Помимо торговцев, в Воротах также было две таверны, где можно было переночевать, и таможня, на которой регистрировался весь приезжающий и выезжающий товар.

Ворота были окружены вспаханными полями, на которых обычно выращивались все необходимые овощи, чуть поодаль было несколько небольших ферм, обеспечивающих всех жителей свежим мясом. Когда мы подъехали ближе, то увидели, что всё пространство вокруг Золотых Ворот занимало войско. Их красно-жёлтые флаги с фениксом развевались со всех сторон.

Поля были затоптаны солдатами, лошадьми и амуницией, и на их месте теперь располагались полевые лагеря и палатки. В прошлый раз, когда я их видела, этого не было и в помине.

– Поверить не могу, – выдохнула я, – мы проезжали здесь три месяца назад, и всё было совершенно иначе.

Брауни угрюмо кивнул и пришпорил лошадь. Хоть и стояло раннее утро, лагерь уже не спал. То тут, то там слышались крики солдат, ржание лошадей и скрип повозок. Мне стало совсем не по себе от вида огромной армии, так же как и Брауни: он постарался как можно быстрее проехать мимо солдат, которые с нескрываемым любопытством разглядывали нас. За всё время пути я так и не рискнула снять капюшон, хоть поблизости не было видно Печальных Братьев.

Заехав в ворота, Брауни оставил лошадь отдыхать в стойле на первом этаже, дав конюху медяк. Я ни разу не была внутри самих Ворот и теперь с любопытством разглядывала всё вокруг: через небольшие окошки струился свет, его было недостаточно, чтобы осветить всё помещение, поэтому на стенах висели факелы. Внутри убранство Ворот было намного скромнее, чем снаружи, хоть стены и пол были обиты мрамором. Все остальные постройки были криво и косо сколочены из дерева.

Брауни хорошо здесь ориентировался и сразу потащил меня к одной из таверн.

– Во второй колонне есть ещё одна, – уточнил Брауни, будто бы отвечая на мой вопрос, – но она намного хуже. – Немного подумав, он добавил, – и эль там подают кислый.

Одна только мысль, что в Воротах больше пяти этажей, заставляло мой желудок сделать кувырок, а ладони покрылись холодным потом. Наверное, и правда хорошо, что окна здесь такие маленькие. На третьем этаже находилась таверна «Дряхлые Ворота» – это название мне понравилось куда больше, чем «Хмельной Ус» в Готке. Тяжело было назвать это таверной в полном смысле слова. Она – как и большинство построек внутри Ворот – выглядела жалкой и несуразной. Таверна была сколочена из тёмного дерева, местами подгнившего от времени. Это было одноэтажное строение, занимавшее бóльшую часть этажа. Вместо входных дверей зияла дыра арки, в которую мы и прошли.

Внутри таверна ничем не отличалась от обычных питейных: стойка, столы, стулья, герб Мирафелла и какие-то другие украшения, прилепленные к стене. В задней стене виднелась дверь, которая, по-видимому, вела к небольшим комнатушкам.

Брауни кивнул хозяину таверны и, подойдя к стойке, положил перед ним два пятачка.

– Нам две комнаты.

– Надолго, Брауни?

– Не думаю, – он выразительно посмотрел на меня. – Есть чем горло промочить?

– Как обычно? – Хозяин подмигнул Брауни.

– Не-ет, это оставь до вечера. Мы всю ночь ехали. Чего-нибудь бы потеплее.

Хозяин таверны усадил нас за стол, а сам прошёл к стойке. Взяв две глиняные кружки, он открыл ведро, из которого тут же хлынул пар. Кроме нас в таверне больше никого не было, возможно, из-за слишком раннего часа. Я наклонилась к Брауни и прошептала:

– Можешь спросить его об одной девушке?

Брауни прищурился:

– Уговор был о другом. Я в твоих поисках не участвую.

– Просто спроси, – настойчиво повторила я и добавила. – Как знать, может и твоё проклятие снимется куда быстрее…

Он скривился и ничего не ответил. Хозяин поставил перед нами два тёплых напитка, а сам присел напротив. От кружки шёл ароматный пар и я обхватила её двумя руками, грея замёрзшие ладони. Сделав несколько небольших глотков, я прищурилась от удовольствия: это была ячменная вода с мёдом. Точно такую же нам с Вэй иногда готовил Маджифуоко, особенно когда мы болели.

Брауни отпил из своей кружки и как бы ненароком спросил у хозяина таверны, не слыхал ли он о девушке по имени Арнелия. Мужчина задумался, пытаясь припомнить имя и выпрашивая подробности у Брауни. Он не обращал на меня никакого внимания, пока я не заговорила, описывая девушку.

