- Ладно. Пошли.

11.

Всего через пару минут они вышли к странному сооружению. Элари сперва принял его за холм, потом заметил врезанный в землю железобетонный портал, наглухо перекрытый стальными воротами высотой метров в пять. От этого портала, от косых срезов его невиданно толстых стен, от массивных выступов стали веяло несокрушимостью. Холм окружала сложная и высокая изгородь из колючей проволоки, натянутой на белых роликах. За ней и на вершине холма серели низкие укрытия для стрелков, почти невидимые в густой высокой траве. Сбоку от ворот, на краю залитой бетоном площади, стоял настоящий бункер, - покатый, приземистый, с тремя амбразурами, сейчас прикрытыми изнутри стальными заслонками.

Внутри ограды расхаживали скучающие стражи, - несколько рослых мускулистых девиц с волосами, собранными в тяжелые узлы на затылке. У всех были длинные ножи и длинные луки с колчанами.

- Некоторые думают, - Иситтала мотнула головой, - что символ Садов, - это наши ноги, скрещенные на задах мальчиков. Сомневаюсь, что они видели это. Правда, там, в бункере, сидит ещё пара парней. У них чуть ли не единственные пистолеты во всем Лангпари, но там самое уязвимое место, - ворота открываются по сигналу оттуда. Замок кодовый, но всё же...

- Зачем мне это знать... что бы там ни находилось?

Она вновь усмехнулась - усмешкой хищницы.

- Я не думаю, что ты нас предашь... если прежде не лишишься рассудка от боли. Там бомбы.

- Какие бомбы?

- Атомные. Тот реактор и то здание, - всё это строилось ради вот этого. Тут, в горах, есть уран. В том здании его очищали... обогащали... Часть шла в реактор, чистый уран - в бомбы. Точнее, в шестидюймовые снаряды. Завод давно и безнадежно остановлен, - сейчас уже никто не знает, как он работал. Это было так давно... Реактор остановился сам, когда вышло горючее. А снаряды остались. Их всего восемнадцать, и они слабые, - по три килотонны каждый, - но это всё же лучше, чем ничего. Ещё тридцать таких же, - в Унхорге, но я сомневаюсь, что мы их когда-нибудь получим. За этими воротами стоит шестидюймовая самоходная гаубица. Мы можем стрелять из неё куда угодно... конечно, когда ветер дует в море. Иначе мы убьем сами себя.

Элари промолчал. Конечно, он слышал об атомном оружии, но его разрушительная мощь казалась ему сказкой, не имеющей отношения к реальной жизни. Увиденное не поразило его, но ему стало спокойнее.

- Ладно, - сказала Иситтала. - Пошли учиться.

12.

Раньше Элари не приходилось стрелять из лука. Он полагал, что для этого нужна богатырская сила, но стоило ему рвануть тетиву, - и лук с треском сломался пополам в его руках. Юноша ужасно смутился, но Иккин просто спокойно принес новый лук. На сей раз, Элари тянул аккуратней, но лук постигла та же участь. Он недоуменно оглянулся.

- Из таких учатся стрелять наши дети, - пояснила Иситтала. - А ты уже не мальчик. Икки, принеси свой!

Лук Иккина выглядел ужасно, - он сделал его из полос рессорной стали, прикрепив их к ручке болтами. Вместо тетивы было несколько шнуров, растянутых на роликах. Чтобы тетива не резала пальцы, Иккин насадил на неё цилиндр из губчатой резины, но силища у этой самоделки была страшная, - когда он выстрелил, стрела с тупым стуком наполовину вошла в ствол ближайшего дерева.

- А зачем ролики? - спросил Элари.

- Блок, полиспаст, - чему тебя учили в школе, бледнолицый оболтус?

Юноша смутился, хотя уже понял, в чем дело.

- Возьми и попробуй сам, - Иккин протянул ему лук.

Оружие оказалось тяжелее, чем думал Элари, и тут тетиву не получалось натянуть одним усилием, но он всё же сумел оттянуть её до уха и выстрелить. Стрела не попала в мишень, но то, что она вообще воткнулась в край щита, несказанно его поразило. Чтобы повторить результат, ему понадобилось множество попыток, хотя сама идея оружия, в котором всё зависело от силы его плеч, твердости рук и верности глаза, очень ему понравилась.

