— Куда-то спешите, мисс Тцатцава?

Сильная рука выдернула меня из общего потока и затащила за трибуну. И я замерла, упершись спиной в скрипучие, ходящие ходуном доски, а глазами в две голубые, стремительно темнеющие бездны. Там на дне искрилось что-то нехорошее. Марко был зол. И даже то, что он смешно исковеркал мою фамилию, совершенно не разбавило мрачность момента. Скорее даже усугубило. Да что за день такой?! Мое бедное сердце выстукивает то джаз, то польку, а то и вовсе средневековую фарандолу. И кровь носится по телу толчками и ужимками, гоня впереди себя по коже волны мурашек. Даже волосы на голове дыбом встают, приподнимая шляпку. И дышать тяжело. Я сама с собой не справляюсь. И стою теперь не в воображаемом тупике, а в самом настоящем. И противник посерьезнее, чем Лизи.

— Как и все… — выдохнула сипло, голос дрогнул, ушел вверх на последнем слоге.

Он плотоядно ухмыльнулся. Только что не облизнулся, как хищник, уже придавивший жертву за горло к земле.

— Не согласитесь ли потолковать со мной? Я не отниму у вас много времени.

Кто бы сомневался, что он не станет утруждать себя разговором с бывшей девушкой дольше, чем того требуют обстоятельства. Хотя какие к чертям могут быть у нас обстоятельства? Наши обстоятельства закончились в том отеле, где он меня бросил. Я дернулась, желая уйти. Нет у меня сил с ним разговаривать.

— Ну же, мисс Тцатцава… Мария. Уделите мне пару минут.

Что-то в его голосе заставило меня замереть. Те бархатные нотки. Те интонации, которые я слышала в первые дни нашего знакомства. Что-то давно потерянное и неожиданно поманившее с горизонта. В горле тут же вырос горячий ком. И надавил на стенки. До боли, до горячих слез. Я отвернулась от Марко, прижав лоб к пыльным и скрипучим доскам. Не хочу, чтобы он видел мою слабость. Только не он. Только не сейчас. Я и так унижена, раздавлена, побеждена. И он это понимает. Я стиснула зубы, кулаки, даже пальцы на ногах поджала, заставляя слезы замереть на подходе.

— Я понимаю, — после недолгой паузы его голос снова стал отстраненным. Уже не раздраженным и совершенно чужим. Знакомых бархатистых ноток в нем больше не слышалось, — Альберт во всех отношениях приятный парень. Но вы должны понимать, Мария, он из очень влиятельной семьи. Его гм… избранница, должна быть безупречна.

Я резко развернулась, в нахлынувшем гневе забыв о том, что вообще-то прятала от него свои слезы.

— По-вашему, моя репутация запятнана?! — я едва не врезалась в его грудь. Но он вовремя отшатнулся, так что я провернулась чуть больше запланированного и, сделав полу-пируэт, завершила его прямо-таки пиратским приземлением на две ноги. Я совершено точно смогла его удивить. Он едва подавил улыбку. Глаза его вновь сверкнули тем самым озорным огнем, от которого мое сердце сделало еще пару пируэтов и два кульбита, выступив сразу в двух жанрах: балетном и цирковом. Я же от этих акробатических этюдов едва стояла на ногах. И вдруг поняла, что не упаду. Руки Марко крепко держат меня с двух сторон.

— Маша! — губы его оказались слишком, слишком близко от моего уха. Так близко, что его дыхание обожгло висок, пустив по шее крупные мурашки. Я закрыла глаза. Надо найти в себе силы. Надо бороться. Иначе… Иначе он снова притянет меня к себе, а потом снова оттолкнет. И будет еще больнее, хотя куда уж больнее, чем теперь. Но точно будет.

— П-пусти меня! Пусти! — я задергалась, отчаянно молясь всем богам, чтобы не разреветься. От обиды, от бессилия и от желания, чтобы не отпускал.

Я подняла на него глаза. И столкнулась с егоотчаянием, с его болью и его нетерпением. Господи, если я так ему неприятна, чего он со мной возится?! Почему не пропустил мимо? Затянул за эту чертову трибуну?

— Я так тебе противен? — спросил холодно.

Он играет со мной? Да есть ли у него хоть капля сострадания? Ведь он спрашивает такое у девушки, которая пошла с ним в отель, и которую он там бросил! Хотя о чем я? Ведь передо мной Марко Сеймур, за которым девицы бегают с ледорубом. Надо думать не от теплых чувств и приятных воспоминаний.

