Когда мальчик впервые увидел Бажену, он не на шутку испугался. Тётка эта — худая и длинноволосая, облачённая в чёрный, расшитый золотом наряд показалась ему настоящим чудовищем. И он не ошибся. Ведьма не только внешне была отвратительной, но и в душе её не скрывалось ничего, кроме алчности, зависти и злобы.

С отцом Добрыни она пыталась вести себя ласково, а вот с самим мальчишкой даже не думала притворяться — шпыняла, ругала и даже била его при каждом удобном случае.

Тётка приходила к ним в избушку, а бывало, отец сам отправлялся к ней и жил там по несколько дней. Обитала Бажена за рекой в самом сердце мрачного ельника.

Добрыня до сих пор не знает как, но ведьма сумела убедить его батюшку в том, что сыну необходимо научиться управлять потусторонними силами. Она утверждала, что если мальчик пройдёт обучение у такой чародейки, как она, то сможет поставить такую мельницу, какой в их округе ещё не видали.

Отец, одурманенный приворотным зельем, согласился и, несмотря на уговоры и слёзы ребёнка, отправил того в лесную избу, где обитала колдунья. На самом же деле, тётка и не думала обучать мальчишку, она просто сделала из него себе прислужника, заставляя ловить на болоте жаб, змей и лягушек, приносить пауков и летучих мышей.

Добрыня так задумался, что не заметил, как из лесу вышел человек. Мужчина был в дорожной одежде из явно дорогой, но порядком запылённой ткани. Он шёл бодро и уверенно, легко переступая длинными ногами через коряги и кочки, в изобилии встречавшиеся на берегу.

В отличие от Добрыни, незнакомец сразу увидел молодого человека и направился к нему. Он изучал его пристальным взглядом, безошибочно определив душевную тоску, что мучила белокурого парня, со страдальческим выражением на лице смотрящего на реку.

— Здравствуй, молодец! — голос незнакомца привёл Добрыню в чувство.

Мельник вздрогнул, обернулся и сразу же поднялся, как того требовали приличия, ведь негоже юноше сидеть в присутствии взрослого мужчины.

Ответив на приветствие, Добрыня с интересом уставился на человека, который явно не являлся жителем этих мест. Тот был уже не молод, но высок и крепок, с рыжими волосами, в которых белоснежным пятном выделялся клок седых волос, щёку мужчины пересекал старый, зарубцевавшийся шрам.

Сердце парня заколотилось от нехорошего предчувствия, но он постарался не подавать виду, напустив на себя беззаботный и скучающий вид.

— Ты кто таков будешь? — обратился пришелец к парню.

— Да мельник я местный, Добрыней кличут. Сами-то кто и откуда будете? — сказал тот, с тревогой разглядывая незнакомца, уж больно знакомыми ему показались карие, покрытые золотистыми крапинками глаза.

— А я чародей Вадим, слыхал может? — сказал мужчина, не сводя глаз с молодого человека.

— Как же, слыхал… — пробормотал парень, а у самого душа в пятки ушла. Ведь это был никто иной, как отец Заряны!

«Заберёт мою красавицу! Уведёт домой! Выдаст замуж за нелюбимого!» — подумал Добрыня, и ужасная тоска сжала его сердце.

— Я дочку свою ищу, не видал? — продолжал между тем колдун.

В душе парень колебался. Он не любил врать, да и не умел этого. К тому же он подозревал, что сильный колдун с лёгкостью поймает его на вранье. Вот только расстаться с Заряной для него неожиданно стало страшнее самой смерти.

«А вдруг она меня расколдует? Вдруг пророчество исполнится и лисичка именно та, кто может снять проклятие? Тогда и посвататься можно будет, раз уж не мил ей выбранный отцом женишок, может я по сердцу придусь», — подумал вдруг парень.

Эти мысли придали ему сил и взбодрили. Добрыня приосанился и уверенно встретил пронизывающий взгляд чародея.

— Да мало ли девок вокруг, откуда мне знать, кто из них ваша дочка, — пожал он плечами.

Парень ответил спокойно, на лице его не дрогнул ни один мускул. И хотя все внутренности его сжимались от волнения, мельник изо всех сил старался казаться равнодушным.

Вадим впился колдовским взглядом в синие глаза Добрыни. Но и тот не лыком шит! Мельник как-никак с чародейством дело имеет. Молодой человек применил все свои магические способности, чтобы скрыть от колдуна мысли. И у него получилось.

— Рыжая и своенравная. На меня похожа, только разве что, в отличие от меня, настоящая красавица, — начал он описывать Заряну. — Девка видная, холёная, у батюшки с матушкой в доме как сыр в масле каталась, ни в чём отказа не знала.

— А почто вы её ищете? Убежала, поди, из дому-то? — спросил Добрыня, навострив уши, дожидаясь ответа.

— А это не твоего ума дела, мельник, говори: видел или нет? — сверкнул глазами колдун.

— Нет, не видел, — парень отрицательно помотал головой.

А сам думает об одном: «Только бы чародей пошёл дальше вдоль реки и к дому его не свернул. Ведь там платье Заряны прямо на плетне сушится, а ну как узнает?».

Колдун ещё несколько секунд пристально разглядывал Добрыню, но тот не поддавался. «Ничего не знаю, никого не видел», было написано у него на лице.

Вадим, казалось, поверил ему, но уходить всё равно не спешил. Он уселся на бревно, где только что сидел парень, и достал из походной сумки пирог. Мужчина предложил разделить угощение с мельником, но тот отказался. Тогда колдун сам принялся за еду.

Добрыня тоже не стал уходить. Он собирался удостовериться, что отец его красавицы уберётся восвояси или хотя бы пройдёт мимо. Очень уж ему не хотелось, чтобы тот обнаружил Заряну. Парень продолжал крутиться неподалёку, то и дело поглядывая на чародея.

«Заберёт, опоит приворотным зельем и выдаст замуж за чёрта этого Ермолая, или как его там? Еремея…» — думал он, а сам делал вид, что просто любуется природой, и Вадим его нисколько не интересует.

— Так ты мельник, говоришь? Твоя мельница? — кивнул Вадим на постройку, возвышавшуюся справа от того места, где они находились.

— Моя… — протянул Добрыня.

Он поднял с земли небольшой камешек и, прицелившись, запустил его в воду. Камень запрыгал по водной поверхности, оставляя за собой расходящиеся в разные стороны круги.

— А что за беда у тебя, а мельник? Ты скажи, вдруг я помогу? — неожиданно спросил мужчина, бросив короткий взгляд на молодого человека.

— Нет никакой беды, — замотал головой тот, а внутри у самого всё похолодело.

— И колдовства на тебе нет? — вкрадчиво проговорил чародей.

— С колдовством я сам разберусь, — быстро ответил Добрыня и отвернулся.

— Ну как знаешь. А то обращайся, я и не с такими проклятиями справлялся, — сказал Вадим и вновь принялся за свой пирог.

Заряна, оставшись дома одна, принялась убирать со стола. Взволнованная и раскрасневшаяся из-за откровенных взглядов молодого мельника, ещё некоторое время она не могла думать ни о чём другом.

Девушка даже не стала использовать магию для уборки, ей хотелось занять себя чем-то и тем самым отвлечься от навязчивых мыслей. Она перемыла посуду и, подхватив большую миску с водой, в которой полоскала чашки и блюдца, направилась к выходу. Отворив дверь и собираясь выплеснуть воду с крыльца, Заряна вдруг замерла как вкопанная — вдали за деревьями она разглядела ярко-рыжие волосы и статную фигуру своего отца — колдуна Вадима.

Сердце её заколотилось как сумасшедшее, а из груди вырвался испуганный возглас. Так и не вылив воду, она нырнула обратно в дом, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, стараясь унять безумное сердцебиение.

Девушка быстро зашептала известные ей заговоры, позволяющие остаться незамеченной. Их она знала несколько, и каждый из заговоров уместен был в определённых случаях, но перепуганная появлением отца, молодая колдунья бормотала их все подряд, боясь, как бы чародей не отыскал её и не заставил отправиться домой.

В том, что Вадим церемониться не будет, девушка не сомневалась. Даже спрашивать не станет — зачарует и прикажет отправляться куда следует.

— Ой, а платье-то моё! А ну как узнает! — воскликнула вдруг она, вспомнив об одежде, которая сушилась на плетне возле дома.