Сегменты гигантского тела неторопливо перетекали в сторону к нам, и от смрадного дыхания этой твари воздух стал нестерпимым. Мне стало дурно, и рассудок подёрнулся дымчатой мглой. Дальнейшее я воспринимал, как в мареве тумана.
Чудовище вдруг приподнялось на бесчисленных своих членистых лапках, и уперлось спиной в потолок, заставив трястись под ногами пол. Неуклюжая туша вдруг обнаружила стремительность, как при броске кобры, и резко перетекла вперёд, протягивая цепкую лапу. Огромная чёрная рука со страшным треском и скрежетом заскользила по коржавому камню, и я с ужасом понял, что она целит в Белку.
Девушка не успела испустить испуганный вскрик, как рука, похожая на исполинскую великанскую кисть, сцапала её, и приготовилась сжаться со всей немыслимой мощью.
— Аня! — закричал я.
Из последних сил, преодолевая дурноту, я преградил путь исполинской лапе своими телекинетическими ладонями. И вдруг, меня будто иглой укололо в затылок. Сознание совершило скачок, и перед взором возник вид картины из прошлого...
***
— Зачем ты потратил столько Пыли на это вот всё!? Ты хоть понимаешь, что этой Пыли хватило бы, чтобы все люди могли ни в чём себе не отказывать ещё сотни лет!?
— Ты знаешь, зачем. Они съели маму! Проклятые чудовища. Это была их последняя жертва. Послушай, я замурую в камень всё, что здесь есть! Ни одна тварь не выживет — отныне они будут жрать сами себя!
— Ты же знаешь, что Проектор отказывается создавать материю в садах Предтеч! Жуки соберутся все на пятачке там, и всё равно выживут на питательном сиропе, что струится там с потолка. А потом они просто станут рыть в камне тоннели, и однажды всё равно к нам вернутся!
— Пусть роют. Мы же, тем временем, будем жить на поверхности камня, которым я заполню этот этаж. А потом, когда нас будет больше, то мы вернёмся и истребим их в собственном доме. Мы тоже умеем множиться. Когда я маленький был, я про всех знал, кто кому приходится. Сейчас я половину не узнаю даже в лицо.
— Ладно. Делай, как знаешь. Не силой же тебя останавливать?
— Можешь попробовать. Я жалею только об одном — что проход к Главному залу тоже придётся закрыть. Глядишь, однажды мы бы догадались, как убрать оттуда проклятого Червя. Там не щупальца, а он... сам. Или часть его тела, я не понял. Прадед рассказывал, что там есть кнопки, которые контролируют всё! Отключают свет на этажах, или делают мир теплее. Там есть даже та дверь, откуда пришёл прадедушка со товарищи!
— Да байки всё это. Но, если что, попасть туда мы ещё сможем, даже если забудем дорогу. Нужно только прокопаться обратно к любому из садов Предтеч. В каждом из них есть туда телепорт. Всамделишный!
— Да. Пошли вместе всё здесь камнями заделывать?
— А пошли.
***
— Нас обманули, — в моих ушах прошелестел голос Шута, вырывая меня из видений. Я с трудом сделал вдох-выдох, пытаясь понять, почему мир замер перед моими глазами, словно я был застывшей в сиропе мушкой.
— П-почему? — мне не попадал зуб на зуб, и я, будто в дурмане, не отличал явь от сна. Но всё равно послушно спросил Шута, когда тот зашипел в голове. Мне нравилось думать, будто это всё — сон. Ведь иначе... Белка... мертва...
— Оглянись вокруг, парень, — пригласил меня Шут, и его шёпот зазвучал в моей голове. — Ты видишь гусеницу? Видишь насекомых? Их нет, Антон. Их не было с самого начала. Всё это — шарада.
Как по сигналу, картины мира проявились перед моим взором, и я увидел, что действительно, камень стен не усыпан внутренностями жутких врагов, гусеницы нигде нет, а проход через пещеру невредим до сих пор. И, всё же, что-то было не так.
Моя грудь не двигалась и не колыхалась, хотя я дышал. Всё утопало в густом и тёмном тумане, похожем на подступившую к глазам тьму. Я смотрел сквозь неё и видел силуэты спутников, которые замерли там, где застиг их этот пронзительный миг. Время растягивалось, словно рулон резиновой ленты, и я не понимал, что происходит.