Этот день показался Элари бесконечным. До вечера он учился стрелять из лука и владеть ножом. Его учили попеременно Иситтала и Иккин. Он также познакомился с метательными иглами, - старинным оружием файа. Иккин принес набедренную перевязь, похожую на патронташ. В ней помещалось два десятка игл, узких крестовидных клинков с тонкими ручками, расширявшимися к концу. Опытный воин мог пробить ими грудь или череп противника с двадцати шагов, - файа брали иглы, если не могли взять лук. Иситтала показала ему и ещё кое-что, - баночку с темным смолистым веществом, пахнущим приторно и сладко. Такие же баночки висели на поясах охранниц, рядом с колчанами.

- Яд? - догадался Элари.

- Мгновенно действующий. Ну, не мгновенно, - пятнадцать секунд, минута, - смотря куда попадешь. Стрелой трудно убить наповал. А если мы убиваем, мы должны убивать быстро. Мучительство, даже мучительство врага, - опасная мерзость... к тому же, это эффективнее.

В конце концов, Элари просто устал от подобных объяснений. Иситтала предложила ему погулять, и он охотно согласился. Они побрели по засыпанным галькой дорожкам, держась за руки и улыбались, глядя друг на друга.

Иситтала привела его к северной окраине Садов, где под стеной виднелось небольшое плато. Среди серо-белых мраморных скал зияла древняя каменоломня с испещренными надписями стенами. У подножия скал бурлил родник. Правее, на выпуклой и гладкой, тоже мраморной скале, были высечены гибкие фигурки с копьями в руках и бегущие от них антилопы, - кто-то из юных обитателей Садов выразил тут свою тоску по временам каменного века.

Над каменоломней стоял гладкий квадратный столб из серого слюдистого мрамора с низким постаментом из четырех поставленных ребром плит. В заполняющей его земле росли чахлые цветы. Почти стершиеся файские буквы, написанные черной тушью, покрывали вертикальными столбиками все четыре стороны обелиска.

- Что это? - спросил юноша.

- Здесь похоронена моя бабушка. Она, как и я, была правительницей Лангпари, давно... Когда она умерла, мне исполнилось только шесть лет, но я очень любила её... - Иситтала опустилась на колени, прижалась лбом к холодному камню, и стояла так довольно долго. Элари было неловко смотреть на неё, и он отошел в сторону, угрюмо глядя под ноги.

Здесь вдоль скалы проходил желоб с полированной поверхностью, - совсем как детская ледяная горка. Пытаясь понять, насколько скользкая эта дорожка, Элари неосторожно ступил на неё, грохнулся, и улетел вниз, в жидкую грязь родника, вмиг промокнув до нитки. Вода была совершенно ледяная, а попытавшись выбраться из неё, он обнаружил вокруг какие-то адские растения, похожие на мягкий зеленый плющ, но по свойствам, - зловреднейшая крапива. Взвыв от боли, с обожжеными руками и лицом, он кое-как выполз на берег, весь, с головы до пят, покрытый липкой грязью. Иситтала хохотала, согнувшись почти пополам. Элари готов был задушить её... но почему-то рассмеялся вместе с ней.

- Я думаю, тебе стоило сперва раздеться, - отсмеявшись, сказала она.

Сначала юноша готов был согласиться с ней, но потом представил, как в чем мать родила влетел бы в эти жгучие заросли, - и вновь засмеялся.

13.

Очень скоро, впрочем, ему захотелось плакать. Промокшую одежду пришлось снять, но грязь была и под ней, и Элари пришлось мыться в ледяном ручье. То, что Иситтала, уютно скрестив ноги, с интересом наблюдала за процессом, очень смущало юношу. Но когда она, прихватив его вещи, ушла за новой одеждой, Элари стало ещё хуже. Он сидел, съежившись, на берегу, дрожал от холода и чувствовал себя последним идиотом. Очень скоро сбылись худшие его опасения, - из кустов выбралась стайка девчонок, всего лет по шестнадцати. Заметив их, юноша вскрикнул, словно подстреленный, и сжался в комок, совершенно не зная, что делать. Чувствуя, что настал конец света, он прижался к земле и зажмурился, мечтая провалиться под неё. Девчонки, смущенно хихикая, окружили его, рассматривая. Юноша умер бы от смущения, но резкий свист Иситталы буквально сдул мучительниц, словно сухие листья, - испуганный визг, быстрый топот, и девчонки исчезли с быстротой нечистой силы, каковой их Элари и считал.