Я шла медленно, водя факелом из стороны в сторону, любуясь этой застывшей красотой. Моё внимание привлекло тусклое сияние в кустах черники слева. Это мог быть один из тех огоньков, но его свет странным образом отдавал золотом. Остановившись, я попыталась приглядеться, но кустики разрослись так сильно, что скрывали землю.

Любопытство во мне боролось с голосом разума, который твердил, что с тропинки сходить опасно. Не зря же Маджи так упорно повторял мне, чтобы я ни в коем случае этого не делала. До светящегося комка было всего пару шагов. При желании я бы вообще могла дотянуться до этой блестящей штуки, не сходя с тропинки.

Внезапная идея показалась мне наиболее удачной. Я подошла к самому краю дорожки и нагнулась над кустами. У меня почти вышло дотянуться до этой штуки. Оставалось совсем немного, и я потянулась ещё сильнее, но сияние всё равно было в каких-то сантиметрах от меня. Тогда правой рукой я зацепилась за ствол рядом стоящего дерева. Это позволило мне наклониться ещё дальше и, сделав рывок, я, наконец, схватила блестящий металл.

Рывок оказался настолько сильным, что моя рука соскользнула с дерева и я рухнула прямо в заросли черники. Падать было не больно, так как сразу под кустиками прятался густой влажный ковёр изо мха. Факел потух, и мои руки оказались перепачканы липким соком черники.

Лес погрузился в кромешную темноту, и даже призрачные огоньки перестали появляться из-за стволов деревьев. Я разжала кулак, в которым едва заметным сиянием подрагивал золотой амулет. С помощью его тусклого света я смогла нащупать погасший факел. Собрав остатки магии, я попыталась разжечь его, но лучина отсырела и, несмотря на все мои усилия, я не смогла высечь и искорки.

Присев на корточки, я осветила дорожку с помощью найденного медальона, но вместо тропки, которая должна была быть в метре от меня, я увидела лишь заросли черники. Куда бы я ни повернулась, куда бы ни пошла – везде виделись только небольшие кустики, да моховые кочки.

Мне стало так страшно, страшнее, чем когда-либо, и я побежала. Ноги то и дело проваливались в мягкую землю, а платье зацеплялось за сломанные ветки и кусты побольше. Я не знала зачем и отчего я бегу, но остановиться и попытаться вглядеться в эту тьму, было ещё страшнее.

Лес наблюдал за мной, и я это чувствовала: не было слышно ни звука, даже ночные птицы и то смолкли, а призрачные огоньки сменились жёлтыми светящимися глазами, которые появлялись с разных сторон, окружая меня. Я неслась вперёд, наталкивалась на деревья и бежала дальше. Каждый мой шаг отдавался оглушительным треском, который звучал на весь лес.

Стало мокро, кончики моих пальцев вмиг заледенели. Я обнаружила себя стоящей посередине ручья. Ноги и полы платья промокли насквозь, а вокруг меня всё так же лежала непроглядная темнота. Удивительным образом в этой мгле не было слышно журчание ручья. Я сделала пару шагов вперёд и наткнулась на огромное поваленное дерево, за ним мне удалось разглядеть приглушённый свет в отдалении. Он струился через тьму тонкими нитями, и я пошла к нему.

Чем ближе я подходила к золотистым лучам, тем сильнее становилось моё удивление. Передо мной стоял самый настоящий высокий дом с аккуратным крыльцом и резными окнами. Часть их была прикрыта ставнями, а другая плотными занавесками, через которые и пробивался свет. Должно быть, это был дом лесничего, где я бы могла остановиться и переждать ночь, заодно высушив свои вещи. Всяко лучше, чем плутать так, и наткнуться на лесных обитателей или, чего хуже, утопнуть в болоте.

Я подошла к двери и прислушалась: в доме было тихо, лишь изредка слышалось чьё-то глухое сопение, да грузные шаги и тяжёлые вздохи. Я постучала три раза. Шаги на секунду замерли, но спустя мгновение кто-то быстро отворил дверь.

Свет оказался ослепительно ярким. Мне пришлось не только зажмуриться, но и отшатнуться, закрывая глаза руками. Когда боль от яркого света утихла, я приоткрыла сначала один, а затем и второй глаз – передо мной расплывались круги, а фигура напротив меня была нечёткой. Мне удалось разглядеть, что это был огромный мужчина в тёмной шерстяной накидке из медвежьей шкуры. Его голова почти касалась самого потолка. Лицо его мне пока не удавалось разглядеть. Голос мужчины был под стать его внешности: тяжёлый, рычащий с хрипловатыми горловыми нотами. Он пробасил:

– Ты кто такая?

