3начит нужно просеять на мелком сите все связи Иба. Кто-то из его окружения, если не он сам, устроили уже не первое покушение на Машу. Но если до ночи Хэллоуина все это выглядело дурной, но шуткой, теперь хулиганы пошли вразнос. Машу хотели убить.

Сознание этого выбивало из колеи. Хотелось сгрести ее в охапку, уволочь подальше от суеты, спрятать от чужих глаз и охранять, как дракон свое золото, поджигая адским пламенем всякого, кто к ней приблизится. В моих мечтах я увозил ее в Нью-Йорк. А еще лучше в Майями. И плевать, что сейчас учебный семестр в разгаре. Безопасность важнее, разве нет? У меня и в мыслях не было, что Маша может быть против. Мне казалось, что она уже дала ответ поцелуями. Вчера за колоннами. Как жестоко я ошибся. По пути в больницу я заехал и купил цветы. Совсем небольшую, но очень красивую композицию из мелких розочек и фиалок. Она, наверное, с ума сходит от всего, что с ней приключилось. И наши поцелуи в топе ее переживаний. Я решил раскрыть ей правду. Несмотря на обещание, данное принцу. В конце концов, я оставил на него Машу. И каков результат? Этот балбес пустил все на самотек. Почему-то самоустранился, лишив ее охраны. Без него на нее уже дважды напали! Мне казалось, что я могу предъявить свои права на Машу. Уж что-что, а защитить ее я сумею. Да и она будет не против. Или я ничего не понимаю в женских поцелуях.

Примерно с такими чувствами и намерениями, я потянул на себя дверь Машиной палаты. Уже через несколько секунд я понял, что опоздал навсегда. Ал меня обставил. Не знаю, как у него получилось, но теперь все мои надежды, все планы осколками разлетелись на много миль. Этот долговязый придурок, этот недопринц целовал мою девушку. Любовь всей моей жизни! Вот она жестокая ирония судьбы. Много лет я беспечно разбивал чужие сердца, чтобы однажды мое собственное жестоко раздавил мой лучший друг. Наверное, это и есть высшая справедливость.

Я вышел в коридор, закрыл дверь, выдохнул. Собственно, на этом все. Мысленно я умер. Наяву, продолжал дышать, сердце стучало, ферменты в теле вырабатывались. Но, по сути, я уже превратился в ходячий труп. Впереди у меня маячили не слишком-то впечатляющие горизонты: бесконечная вереница тусклых дней, лишенных радости и солнечного света. Мне предстояло брести в сумраке до самой старости и сгинуть в небытие, так и не познавшим настоящего счастья. Как-то так. Жизнь без любви. Когда-то, очень давно, в начале этой осени, я считал это неплохим жизненным кредо. Как быстро человек меняет свои убеждения. Нежная цветочная композиция с чувством влетела в урну у входа в больничный корпус. Ну и черт с ней. Я постоял какое-тот время, пялясь в ранее утро с нерешительностью самоубийцы, балансирующего на крыше небоскреба. Что дальше? Самое правильное — вернуться в Нью-Йорк, выкинуть из головы все, что связано с Оксфордом и погрузиться с семейные дела. Отец в одиночку уже не справляется. Он хороший бизнесмен и руководитель. Но его империя разрослась. Одного управляющего ей мало. Да, покинуть Англию для меня самое правильное решение. Только вот, сможет дли Ал защитить Машу? Имею ли я моральное право бросить их сейчас? Увы, но ответ отрицательный. Я должен раскрыть это дело, найти преступника, обезвредить его и только после этого пойти и сдохнуть от тоски в подворотне. Потому что она выбрала не меня!

