Под моими незримыми руками замерла без движения чужая горячая плоть, и лишь обжигающие края вокруг его кожи мешали мне смять его, как мякиш свежего хлеба. И тогда я двинулся, как планета в пустом пространстве, где нет света звёзд, и на пути пребывала единственная помеха. Я смотрел и не видел своих ладоней, что стремились сплестись вокруг чужой шеи, помогая щупальцам разума. Светлое пламя пламенело от моих пальцев до самых запястий, словно причудливая аура бунтующей души.
И когда я уже почти сомкнул свою смертельную хватку, вдруг я услышал глас.
— Она жива, — сказал кто-то. И эхом этот голос откликнулся в моей голове.
— Она жива, — кто-то повторил, и тогда я открыл глаза.
Вырвавшись из моей хватки, Пыль-пробуждённый попятился от меня назад, неотрывно глядя в глаза, готовый защищать свою жизнь, случись мне напасть вновь. Но почему-то он не рисковал напасть сам, вместо этого настороженно следя за столпотворением на другой стороне пещеры.
— Она жива! — сказал Артём, судя по голосу, и я повернул голову.
Артём и Древ — он же Кирилл, помогали встать своей сестре, что очень осторожно опиралась на чужие руки. В её бирюзовых глазах стыла боль, но она смогла выпрямить спину почти сама по себе — а значит, она не повредила позвоночник или что-то жизненно важное. Я также не заметил потёков крови на её голове, или же сильных ссадин. Похоже, Аня отделалась лишь ушибом, а я только зря себя накрутил.
— Кирилл, ты — Пыль-пробуждённый? Но как? — слабым голосом спросила Белка, неотрывно глядя на своего рослого брата. Кажется, она мало что замечала, и почти бредила. Древ лишь тяжело вздохнул, и перевёл нечитаемый взгляд на меня, а затем и на второго Пыль-пробуждённого. В их глазах мелькнула искра, словно между ними случился мгновенный обмен.
Я вздрогнул, когда невысокий Пыль-пробуждённый негромко заговорил, своими словами введя меня в некоторый ступор от неожиданности.
— Это — твои брат и сестра, Кирилл? — мягко спросил он, по-прежнему не выпуская меня из поля своего зрения. Его голос зазвучал с видимым облегчением, когда он продолжил. — Тогда очень хорошо, что не случилось непоправимое. Я старался не бить её насмерть.
На моих скулах вспухли желваки, и я напрягся, снова встретив взгляд его глаз на моём лице. Во мне вспыхнуло возмущение.
«Старался не бить насмерть?» — свирепо подумал я. Да два раза! Старался, но всё же ударил. Если бы я не успел замедлить её полёт, Ане было бы не суждено больше встать.
— Давайте, для начала, успокоимся и попробуем просто поговорить? — поспешно произнёс невысокий Пыль-пробуждённый. В этой паре он, очевидно, был старшим, а Кирилл находился на выгуле, как бычок-новичок.
Я смерил старшего псиона внимательным взглядом, но тот изображал доброжелательный вид передо мной всеми силами. Конечно, так будет не всегда, а ровно до тех пор, пока он не поймёт, откуда мы взяли себе Пыль. Судя по затуманенному взгляду Кирилла, ему успели промыть мозги телепаты, и то же самое в итоге ждёт и Артёма. Значит, от него они узнают про всё — и о наличии у меня Проектора, и о том, что ради Пыли мы разрезали кристалл.
«Великолепно» — подумал я. Можно сказать, что память Ане я стёр напрасно. Так и так, всем моим тёмным тайнам предстояло показаться на свет, и ничего поделать с этим было нельзя. Оставалось только надеяться, что за это меня отправят в Извлекатель не сразу.
— Твоя самая тёмная тайна, Антон — это я, — напомнил Шут, и надо мной насмехнулся. — И потом, плевать. Пусть отправляют хоть десять раз. Червь — наш давний друг и товарищ, он не съест своего старого кореша, ха-ха-ха.
Что бы мы ни решили дальше, всё это стало неважно, когда в камень стен внезапно грянул мощный толчок.
Тут же, стены затрещали и затряслись, будто их зашатал великан. «Бам. Бам!» — стук звучал, словно в крепостные ворота стучал таран. Били со стороны места, откуда мы со спутниками пришли. И вдруг, я в моменте прозрения увидел колоссальной толщины лапу, которой удавалось едва-едва уместиться за стеной где-то вдалеке. Её, эту стену, создал инструмент в руках человека — Проектор. И, похоже, жуки почуяли слабину, и поняли, что могут пробить путь здесь.