— Отпусти, пожалуйста, — прошептала одними губами, не отводя глаз.

И с разочарованием поняла, что он немедленно исполнил мою просьбу. Ну, еще бы! Наверное, даже выдохнул облегченно. Девушка, бывшая в употреблении. Да он едва удерживается, чтобы не скривить губы в презрительной ухмылке. Ну и ладно. Это привело меня в чувства. Эмоции как-то сразу улеглись, слезы высохли. Я отступила от него на шаг в сторону.

— Не беспокойтесь, сэр Сеймур, я не собираюсь портить репутацию вашему другу. То, что он пригласил меня на эту игру, ровным счетом ничего не значит. Мы просто приятели, не более того.

— Я слышал, вы собираетесь замуж за господина Каримова, — он рвано выдохнул, наверное, от облегчения, что я и Берти пока, как выражаются в их великосветском кругу, не переспали. И даже вроде не планируем.

А про Платона… Надо же как он его назвал! Да мой яко бы жених такой же господин, как я пилот истребителя. Ходячее недоразумение этот Платон. Всю неделю мне нервы мотал вместе со своим настойчивым и неугомонным родителем.

Наши разговоры с Платоном выглядели примерно так:

— Малышка, где ты хочешь праздновать свадьбу?

— Платон, свадьбы не будет! Да и что за выражение такое? Праздновать свадьбу! Разве нам есть что праздновать?

— Ой, ну что ты ломаешься! Не хочешь свадьбу, празднуй то, что отец дал денег на твой агрегат. Только платье белое надень и подпиши все бумаги!

Я хваталась то за голову, то за сердце. Я не давала согласие на эту свадьбу. Не давала! И не разрешала оплачивать наш, а не мой проект! Он — результат командной работы. И я не желаю одна за всех класть свою свободу на алтарь науки! Я не фанатик, в конце концов. Я хочу не только заниматься любимым делом, но и жить еще как-то. Желательно с тем, кто мне мил и дорог, раз уж не любим. Ведь после Марко полюбить я больше не смогу. Но это не значит, что я рассматриваю вариант «долго и счастливо» с Платоном Каримовым.

— Мария, вы же умная девица! — вещал мне с экрана его властный отец и свирепо вращал глазами, — От моих предложений не отказываются!

И что это значит? Мы же не в Османской империи 16-го века. Да и он могущественный бизнесмен, конечно, но не всесильный султан! Что это за заявка такая, никто ему не отказывает. Может в бизнесе у него все прекрасно. Но при чем тут личная жизнь? Нельзя же управлять всеми людьми как подчиненными в своем офисе. Что-то Платон неженатым до сих пор ходит. Значит либо не предлагал, либо отказывали. В любом случае на лицо или недостаток данных, или отрицательная статистика! В общем, я преступно отказывалась впечатляться этой его всепоглощающей властью.

— Ты бы не спорила с отцом, — понижал голос Платон всякий раз, после того как мы заканчивали со старшим Каримовым разговор на той самой неопределенной ноте, когда каждый оставался при своих убеждениях.

— Если бы ты за меня спорил, я бы молчала, — огрызалась я.

— Маш, я не спорю, потому что знаю, это бесполезно. Если он решил, ты будешь либо замужем за мной, либо мертвой. Извини, я понимаю, что ты обо всем этом думаешь, но ничем не могу помочь. Я предлагаю тебе, давай сделаем вид, что подчинились. Разведемся через год…

— А если твой отец не позволит нам развестись?

— Ну… — по растерянной физиономии я поняла, что так далеко он не загадывал. Буркнул только, — Надоест же ему когда-нибудь. Наиграется.

Меня решительно не устраивал такой вариант. А если не наиграется?

— Маша, твоему отцу предложили должность заместителя ректора института! — восторженно выдохнула мать в трубку. С некоторых пор я вообще ее с трудом узнавала, — А у меня теперь своя мастерская. И оценочная компания.

— Мама, не вздумайте все это принимать! Это же от Каримова! Он специально вас поднимает, чтобы было больнее падать, если я откажусь от его сына! Вы меня подставите, если пойдете у него на поводу!

— Что за ерунда? — возмущалась мама, — Александр Игоревич тут совершенно не при чем! Твоему отцу уже давно обещали эту должность.