Через два часа после старта мы прошли мимо одного из спутников, - единственных знакомых Элари звезд. Вблизи спутник ничем не походил на звезду. Я увидел плоскую решетчатую платформу длиной в несколько миль, с множеством надстроек, антенн и телескопов.

- Они могут разглядеть на поверхности Ленгурьи даже муравья, - пояснил Анмай. - Мы все были там, как на ладони. Это построено файа, но вся эта техника давно устарела и почти не действует.

С каждым часом Ленгурья и Ирулана медленно отходили назад, становились всё меньше, а Звезда - всё больше, заполняя полнеба. Её тусклое лиловое свечение и острые пики, поднимавшиеся к нам из глубины, внушали мне страх. Что бы там не говорил Анмай о моих инстинктах, я чувствовал, что там страшное место, и его нужно обходить стороной. Впрочем, у меня больше не было выбора. Оставалось лишь пройти предначертанный себе путь.

Наконец, настал час, когда планеты-близнецы, - я так и не научился их различать, - скрылись за пиками Звезды. То было пугающее зрелище, - два нежных голубых диска словно насадились на острые черные шпили, а потом исчезли. Лишь тогда я начал осознавать чудовищный размер сооружения, к которому мы направлялись, - осознавать, а не чувствовать, потому что почувствовать его было невозможно.

В назначенный час граненые шпили расступились. Я увидел многогранную шахту, ведущую в полую сердцевину громадины, такую большую, что в неё прошел бы целый мир. На её дне переливался сине-радужный свет, - словно разводы на мыльной пленке, но ярче, гораздо ярче. Свет завораживал, манил, звал, - а мы падали к нему.

Анмай увеличил тягу, чтобы мы действительно не упали туда. Теперь на борту была почти нормальная тяжесть и мне казалось, что путешествие уже подходит к концу, - сейчас мы нырнем в этот свет... и вернемся на Землю.

- Ну, я-то не вернусь, - вздохнул Анмай, когда я поделился с ним своими чувствами. - Я даже не знаю, где мой дом. Моей... моей родины больше нет. А мир, в котором я вторично родился на свет, теперь совершенно чужой. Здесь... я не знаю. Но мы не должны входить в Ворота. Если нас не разорвет при входе, то выйти мы можем где угодно. Про эти Ворота говорят, - "из одного во всё". Это правда. А главное, даже если мы выйдем на теневую сторону, до Земли останется ещё около ста двадцати миллионов световых лет. Ты можешь представить, сколько займет этот полет при нашей нынешней скорости?

Я мог, и потому обиженно замолчал. Но Земля казалась такой близкой... попросту, мне не хотелось оставаться внутри Звезды. Я был готов лететь куда угодно, но только не сюда. Впрочем, другие не разделяли моих предчувствий, и, когда Анмай вновь резко изменил курс, я переменил своё мнение.

Изнутри Звезда была удивительной. Острия её шпилей, словно отраженные внутрь, касались углов вложенного в неё двадцатигранника из линий режуще-синего огня и переливающейся бледнорадужной пленки. Иногда она словно проваливалась в глубину и мне открывалась бездна, в которую падал струящийся свет... всё... всё мироздание.

- Это и есть Ворота Соизмеримости, - сказал Анмай. - Даже я не могу понять их природы. Они ведут как бы внутрь пустоты, в дополнительные, искусственно созданные измерения, в туннели, соединяющие эти Ворота с другими. А это, - он показал на истончавшиеся до невидимой остроты шпили, касавшиеся углов призрачного многогранника, - лишь балластная сфера. Иначе портал начнет двигаться... я не могу это толком объяснить, у меня нет нужных слов... да и времени тоже.

Он говорил правду. Здесь не было прямого пути. Приходилось всё время лавировать между шпилями. Никакой инертной массы не хватило бы на такое, но нас выручали силовые поля, заполнявшие здесь всё пространство и окружавшие Звезду. Именно они создавали её мрачное лиловое свечение, и без знаний Вэру мы бы не прошли сквозь них. Теперь корабль летел, как песчинка, под напором могущественных внешних сил. Анмай мог лишь отчасти управлять им, лавируя силовым полем корабля, словно парусом яхты.