А в следующую секунду, стена рухнула в груде обломков, поднимая серые горы пыли, сквозь которые к нам устремились враги. Под стенами засвистел стрекот, словно цикады сразу тысячей стай стали трещать рядом крыльями. Крики бензопилы, которая вонзилась в кожуру дуба зубьями, и стала грызть его грубую плоть. Сплошная лавина шелестящих лап, и трескучий хор хитиновых панцирей заполнили пещерный проход. Их была здесь Орда
— Берегись! — первым опомнился старший пробуждённый, и поднялся в воздух, будто на крыльях невидимых рук.
Он воздел ладонь, и первые ряды жуков словно столкнулись со стеной из сплава титана и стали, которая надвигалась на них, словно набравший ход грузовик. Самые стремительные насекомые стали месивом из перемолотой смеси хитиновой брони и внутренностей. Зелёная жижа потекла по коржавому камню, и лапы жуков заскользили по склизкой тропе. Более крупные напирали сзади на более мелких, и все вместе, они давили на нас.
«Бам!» — таран продолжал ударять в стену, как будто врагам всё ещё было недостаточно места. Созданный Пыль-пробуждённым несокрушимый каток прекратил свой навал, и звуки всколыхнувшейся массы насекомых коснулись моих ушей. В следующую секунду я увидел их своими глазами, и содрогнулся от смеси омерзения и гадливости, когда мои телекинетические ладони уперлись в толпу этих тварей.
Стая свистящих тварей словно уткнулась в желе, где она замедлилась и окоченела конечностями. Я будто цеплялся за них своими руками, мешая им двигаться, и натиск стих на короткий миг, прежде чем я понял, что я — на пределе. С моей кожи стекал крупными каплями пот, а на шее у меня взбухли вены. Я сделал последнее усилие, а затем словно воспарил над собой в воздух — чтобы отныне бессильным, безучастным свидетелем наблюдать за освободившейся Ордою чудовищ.
Но вдруг, вновь передние ряды тварей отбросило назад чьей-то волей. В воздух взметнулись потерявшие опору жуки, и прочная хитиновая броня лопалась на моих глазах, словно её рвали незримые руки. Гудящие сгустки голубого огня осветили тёмные тоннели пещеры, прежде чем расплескаться по прочным панцирям врагов.
Артём стрелял из плазменной винтовки, и взгляд его серых глаз был странно затуманен, словно он видел и делал больше, чем простой смертный стрелок. Кирилл взмыл в воздух с воздетыми руками, как и его старший товарищ. Их ладони смотрели в сторону тварей останавливающими жестами, и я верил — их приказу последуют, пока у Пыль-пробуждённых будет в достатке сил.
Изнутри меня рвалось наружу нечто смутно известное мне, как звучание давно позабытых в сознании слов. Моё сердце убыстрило свой бег, и моя рука поднялась, будто я сопротивлялся дуновению ветра. И сквозь влагу ревущего шторма, в мою ладонь устремилась молния, что забегала у меня между пальцев, своими игривыми искрами. Она забилась, как птица в клетке, запросилась на волю, и вырвалась из моих ладоней слепящими змеями.
Впервые за всё время, я сотворил молнию без прямого участия Шута, и меня охватил восторг от такой необузданной мощи, что покоилась у меня в ладони.
Вражеские ряды подкосило косою смерти. Искры разрядов забегали между мерзкими жуками слепяще-синими, ветвистыми молниями, и я перехватил взгляд старшего Пыль-пробуждённого. Мужчина изумлённо смотрел за струями молний, что изливались из моих ладоней без остановки и перерыва, в его глазах я видел неверие, словно я сотворил нечто из ряда вон.
Но твари наступали толпой, стремительно наполняя телами пещерный проход. И вдруг я услышал грохочущий звук, словно содрогнулись и задрожали стены. И над телами уже убитых жуков нависла огромная туша чудовища, равного которому я не видел ни разу в жизни.
Оно было похоже на огромную гусеницу, что грызла себе проход сквозь стену, будто та была сладкой листвой. Камни на пути колосса крошились, как будто её челюсти были сделаны из сплава титана и стали. Из её брюха раздавался рычащий рокочущий звук, а бесконечные кроваво-красные глаза с гневом глядели на нас. Сгустки голубого огня без вреда стекали с панциря твари. Стрёкот электрических разрядов из моих рук уходил в сторону. Казалось, остановить её не способно ничто.
