— Прошу, — голос его словно треснул. И кадык взбунтовался, заходив вверх вниз как поршень.

Чего он добивается? Что хочет показать? Или напомнить о нашем разговоре? И о моем обещании порвать с его великосветским другом? Так ведь я ничего против не имею.

Проигнорировав его помощь, я со всей возможной элегантностью плюхнулась на низкое сидение. И замерла в нем, ужасно изогнувшись, но при этом выпрямив спину и уставившись перед собой. Макушку саднило, до того яростно он сверлили ее взглядом. Наверное, даже прожечь пытался, потому что в какой-то момент волосам и правда стало нестерпимо горячо.

— Увидимся! — наконец-то Берти опомнился и, подойдя к машине, пожал руку своему другу, а потом сам закрыл дверь с моей стороны.

Я едва поняла, что мой спутник сел за руль, и автомобиль двинулся с места.

Какое-то время мы ехали молча. Наверное, гнетущая тишина давила Берти на плечи. И поделом ему. Мне же с каждым метром пути дышать становилось все легче и легче. Я уезжала от Марко Сеймура. Разбитая, побежденная, но все еще живая. Возможно, даже способная к возрождению. Как легендарная птица Феникс. Почему бы и нет. Меня переполнял нездоровый оптимизм. Словно эйфория, после чудесного спасения от неминуемой гибели.

— Нам надо поговорить, я полагаю, — наконец изрек он, сосредоточенно глядя на дорогу.

Я поняла, что едем мы вовсе не к моему дому. А куда-то вглубь Англии. Прочь от стадиона и от Оксфорда.

— Да, — я согласилась.

Вообще-то в мои планы не входила беседа с Берти на его территории. Я хотела расстаться с ним как можно комфортнее для себя, чтобы сразу зайти в подъезд своего дома, а не ехать после нашего не обещающего быть приятным разговора в долгой гнетущей тишине.

— Куда ты меня везешь?

— Это красивое место, — он улыбнулся, все так же не повернувшись в мою сторону, — Я хотел бы объясниться с тобой именно там.

Печаль… Все-таки гнетущей тишины на обратном пути не избежать. Ладно, сам виноват. Если у него оптимистичный настрой на наш разговор, это не значит, что и у его собеседницы такой же. В конце концов, пора преподать этому Берти урок, чтобы в следующий раз не думал только о себе.

Мы проехали еще несколько километров, раза четыре свернули с основной дороги на второстепенную, пока не очутились на лесной тропе. Низкая спортивная машина поползла, ударяясь пузом о землю, по неглубокой колее между высокими гладкоствольными деревьями. Я плохо разбираюсь во флоре, возможно, это были буки. Но больше меня занимало другое: способен ли Берти заменить шину, если она проколется. Ведь насколько я понимала на такой дороге это лишь вопрос времени.

— Мне тут нравится, — тихо проговорил горе-шофер, предвосхищая конечный пункт нашего путешествия, — С пригорка открывается чудесный вид на старое поместье.

Машину сильно мотнуло на ухабе. Я поневоле задумалась, стоит ли хотя бы один чудесный вид таких испытаний? Пальцы мои болели от напряжения, с такой силой я уже некоторое время цеплялась за кожаное сиденье. И вот, наконец, мы были вознаграждены. Скрипя от возмущения всеми своими начищенными деталями, спорткар с нами на борту взобрался на небольшой пригорок. С которого действительно открывался чудесный вид на живописный луг. За ним угадывался пруд, окруженный плакучими ивами и цветущими кустарниками, а чуть в стороне от зарослей высился старинный особняк, больше похожий на дворец. И эта картинка могла бы сойти за дивную акварель талантливой жены викария, если бы не была моим личным кошмаром. Потому что дом этот я прекрасно знала и снаружи, и даже изнутри.

— Ты издеваешься?

Я обернулась к Берти, который наблюдал за моей реакцией с ангельской безмятежностью. Это он решил вывести меня на чистую воду?! Он?! Меня?!

— Подумал, что тут вполне уместно покончить со всеми секретами, — ответил он, ничуть не смутившись.

— У меня нет от тебя секретов, — Я пожала плечами, — Я не скрывала от тебя, кто я, как меня зовут, и где я живу.

— Марко сказал мне, что ты скоро станешь хозяйкой этого поместья, — Берти кивнул в сторону особняка Каримовых.

