному Пити? На память, чтобы не забывал. Например, палец…
Траляля провел кончиком ножа чуть выше пупка Макса, разрезая одежду и кожу. Макс попытался втянуть живот, на котором выступили крупные капли крови, но тщетно. Траляля уже было начал чертить вторую линию, образуя букву «Т», когда его остановил Труляля:
— Сгодь, дай я ему лучше хоть парочку зубов выдерну, а то дернется еще — и кишки ему выпустишь. С нас же Крюк шкуры посдирает.
— Хорошая идея, братец, — немного подумав, ответил Траляля и сделал шаг назад.
Труляля уже возвращался к Максу, клацая плоскогубцами, он что есть мочи сжал челюсти, не желая облегчать негодяям работу. Труляля некоторое время безуспешно пытался открыть Максу рот, а потом оглянулся:
— Братец, помоги-ка говнюку клювик открыть.
— Щас он у меня зачирикает, — сказал Траляля и ударил Макса кулаком в живот.
Из него будто выбили весь воздух. Он охнул, однако не успел Труляля приняться за свое черное дело, как дверь хлопнула и в комнату зашел высокий мужчина на босу ногу, в поношенной куртке и подвернутых до колен штанах. На голове у него сидел рыжий ежик жестких волос, по носу и щекам, покрытых короткой щетиной, россыпью разлетелись светлые веснушки, в глазах же прыгали хитрые огоньки. Что-то в облике незнакомца показалось Максу до боли знакомым, вот только поразмышлять об этом он не успел. Уже схватившийся плоскогубцами за его передний зуб, Труляля оглянулся и скривился:
— Опять ты, Рыжий, все веселуху портишь. Нет бы на пять минут попозже зайти.
— Кажется, у нас с вами немного разные взгляды на то, что считать весельем, — произнес Рыжий, даже не пытаясь скрыть отвращение на своем лице. — Капитан попросил привести ему мальчика. Немедленно.
— Да ладно, Рыжий, не гони, — осклабился Траляля и развел руки в стороны. — Ну, подумаешь, приведешь ты малолетнего засранца на пару мину попозже, ну, подумаешь, будет у него на пару зубов поменьше…
— Я не буду просить дважды, — глаза Рыжего сузились, пальцы же сжались в кулаки.
— Пошел ты к чертовой матери, думаешь, раз первый помощник, тебе все можно? — Труляля сплюнул Рыжему под ноги. — Сказали тебе — трофей достанем на память и отдадим твоего…
Макс и заметить не успел, как Рыжий нанес удар и вскинул руку. Труляля медленно осел на пол, держась за живот, Траляля же, чей кадык стискивали пальцы первого помощника, только беспомощно хватал ртом воздух и пучил глаза.
— Либо парень выйдет отсюда целым и невредимым, либо целым и невредимым отсюда не выйдет никто, — абсолютно спокойным тоном произнес Рыжий и разжал хватку. — У вас минута.
Произнеся это, он вышел наружу. Труляля и Траляля же проводили первого помощника ненавидящими взглядами.
— Ну, ниче, посмотрим, кто последний посмеется, — прошептал первый, кое-как вставая на ноги.
— Угу, — промычал второй, потирая шею ладонью. — Давно уже думаю табурет веснушчатой кожей обить…
Взяв нож, Траляля подошел к Максу. Он было напрягся — однако пират всего лишь перерезал веревки, а потом пнул копошащегося на полу Макса под ребра. Не слишком сильно, но ощутимо.
— Вали давай, кэп ждать не любит, — услышал он уже в спину, когда направлялся к двери, одновременно с тем пытаясь растереть затекшие конечности. — Только не думай, что мы с тобой закончили, щенок.
Макс хотел было ответить неприличным жестом и парочкой дерзких фраз, но потом передумал. Все же выводить из себя и без того больных на всю голову маньяков вряд ли хорошая идея. Макс вдруг вспомнил школьных хулиганов Глеба и Леху. Когда-то они казались ему настоящими оторвами — теперь же ничего кроме смеха они не вызывали. Все же по сравнению с обитателями Небыля любой гопник покажется задрюканным ботаником.
Снаружи Макса ждал Рыжий, который, не медля, повел парня в сторону кормы, где располагалась каюта Крюка. Встреченные по пути пираты провожали пленника недобрыми взглядами или ворчали вслед, но не больше. Особенно злобно зыркал на Макса кряжистый мужик с заклеенным носом и перевязанной рукой — похоже именно он получил ногой по морде, когда мальчишки лезли на мачту.
Кинув взгляд на море, Макс призадумывался — а может ему попытаться прыгнуть в воду и уплыть? Всяк лучше, чем добровольно идти на верную смерть. Так хотя бы есть какой-никакой шанс покинуть «Веселый Роджер» живым, а не остаться на нем крючком или ручкой для ножа. Рыжий вдруг произнес, будто прочитав мысли Макса:
— Не советую. Кок вечно прикармливает акул и свежее мясо они сожрут с не меньшим удовольствием, чем объедки. Капитану ты нужен живым — во всяком случае, пока, иначе бы ты уже кормил рыб. Хочешь прожить пару лишних дней — вежливо отвечай на все вопросы и надейся на лучшее.
Макс смолчал. Энтузиазма в нем заметно поубавилось. В голосе Рыжего звучала искренняя забота — если не жалость — но все это мог быть один большой спектакль, где каждый старательно играет заранее заготовленную роль, под названием «Хороший и плохой пират». Плохие пираты грозятся разрезать Макса на куски, однако в самый последний момент его выручает пират хороший, и преисполнившийся благодарности к нежданному спасителю Макс вываливает все секреты Логова. Нет уж, дудки. Он на такой простой трюк не купится.
Подойдя к двери в покои Крюка, Рыжий постучал три раза и некоторое время они с Максом провели в томительном ожидании. Он уже было понадеялся, что Крюка хватил удар, как изнутри раздался голос:
— Войдите.
Рыжий схватился за дверную ручку, подтолкнул Макса в спину, а когда он зашел в каюту — захлопнул дверь. С момента прошлого визита тут ничего практически не изменилось. Даже дыру в полу умудрились заделать и положить сверху пушистый коврик. Опилки тоже убрали, от них остался разве что запах, который смешивался с легким придыхом гари. Крюк сидел за столом и внимательно изучал какую-то толстую книгу с дымящейся сигаретой в руке. На вошедшего Макса капитан не обратил ни малейшего внимания, точно настолько ушел в чтение, что перестал замечать все вокруг. Что удивительно — хоть бархатная маска лежала на краю стола, лицо Крюка все равно оставалось практически невидимым, словно бы мрак вокруг него сгущался. Макс уже было хотел кашлянуть, но потом вспомнил слова Рыжего и решил вообще на всякий случай не издавать лишних звуков. От греха подальше. Наконец Крюк затушил окурок в свою ужасную пепельницу — кем бы ни был этот бедолага, Макс мог только ему посочувствовать — и произнес, указав на свободный стул:
