— Да!

Она подняла руки вверх.

Я рассмеялась, морщась от очередной ложной схватки. Может, это уже не Брэкстон-Хикс? Они происходили все чаще. Наверное, стоит заехать в больницу, на случай если это настоящие схватки. Я настолько привыкла чувствовать усталость и боль, что, честно говоря, не могла определить это самостоятельно.

— Но не сейчас. Сначала я должна получить работу. Впереди еще несколько месяцев, но когда наступит лето, мамочка выйдет на новую работу.

— Хорошо!

______

Хэдли: Пожалуйста, скажи, что придешь. Мне через час нужно уходить на работу.

Скотт: Я заберу ее завтра.

Хэдли: Хотя бы, позвони и поговори с ней.

Скотт: Скажи ей, что я приеду утром.

Я уставилась на свой телефон, у меня чесались руки написать: Она практически не спрашивает о тебе!

Но я не хотела ссориться с ним, даже через текстовые сообщения, поэтому отложила телефон и наблюдала за Люси, пока она играла со своими игрушечными пони.

— Люси... — Я ждала, пока она повернет голову. Она улыбается мне с пола, и я не могу заставить себя сказать ей, что папа все-таки не придет. — Готова поехать к дедуле с бабулей? — спросила я, и моя девочка молча схватила свои игрушки и поднялась с пола.

— Сегодня я приведу к ним в гости своих пони.

Люси не спросила о своем отце. Не знаю, забыла она, что он должен был прийти, или, еще хуже, знала, что он не придет. Шесть месяцев назад она спрашивала о нем каждый вечер. Когда папа вернется домой? Почему его нет дома? С каждым месяцем, когда Скотт появлялся все реже, Люси словно забывала о нем. А может, моя дочь поняла, что его больше нет в ее жизни. Я вытерла глаза, взяла ее за руку и пошла к входной двери.

— Тебе нужно в туалет, прежде чем мы сядем в машину? — спросила я, и она покачала головой. — Хочешь позвонить и поговорить с тетей Лив по дороге?

Она энергично кивнула.

— Да, позвони ей, пожалуйста.

Я протянула ей свой телефон, нашла имя Оливии и нажал кнопку вызова.

На улице было очень холодно, ветер яростный и неприветливый. Я натянула капюшон толстовки Люси на голову, пока мы спускались по ступенькам, и остановилась, чтобы посмотреть на небо.

— Пожалуйста, не надо снега, — прошептала я.

— Лив! — крикнула Люси, Оливия, должно быть, наконец-то ответила.

— Моя Люси! — услышала я в ответ громкий голос сестры.

— Я еду к бабуле и дедуле...

Она могла болтать без умолку, всю дорогу.

Когда мы с Люси вышли на улицу, то не встретили подростков, и я была рада этому.

— О нет, — резко вздохнула Люси. — Демонопоклонник едет домой.

— Люси! — зашипела я. — Сколько раз я просила тебя перестать так говорить? Боже, благослови Америку, где ты нахваталась таких вещей?

Я судорожно посмотрела в сторону его дома и с облегчением увидела, что он подъезжает, но было слишком холодно и его окна были закрыты. Он не услышал ее.

— Возьми. Лив хочет поговорить с тобой.

Люси поднесла телефон к моему лицу, пока я усаживала ее в автокресло и пристегивала.

— Да? — ответила я.

— Демонопоклонник? — с весельем спросила Оливия.

— Помнишь инцидент в «Piggly Wiggly»? — тихо сказала я ей, выглядывая между сиденьями, чтобы увидеть, как он вылезает из своего внедорожника.

Она гоготнула мне в ухо.

— До сих пор не могу поверить, что он переехал в соседний дом... с тобой.

— Не напоминай о моем везении.

— Ты так и не сказала, сексуальный он или нет.

У меня запылали щеки.

— Неважно, как он выглядит, потому что он настоящий неандерталец, — сказала я ей, выпрямляясь и закрывая дверь. — Не могу дождаться, когда рожу этого ребенка, — заныла я, хватаясь за спину.

Стоя я чувствовала себя лучше, чем сидя или лёжа.

— Значит, он сексуальный, — предположила она.

Я снова, невольно, посмотрела во двор нашего соседа. Он задержался у своей машины. Я не могла разглядеть его лица, так как свет фонарей не попадал в его двор, но у меня закралось подозрение, что он пронзает меня своим злобным взглядом. Ситуация становилась невыносимой. Неужели он будет и дальше приходить домой каждый вечер, когда я уходила в дом престарелых? Я не могла вынести этих странных столкновений с мужчиной, который зыркал на меня и Люси так, словно мы были безнадёжны. Но я была слишком застенчивой, мягкотелой, как сказал бы папа, чтобы что-то предпринять.

Но...

Это не значит, что я не замечала, что он очень красивый мужчина. Просто меня не привлекали плохие парни, а он определенно был таким. Он был пугающим, от кончиков черных волос, достаточно длинных, чтобы зарыться в них руками, до темных глаз с прищуром. У этого неприятного парня практически вся кожа была покрыта татуировками, что придавало ему демонический вид. С того места, где стояла, я могла рассмотреть одну татуировку, выглядывающую из-за его воротника. Его шея... была огромной и жилистой, как у человека, который постоянно тренируется. Он был пугающим и в его присутствии я чувствовала себя очень неловко.

Да... Нет. Он пугал меня даже с такого расстояния.

— Он страшный, — пробормотала я. — И он ругается с детьми.

Я поспешила к водительской стороне и забралась внутрь.

Глава пятая

Элайджа

— Оставь ключ под ковриком, и я помогу тебе распаковать вещи, — сказала мама по телефону.

— Я живу рядом с квартирным комплексом. Я не собираюсь оставлять запасной ключ где попало. — Это ложь. Я уже положил ключ под коврик. Я просто не хотел, чтобы она разгребала моё барахло. Она вымотается, если я позволю ей это сделать. — Я взрослый мужик, и могу справиться с дерьмом в виде коробок с вещами самостоятельно. И я уже почти закончил.

У меня было не особо много вещей. И пока я мог найти место на полу, сесть с блокнотом и карандашом или с красками и кистями, я буду продолжать откладывать все остальное.

— Следи за языком. — Она усмехнулась. — И ладно.

— Но я не против если ты заедешь со своей запеканкой, раз уж я переехал по твоей просьбе, — сказал я, загоняя машину на стоянку у салона.

— В салон? — спросила она.

— Ага.

— Принести целую?

— Я могу поделиться, — сказал я ей, и это снова заставило ее рассмеяться.

— Увидимся позже. Люблю тебя.

— Люблю тебя.

— И Элайджа, я рада, что ты наконец вернулся домой.

Я улыбнулся, завершил вызов и направился в салон.

______

Наблюдать, как мама с ребенком уходят, когда я возвращаюсь домой, стало привычным делом. В воскресенье я не работал, но видел, как они уходят, когда подошёл к окну.

В понедельник вечером подъехав к своему дому, я снова увидел их. По ее быстрой походке вразвалочку я понял, что ей неприятно видеть меня каждый вечер.

Но сегодня вечером она оказалась недостаточно быстрой. Ее ребенок увидел меня, когда она пыталась затащить ее на заднее сиденье.

— Ух... — Возможно, девчонка указывала на меня пальцем, когда взвизгнула. Трудно сказать. Уличный свет был не слишком ярким, и ее мама склонилась над ней, пристегивая. — Демо...

— Люси!

— Я хотела сказать, похититель чипсов! — поправила она себя, словно так было лучше.

Должно быть, мама закончила пристегивать ее к сиденью. Она выпрямилась и захлопнула дверь. Казалось, мамаша изо всех сил старалась не смотреть на меня. Наблюдая, как она, ковыляя, обходит машину, я понял, что видел ее только в белой униформе — в такой же, как в тот день, когда имел неудовольствие встретить этих двоих в магазине. Справедливости ради, это было не совсем знакомство, поскольку я не знал их имен.

Поправка. Я не знал ее имени. Ребенка звали Люси. Мать вечно орала об этом.

Непростая у нее жизнь. В те короткие минуты, когда я видел ее, она постоянно куда-то спешила, всегда выглядела измотанной до такой степени, что на нее было больно смотреть... Готов поспорить, она задавалась вопросом, о чем она нахрен думала, заводят детей в столь юном возрасте.