– Меня зовут Лили, я актриса театра. Заблудилась в лесу, промочила ноги, пустите меня переночевать? Я не доставлю вам много хлопот.

Мужчина издал странный горловой звук и потянул носом. Мои глаза привыкли к свету, и теперь я могла разглядеть его более ясно. То, что предстало моему взору, повергло меня в немой ужас, приковав к ступенькам. Передо мной стоял самый настоящий медведь. Его чёрные глаза-бусинки внимательно изучали меня. Он наклонился к моей голове и принюхался, я зажмурилась так сильно, как только могла. Сердце готовы было выпрыгнуть наружу, мне не хватало воздуха.

– Ну, проходи, Лили. Гостем будешь, – проревел медведь и сделал шаг внутрь дома. Я осталась стоять, как вкопанная. – Да проходи ты. Я же не кусаюсь.

При этих словах он издал странный лающий звук, который должен был означать смех – медведи вообще могут смеяться? Еле передвигая трясущиеся ноги, я прошла внутрь и огляделась по сторонам.

В доме приятно пахло воском и мёдом. На окнах висели потёртые льняные занавески с цветочным рисунком. Посреди комнаты стоял огромный стол с тремя стульями: одним в мой рост, другой чуть поменьше, а третий под стать мне. Также на столе стояло и три разноцветные миски. Дубовый пол хоть и скрипел под тяжестью веса медведя, но не был ни поломан, ни даже прогнут. Чуть поодаль я заметила ещё одну комнату – света в ней не было, но по силуэту мебели я могла догадаться, что это была спальня, из которой доносилось тихое сопение.

Поймав мой взгляд, медведь оглянулся и проговорил:

– Ты не обращай внимания, они спят.

– Кто это? То же медведи?

– А кто же ещё? – Фыркнул он и уселся на самый большой стул. – Чего ты в дверях встала-то? Проходи садись, раз уж пришла. Из угощений я тебе ничего предложить не могу, но облепихового чаю заварю.

Медведь уставился на меня, ожидая ответа, и я неуверенно кивнула, пройдя к столу. С тяжёлым вздохом он пошёл к не менее огромной плите и разжёг огонь, что-то тихо напевая себе под нос. Когда чай был готов, он взял крошечную чашку с детским узором в свои огромные лапы и поставил её передо мной. Было удивительно, как аккуратно, не пролив ни капли, он придвинул её ко мне своей лапищей. С тяжёлым вздохом он уселся напротив меня и громко отхлебнул из своей чашки. Чай был горячим – медведь мотнул головой и оскалился, а затем зажмурился от удовольствия. Я взяла кружку в руку и подула – в нос ударил приятный аромат облепихи.

– Рассказывай, прорычал медведь. – Кто такая, зачем пожаловала?

Дрожь в пальцах уже улеглась. Я поставила чашку обратно и рассказала моему странному собеседнику всё, что со мной произошло в лесу. Он внимательно слушал меня, изредка издавая тихие грудные звуки, похожие то ли на рычание, толи на сопение. Я не стала – да и не могла – рассказать ему, кто меня толкнул на этот путь, но, дойдя до части про медальон, медведь встрепенулся и громко рыкнул. От испуга я вжалась в стул.

– Покажи.

Я сунула руку в карман и ощутила тёплое слегка покалывающее прикосновение магии к кончикам пальцев. Медальон дрогнул, когда я сжала его в кулаке, ощущая, как от него пульсирующими толчками струится магия. Когда я вытащила его наружу, то обнаружила, что медальон светится даже ещё ярче, чем когда только нашла его. Медведь подцепил его своим когтем и повертел вокруг своей оси на тонкой цепочке, рассматривая со всех сторон.

Медальон притягивал меня к себе, словно магнит. Мне хотелось забрать его и почувствовать, как магия прикасается к моей коже, как она медленно расползается по всему телу. Медведь перевёл взгляд с медальона на меня и уставился на мои руки. Только сейчас я поняла, что невольно гладила камни всё это время. Они также странно подрагивали, вторя ритму медальона.