– А вы зачем вообще её ищите? – С подозрением спросил хозяин таверны, пытаясь заглянуть мне под капюшон. – Брауни, если она из этих, то ты сам знаешь…

– Знаю, и она не из этих, – сказал он, понизив голос.

– А-а, – протянул мужчина, – понимаю. Сестра?

Я кивнула и сделала ещё пару глотков. Мужчина постучал пальцами по столу, и проговорил:

– Есть у меня одна идейка. Вы пока проходите, всё равно час ещё ранний.

– Не спугни её, – сказал Брауни. – А то у меня нет желания скакать ещё триста вёрст.

– Обижаешь, – хозяин таверны встал, похлопав Брауни по плечу, и прошёл к новым посетителям, которые постепенно начали заполнять зал.

Брауни поставил локти на стол, и протёр лицо руками:

– Скажи мне, Лианора, она и правда твоя сестра?

– Нет, – я смотрела на кружку, от которой шёл пар. – А ещё меня зовут Лили.

– Вот как, – хмыкнул он. – Зачем же ты ищешь эту девушку?

Заключённая с Бериалом сделка не позволяла мне всё ему рассказать, и я попыталась подобрать слова, так, чтобы не нарушить её.

– Она поможет мне стать сильнее, – я посмотрела на него из-под края капюшона.

– Зачем?

– Когда ты сильный, у тебя есть всё, что только душа пожелает. Тебя все любят, и тебе больше не надо бояться за себя и за тех, кого любишь… Это ли не счастье?

Брауни хмыкнул и, наконец, отвёл от меня взгляд, сделав ещё пару глотков. Меня задела его усмешка и я с досадой спросила:

– По-твоему я не права?

– Всем хочется казаться лучше, чем они есть на самом деле. – Он пожал плечами, будто стряхивая с себя что-то неприятное, – но штука в том, что никто не полюбит тебя просто так даже с силой. Счастье – это ловкость ума и рук. Посмотри на них.

Он кивнул на людей за соседним столом. Даже на расстоянии я могла почувствовать затхлый запах давно не стираной одежды. На их лица замерла безжизненная гримаса усталости и равнодушия ко всему происходящему. Они сидели не шелохнувшись, медленно потягивая дымящуюся жижу из своих тарелок. В полусумраке таверны мне даже показалось, что их руки покрывает застарелая тёмная корка грязи.

– Как думаешь, кто они?

– Босяки.

– Я тоже босяк, но будь у меня, скажем… Двести золотых и галеон, чтобы ты тогда сказала?

Его слова и какой-то недобрый блеск в глазах заставили меня насторожиться.

– К чему ты ведёшь, Брауни?

Он залпом осушил свою кружку и поставил её на стол, вытерев рот рукавом.

– Немного прозорливости тебе бы точно не помешало. – Брауни поднялся со своего места, – я прикорну на пару часиков, а потом ты снимаешь с меня это проклятье.

Он ушёл, оставив меня одну с кислой миной. На душе был какой-то неприятный осадок, будто бы меня шлёпнули мокрой тряпкой по лицу. Проклятья – это просто суеверия. Только обычный народ в этом не переубедить. Я отпила ещё немного, прокручивая в голове мысль о том, как возвращаюсь в театр и Вэй бросается ко мне, снося с ног. С помощью магии мы выбираемся из театра и вместе с Маджифуоко переезжаем в какое-нибудь тихое местечко. Может быть, даже в Крэйфиш, или, если повезёт даже на родину Маджи. Почему нет?

Я улыбнулась этой мысли. Как будут рады Вэй и Маджи, увидя меня с новыми силами! Пока мы завтракали с Брауни, уже успело совсем расцвести. Народу в таверне значительно прибавилось. Здесь были и простые солдаты, зашедшие промочить глотку, и крестьяне, и даже торговцы.

Хозяин таверны дружелюбно болтал с приходящими и уходящими людьми. Близость к моей заветной цели совсем отбила у меня сон, и я решила остаться в таверне и разузнать что-нибудь об Арнелии.

Забившись в самый угол таверны, куда почти не падал свет, я прислушалась к гомону вокруг. Большинство разговоров были совсем неинтересными и пустыми. Люди говорили о погоде, о движении на Лотке и о товарах. В мою сторону частенько бросали заинтересованные взгляды и каждый раз, я, сама того не замечая, тянулась к спрятанному в поясной сумке кинжалу.