Девушка всё поняла и не стала больше расспрашивать. Вместо этого она спрыгнула с печки и, тряхнув рыжей косой, подбежала к окну. Заряна принялась разглядывать дорогу, как будто желая убедиться, что отца поблизости нет, но на самом деле она хотела скрыть своё замешательство.

Дочка колдуна чувствовала себя обиженной на отца, но имела ли на это право? Впервые за всё время в голове у Заряны возник вопрос — а не был ли её побег из дома капризом и блажью избалованной девицы?

Разве батюшка сосватал её за старика или за жениха с какими-либо изъянами? Нет, наоборот, он желал выдать её замуж за молодого красавца из богатой семьи, да ещё и любящего её всем сердцем.

До этого момента ей и в голову не приходило, что самостоятельно выбирая ей жениха, родители поступали в соответствии с общепринятыми правилами. Большинство знакомых ей девушек не посмели бы перечить отцу и уж тем более не стали бы скитаться по лесам, как последние бродяжки.

«Добрыню отдали в услужение к ведьме, когда он был ребёнком. А я ещё смею жаловаться», — подумала она.

Тут взгляд Заряны задержался на плетне, где совсем недавно сушилось её платье и рубашка. Девушка удивлённо вскрикнула и всплеснула руками — одежды на нём не было. Колдунья высунулась в окно сильнее, вжавшись в стекло, желая убедиться, что вещи не упали, сорванные порывом ветра, и убедилась, что это действительно так — платья не было видно ни возле забора, ни во дворе, ни на улице.

— Неужели получилось? — удивлённо проговорила она, поворачиваясь к Добрыне.

— Что получилось, лисичка? — спросил парень, подходя к ней и тоже выглядывая в окно.

— Одежду мою спрятать получилось! Или, может быть, это ты убрал? — сказала она оборачиваясь.

— Ничего не убирал. Ещё подходя к дому, удивился: когда ты платье спрятать успела, — пробормотал Добрыня, внимательно оглядывая двор в поисках женской одежды.

Заряна радостно засмеялась и захлопала в ладоши. До этого момента она ещё никогда не пробовала выполнить такое сложное колдовство и спрятать какую-либо вещь на расстоянии. И теперь ощущала неимоверную гордость за своё мастерство.

— Я как батюшку увидала, быстрее на печку и давай колдовать. Всё пыталась его со следа сбить да отправить подальше отсюда. А потом вспомнила про одежду и попробовала её заколдовать. И получилось!

— А где она сейчас? — спросил Добрыня.

— Что? — девушка замерла на месте и улыбка её померкла.

— Одежда говорю, где твоя теперь? — повторил мельник.

На этот вопрос Заряна ответить не могла. Она понятия не имела, куда делись её платье и рубашка. Ведь она прилагала усилия для того, чтобы они исчезли с плетня, а о том, куда именно они должны переместиться оттуда, неопытная колдунья не думала.

— Ой! А я не знаю! — всплеснула она руками и бросилась к двери.

Девушка уже взялась за ручку, но остановилась в нерешительности, ведь она понятия не имела, где сейчас отец. Вдруг он притаился за дверью, и стоит строптивице выйти на крыльцо, схватит и задаст взбучку, чтобы неповадно было убегать из дому?

— Добрыня, а куда батюшка делся? Он точно ушёл? — спросила она, обернувшись к молодому человеку.

Тот кивнул. Парень заметил беспокойство в глазах Заряны, и желание защитить её всколыхнулось в его сознании, затмевая все остальные чувства.

— Ушёл вдоль берега. Я наврал ему, что не знаю тебя и не видел никогда. Он поверил и ушёл.

Заряна покачала головой. Очень уж она сомневалась, что Вадима можно было так просто провести, о чём она и заявила молодому человеку.

— Сумел я, не сомневайся. Я от его взгляда загородился, к своим мыслям его не подпустил. Как-никак мельник, с нечистью знаюсь, колдовства не чураюсь. Так что будь уверена: ничего он от меня не узнал и ушёл искать тебя дальше. Вот только…

— Что только? — встрепенулась девушка.

— Тебе не совестно батюшку заставлять гоняться за тобою по лесам и болотам? У него, поди, дел полно, а он за дочкой нерадивой по белу свету скитается, — проговорил Добрыня.