Я вернулся в свою конуру и открыл ноут. Просмотрел файл, в котором расписал все, что касается нападений на Машу. Я кожей чувствовал, что преступник крутится возле нее. И уже подобрался слишком близко. Или всегда был рядом. Этот гад кто-то из ее друзей или хороших знакомых. Кто? Я еще раз просмотрел глазами список:

Иб

Платон

Леха

Лизи

Берти

Все, кому Маша так или иначе нанесла душевную рану. Что у них случилось с Ибом я так и не понял. Для меня он возник возле Маши неожиданно и вел себя подозрительно. А потому заслужил мое особое внимание. Я приставил за ним одного из своих парней. И выяснил, что он натурально пытается следить за Машей. Околачивается возле ее дома, потащился за ней на вечеринку. Разумеется, я сделал вывод, что злоумышленник он и есть! Хотел прижать его к стенке в клубе колледжа и расспросить с пристрастием. Но все пошло не по плану. Да и подозрения с Иба теперь можно снять. Я выделил его имя в списке красным, зачеркнул, в общем. Надо бы ему цветы прислать в больницу. Как никому я благодарен этому парню. И все же, он знает, что Машу нужно оберегать. Чем он и занимался. Остается вопрос откуда ему это известно? И почему он не рассказал о своих подозрениях Маше? По-хорошему надо бы поговорить с самой Машей. Только вот это как раз не представляется возможным. Еще вчера я именно так и хотел поступить. Но теперь, когда стало очевидным, что у них отношения, я не могу подходить к ней.

Зато я мог поговорить с Мией. Я подобрал ее у колледжа.

— Мажорская машина, — не оценила она.

В эти дни я ездил на своем старичке Bugatti, чтобы особенно нет выделяться. Таких спорткаров в Оксфорде тоже не так много, но мой синий американец Tuatara вообще один на всю округу, и все знают, что он принадлежит мне. А светиться мне не хотелось. Для большинства меня вообще нет в Англии.

— А ты какие предпочитаешь? — вообще-то мне было плевать, но надо же было поддержать разговор.

— Я предпочитаю общественный транспорт! Если все откажутся от личных автомобилей и пересядут на автобусы и поезда, то воздух станет намного чище.

Я вздохнул. Мия не была дурой. Наоборот как раз. И все же этот левацкий бред о том, что ради спасения планеты надо отказаться от пластиковых бутылок, автомобилей и коров, каким-то образом разъел части ее мозга, отвечающие за здравый смысл. Призывы экоактивистов шли в разрез с логикой, с экономикой, да вообще с жизнью. Взять хотя бы их паразитирование на так называемом парниковом эффекте. Глобальное потепление. Оно наступает да, но, как и в прежние времена совершенно никак не связано с деятельностью человека. Это природное явление. Если бы все эти студенты, прыгающие как гамадрилы с плакатами «Откажись от говядины! Останови глобальное потепление!» потрудились хотя бы час провести в библиотеке, они бы узнали много интересного, о чем предпочитает молчать интернет. В старых книгах сохранились свидетельства о том, что подо льдами Гренландии нашли древние виноградники. Их высадили викинги, когда климат на земле был мягче. Потом снова похолодало и курорт под названием Гренландия покрылся толстым слоем снега. Не знаю, отказывались ли викинги от говядины, в отчаянной попытке остановить холода, но факт остается фактом. Что бы они там ни предпринимали, не сработало. И все эти потуги человека, желающего обуздать планетарные силы совершенно бессмысленны. В какой-то момент одна тектоническая плита слегка заденет другую, и разразившейся вслед за этим мировой катаклизм наглядно продемонстрирует человеку его место на Земле. И значение его жизнедеятельности для климата. Конечно, я мог затеять с Мией спор на эту тему, но не стал. Не для того мы с ней встретились.

— Как Маша? — наконец, спросил о чем хотел, когда официантка отошла от нашего столика.

Мия пожала плечами и, глотнув вина из бокала, оценивающе почмокала. У меня руки чесались, как хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть посильнее. Чтобы перестала выделываться. Знает же, что я на грани, что меня разорвать может в любую секунду, но нет, мучает.

— Мия! — я прорычал.

Она вздрогнула, поставила бокал на стол и стала донельзя серьезной. Как училка на тесте.

— Что ты хочешь знать, Марко? Хорошо ли ей с Берти? Уверена, что хорошо. Она такая… умиротворенная. Улыбается чему-то своему постоянно, и…

— Хватит! — я не хотел, из меня вырвалось. Не мог больше слушать. На языке стало кисло, — Я не про это спрашивал. Что она думает о нападениях?

Мия смерила меня изучающим взглядом. Сомневалась, конечно, но я изобразил на лице профи. В конце концов, я начальник службы безопасности. Отлично получилось. Она вроде как поверила. Надо и себе напоминать об этом почаще.