— А мне господин Сеймур поведал, что ты аристократ в седьмом поколении. И что такая девица как я непременно испортит твою репутацию.

Он лишь слегка сдвинул брови. Оказался совершенно непробиваемым. Потом и вовсе лучезарно улыбнулся.

— Не обижайся на него, пожалуйста. Он просто выполняет свои обязанности. Марко начальник моей службы безопасности.

— Твоей? Службы? А ты кто? Наследный принц?

— Ну…

По его слегка покрасневшим скулам я с ужасом поняла, что не далека от истины. Впрочем, кое в чем, Берти поспешил меня успокоить:

— Не наследный…

Странно, но хранимая внутри правда, вырвавшись на свободу, никого не покалечила. Наоборот, словно острым клинком вспорола пузырь между нами. Мы стали ближе. Раньше я не могла сказать почему, но чувствовала, Берти мне чужой. Какой-то далекий. Вроде бы стоит рядом, пожимает руку, заглядывает в глаза, но как будто мы с ним через пленку общаемся. Я его не до конца понимаю, да и он меня тоже. И вот теперь разделяющая нас ложь и недосказанность исчезли. Он шагнул ко мне, взял за руку, отыскал глазами мой взгляд. И я задохнулась, насколько он стал ближе. Стальной, защитный, стал мягким и обволакивающим. Теплым.

— Поговорим?

Я зачарованно кивнула не в силах разорвать нашу связь. Связь двух людей, проникающих друг в друга, смешиваясь, как вода из разных стаканов. Теперь мы станем другими. Оба. И только сейчас я поняла, что мы с Марко никогда так откровенно не заглядывали друг другу в глаза. Несмотря на жаркие поцелуи и разделенный номер в отеле, мы с ним все так же далеки как в день нашей случайной встречи. Я ничего о нем не знаю, хотя, казалось бы, прочла всю информацию о нем в сетях и собрала все сплетни. Наверное, и он обо мне тоже ничего не знает. И заглядывая ему в глаза, я неизменно натыкаюсь на умело выстроенный барьер. Как и он на мой. Я скрываю свою любовь. А что скрывает от меня он? С Берти же все теперь не так.

Наплевав на ценность автомобиля, мы безжалостно уселись на его капот и долго болтали, щурясь под необычайно ярком для конца сентября солнцем. Он рассказал о себе, о семье, о том, как рос вдали от родителей, о своей дружбе с Марко и Лизи и о том, что побоялся пугать меня своим высокородным происхождением. А еще пообещал больше не врать и не втягивать меня в свою великосветскую жизнь. Никаких Поло, и светских приемов. Мы просто студенты. Во всяком случае, пока мы можем так себя вести. А дальше видно будет. Потом я ему раскрыла ему суть наших отношений с Платоном.

— Чудовищно! — возмутился принц, — Я могу понять, если бы этот Каримов был твоим отцом. Но хватать, чуть ли не на улице девицу и заставлять выйти замуж за своего сына. Это же произвол! Ты должна заявить в полицию.

— Ты, правда, полагаешь, что полицейские придут вот в это поместье защищать меня от произвола русского олигарха?

— Темное средневековье, — подумав, изрек человек, который еще два часа назад скакал на лошади и бил колотушкой по мячу.

Потом он еще немного подумал и заявил:

— Не стоит тебе выходить за него замуж. Это неправильно.

Я не выдержала и рассмеялась. До того воинственно он сейчас выглядел. Волосы встрепаны, глаза светятся сталью, щеки раскраснелись. Рыцарь.

— И не собираюсь.

— И еще… Вернее, это самое важное…

Он вдруг встал, словно действительно собрался признаться в чем-то, что допустимо сообщать лишь стоя. А я инстинктивно напряглась, пальцы попытались вонзиться в металл, но лишь побелели от натуги.

— Маша, ты мне нравишься. Очень… — он выдохнул, отвел взгляд, не выдержав, помолчал, собираясь с силами.

А мне опять стало смешно. Все это походило на сцену из романа. Того самого, древнего, на ранненовоанглийском, которым зачитывались девицы времен Генриха VIII-го. Отчаянно сдерживаемый хохот щекотал горло. Наверное, пальцами я все-таки наделала вмятин на капоте.

— Я понимаю, мы знакомы чуть больше недели, — в голосе его царапала непривычная хрипотца, — И все же… Чувства, ведь не появляются со временем… Вернее, то чувство, о котором я сейчас пытаюсь сказать. Другие-то конечно… Фух!