Парень и сам чувствовал себя виноватым перед мужчиной с добрыми глазами, который предложил ему свою помощь. Да и в целом он не любил обманывать и теперь ощущал неприятный осадок, оставшийся после некрасивого поступка.

Заряна надула губы и отвернулась. Девушка и сама думала нечто подобное, вот только природное упрямство не позволяло ей признаться в том, что она совершила ошибку, сбежав из дома и заставив родителей волноваться.

Ей вдруг стало безумно стыдно за свой эгоистичный ребяческий поступок. Ведь отец действительно очень сильно любил её и должно быть ужасно беспокоится: вдруг кто обидит его девочку, вдруг с ней что-то случится? А матушка? Та, наверное, вообще ночей не спит с тех пор, как Заряна сбежала! Муж и дети составляли весь смысл её жизни, и женщина с большим трепетом относилась к каждому из членов своей семьи.

Девушка ощутила, как в груди у неё собирается тугой комок, горло сжалось в спазме, а в глазах защипало.

— А ведь ты прав… — пробормотала она срывающимся голосом, и слёзы закапали у неё из глаз.

Добрыня захлопал светлыми ресницами и протянул руки к расстроенной девушке. Сердце его пронзила настоящая физическая боль, когда он увидел, каким несчастным стало личико красавицы. А стоило прозрачным капелькам побежать у неё по щекам, парень почувствовал себя ещё хуже. В этот миг он готов был сделать всё что угодно, лишь бы утешить эту рыжую лисичку.

— Что ты, милая! Ты только не плачь! Иди сюда, иди… Ну не плачь, ну пожалуйста… — заговорил он, обнимая её сильными ручищами и прижимая к себе.

В этот раз Заряна не стала отстраняться или отталкивать его. Девушка доверчиво прижалась к мускулистому телу и уткнулась носом в рубашку молодого человека. Она всхлипывала и громко вздыхала, орошая слезами богатырскую грудь Добрыни. А тот гладил её по спине и уговаривал успокоиться.

— Ты всё верно сказал… — рыдала та. — Это я капризная и своевольная… Заставила родителей переживать и с ума сходить от отчаяния… А они мне добра желают… Но не хочу я замуж на Еремея… Не хочу… Не люблю я его…

— Тихо, лисичка, тихо, — ласково шептал в ответ Добрыня. — Никто тебя этому Еремею не отдаст.

— Ага, не отдаст! Отдадут, ещё и зелья приворотного в придачу добавят, чтобы не убежала… — продолжала причитать девушка, а сама всё крепче льнула к парню, обхватив его руками за талию.

— Не отдам! Пусть только сунется! — уже громче заявил Добрыня, чувствую неведомую ранее нежность и желание защитить это взбалмошное, но трогательное существо.

Заряна всхлипнула и подняла блестящие от слёз глаза на молодого человека.

— Не отдашь? Ты не отдашь меня Еремею? — срывающимся голосом спросила она.

— Не отдам! — парень поднял руку и провёл тыльной стороной ладони по мокрой щёке девушки, вытирая слёзы. — Я для тебя что хочешь сделаю, ты только не плачь.

— Всё что угодно сделаешь? — в недоумении хлопая мокрыми ресницами, переспросила девушка.

Добрыня на секунду смутился, но быстро взял себе в руки и взглянул прямо в глаза Заряны.

— Да, — просто ответил он.

Девушка вновь опустила голову и спрятала лицо у него на груди, не совсем понимая, что имеет в виду молодой человек. Но от слов его у неё в груди разлилось приятное тепло и рыдать как-то сразу перехотелось.

«Что со мной творится? Вот разрыдалась ни с того ни с чего, а ведь я не плакса. И почему я опять прижимаюсь к этому молодцу, хотя отлично знаю, что это просто неприлично?» — думала она, шмыгая носом и вытирая слёзы ладонью.

Заряна вздохнула в последний раз и отстранилась. Высвободившись из тёплых мужских объятий, она почувствовала пустоту внутри и сожаление, но всё равно отошла подальше, боясь поддаться запретным искушениям.

— Ладно уж, хватит слёзы лить, пойдём лучше мою одежду искать, — смущённо пробормотала она и двинулась к выводу, подтягивая на ходу длинные рукава мужской рубахи.