— Нас обманули — вот, что происходит, — повторил мне Шут, и я вдруг понял, что это он сейчас контролирует моё тело.
Повинуясь его воле, я повернул голову сквозь густое желе, в которое обратился окружающий меня воздух. И мой взгляд остановился на теле Белки, которая лежала на полу, и над ней нависал таинственный силуэт, будто состоящий из чистой тьмы.
Мурашки пробежались по моему телу, когда я окинул взглядом гнусного монстра, который всё это время мимикрировал под окружающее пространство. Он стоял на двух изогнутых членистых лапках, как человек, но хитиновые доспехи по всему телу убеждали без лишних слов в том, что в нём течёт ихор насекомого, а не красная кровь. Бесчисленные алые глазки на маленькой чёрной голове смотрели прямо на меня, и в них сквозило выражение, как у разумного существа.
Презрение к бледным двуногим тварям без панциря, как у личинок. Отвращение к нравам их Улья, где каждый трутень будет безостановочно потреблять, пока от него не отодвинут корыто силой. Насмешка в его взгляде над тварями, которые пожирают сами себя, и всякий раз вынуждены заново изучать те же уроки — из-за чего каждая особь знает не больше трутня, но всегда мнит себя королевой своего Улья.
«В сердце логова насекомых обитают твари, которые могут мгновенно убить даже Пыль-пробуждённого» — вспомнились мне слова Белки.
Я вдруг с ужасом обнаружил, что верхняя пара лап насекомого прижимает девушку к полу, упираясь ей в шею острейшим когтем. Кончик его проколол нежную белую кожу, и на ней проступила кровь. Но почему-то Аня не замечала ни смертельной угрозы, ни нависшего над ней монстра. Время словно застыло, как и её взгляд, которым она глядела впереди себя.
— Ты пришёл поговорить или выразить презрение? — мои губы не шевелились, а слова звучали беззвучно, в одном моём разуме. Но каким-то образом меня услышали и поняли смысл слов. Я услышал стрёкот, в котором звучало согласие.
— Переговоры... Лепесток Тьмы говорит с тобой, Кто-пришёл-из-Прошлого.
И вдруг, я в мгновении прозрения понял, что с нами случилось.
Нас, и правда, обманули. Здесь не было ни орды насекомых, ни гусеницы. Мы сражались с миражами, все вместе, пока настоящий враг приближался к нам со спины. Я пока не понимал, как сумел узнать это Шут, но если бы не он — мы все были бы мертвы.
«Верно, это и есть истинный воин Улья» — подумал я печально, и закрыл глаза, всё глубже погружаясь в невидимый обмен мыслями. Измышления насекомого было сложно понять. Он перемежал свои мысли концепциями, которые не находили соответствия в моём разуме. И лишь описания простейших, примитивных действий обретали для меня смысл.
Внезапно я понял, что он мне предлагает.
— Ты хочешь получить Проектор, а взамен ты не будешь её убивать?
Я услышал утвердительный ответ, и замер в ужасе. Существо знало, что такое Проектор, и понимало его ценность. А я уже давно обдумывал последствия, если бы жуки правда получили в своё распоряжение такое оружие. Начиная от попытки истребить бессчётное множество людей, как мы на Земле травили тараканов, и заканчивая попытками начать разводить нас, как скот. Последствия будут непредставимые — и я приложу к ним руку, если соглашусь на его сделку.
Если бы я мог, то заметался бы в окружающей меня мгле, но я не мог пошевелить сейчас даже пальцем. Меня принуждали к ужасному выбору. И сердце содрогалось от вида острого когтя, что прижимал к полу Белку. И на душе было муторно от осознания того, что выбор придётся делать мне уже скоро.
Словно поняв мои колебания, разумное насекомое нажало когтем на нежную кожу девушки ещё сильнее, пролив каплю крови. Оно будто пыталось поторопить меня. Сказать: «решайся. Или выбор я сделаю за тебя».
— Ты считаешь это равноценным обменом? — мои губы не шевельнулись. Внутри меня звучал Шут, но его каким-то образом Лепесток Тьмы его слышал.