Он делал это с немалым искусством, и всё же мощь сил, изгибавших и скручивавших наш путь, изрядно нам досаждала. Иногда я ощущал себя мухой в погремушке. У меня появилась привычка всё время держаться за что-нибудь, а в отсутствие опоры, - судорожно нашаривать её и вцепляться руками и ногами. Она привилась на удивление легко и крепко, - после нескольких сокрушительных ударов об стены, украсивших мою спину и зад живописными синяками.

Ещё больше нам досаждала жара, - температура снаружи превышала пять тысяч градусов, и нас спасала лишь разреженность среды, сквозь которую мы проносились. Но укрыться от излучения Ворот было негде, - охладители корабля работали с предельной нагрузкой и не справлялись. Внутри было чудовищно жарко, и все мы свели одеяния к повязкам из легкой ткани вокруг бедер. Но я, наплевав на стыд, охотно обошелся бы и без неё, - уроженец Сибири, я всегда плохо переносил жару...

Впрочем, мне становилось легче, когда я видел почти нагую Иситталу. Она была поразительно красива, и я тайком любовался ей, отчаянно смущаясь.

Полет внутри Звезды занял всего несколько часов, но мне они показались вечностью. Лишь силовые поля спасли нас от падения в Ворота, - именно в них, почти невесомых на вид, скрывалась главная масса Звезды. Наконец, напротив от входной, мы увидели ещё одну шахту, гораздо меньше. Она вела в сумрачную многогранную полость, в которой плавал серый металлический шар. Всё это казалось небольшим и лишь по медлительности нашего движения я начал представлять размеры.

После полета над струящейся бездной, в которую проваливалось мироздание, мне начало казаться, что мы приближаемся к сердцу Вселенной, к месту, откуда движется всё. Я не мог объяснить своих чувств. Теперь вся прежняя жизнь на Земле казалась мне совершенно бесцветной и неинтересной, словно жизнь растения или ежа. Я не мог поверить, что мог умереть, не увидев всего этого. То, что люди умирали, не увидев Ворот, теперь казалось мне чудовищной несправедливостью.

- Это и есть центр управления, - показав на шар, сказал Анмай. - Но не только. Это опора, якорь... нет, не могу объяснить. Когда я был машиной, я это знал. Его диаметр - около двух тысяч миль, но это не планета. Это, скорее, похоже на погасшую звезду, или белый карлик, - там несколько слоев, всё более плотных... никаких машин в нашем понимании там нет. Я не помню полностью его устройства, но там есть уровень для... для живых существ. Мы должны найти вход.

Маневрируя среди силовых полей, - инертная масса для двигателей давно кончилась, - мы вышли на орбиту вокруг шара. Его покрывал сложнейший, бесконечно повторяющийся во всё меньших деталях узор. Однако Вэру, действуя скорее по интуиции, чем по памяти, всё же нашел вход. На сей раз не шахту, а квадратный туннель, прорезанный в монолитном выступе размером с гору, - одной из самых крупных деталей чудовищного узора. Когда корабль нырнул в него, я увидел, что туннель огромен, - но это была узнаваемая огромность. Мы оказались среди привычных масштабов.

Туннель выходил в кубический зал с мягко блестевшими стенами, без малейших признаков других входов. Снаружи едва пробивался бледный свет Ворот и зал казался полутемным. Когда мы сели, башмаки опор неожиданно ушли в монолитный металл, словно в сыр.

- Здесь всё из живой... пожалуй, это можно назвать нанометаллом, - предупредил Анмай. - Зато есть воздух и довольно прохладно. Похоже, нам надо выйти, - хотя бы для того, чтобы осмотреться.

6.

Мы вдвоем спустились вниз по узкой лесенке. Иситтала осталась в ангаре корабля, в бронированном скиммере. Анмай вновь надел свою боевую одежду. А вот я, с пустыми руками, без брони, без силового пояса, ощущал себя голым. С того самого мига, как мы влетели в туннель, я чувствовал себя как-то странно. Мысли разбегались в беспорядке, и я не сразу заметил, что в зале появилось ещё одно существо. Похоже, оно просто вышло из стены. Ещё через секунду я с удивлением понял, что это Анмай, - в той же одежде, и с тем же лицом, но без оружия и брони. Силового пояса тоже не было. Лишь его глаза были такими же, как на боевом шлеме файа, - совершенно черными, громадными и страшными. Существо не двигалось, спокойно глядя на нас и сложив руки на груди.