/60б/ Вдруг тяжесть арбы подействовала на лед, в нем образовалась большая полынья, и арбы пошли ко дну. Трещина захватила и место, где шли мы, и наша гибель стала очевидна. Я уже не чаял жить, но надеялся на тайную милость. Ноги мои отказались служить, и я в изнеможении упал на лед. Точка моего существования стала центром круга несчастий и осью орбиты ужасов. Согласно изречению:

И когда они едут в су дне, то призывают Аллаха, очищая перед нимверу[212], я поднял к нему руки молитвы об избавлении и обратил взоры надежды на большую дорогу благосклонного принятия [ее]. Тут же, согласно изречению: А когда Он спас их на сушу, сверкнула молния промысла божия, и солнце руководства во мраке бедствий показало спасительный свет, и мы, падая и вставая, добрались до берега. Слава Аллаху за милость и доброту его!

Вскоре после нашей переправы весь лед потрескался, и прочный мост, который препятствовал утонуть каждому утопающему, сдвинулся с места, и забурлили и закипели Гог [и Магог] волн морских. Мы с берега наблюдали, как плыли по воде большие глыбы ломаного льда. Остатки войск и ставок султанов и эмиров все остались на том берегу. И если бы ледоход начался менее чем за час до нашего прибытия на берег, то все мы потонули и погибли бы. Отставшие на том берегу воины ушли с того места переправы и отправились выше [по течению]. С большим трудом и усилием, кто как сумел, добрались до спасительного берега. Но много людей, вьючных животных, снаряжения, скарба и утвари потонуло в пучине несчастья. Ни о ком не осталось и следа, а теперь нужно рассказать обстоятельства переправы по льду через Сейхун его ханского величества.

Переправа его ханского величества через Сейхун произошла в понедельник, двадцать восьмого числа месяца шавваля[213]. Обстоятельства переправы его величества были таковы: когда за три дня до переправы, под вечер, на краю кака, где его величество изволил пройти с немногими людьми, /61а/ большая часть воинов, имевших честь сопровождать его величество, стали читать стихи безнадежности и погнали коня замешательства по ристалищу блуждания, о чем кое-что было уже написано выше. Его величество с некоторыми из своих амакчиев и чухраев переправился через как. Так как место переправы было очень узким и опасным, то, если бы все воины пожелали перейти, возможно, мало кто пошел бы по пути спасения и сохранил жизнь от ужасов той пучины. Само собой, славные эмиры с большей частью победоносных воинов от этой переправы возвратились назад и переправились в другом месте согласно тому, как было упомянуто выше.

На том берегу реки августейший кортеж его ханского величества на рассвете следующего дня[214] выступил и объехал окрестности реки в поисках [другого] места для переправы. Изъездив сам лично самые отдаленные [места] зарослей, он несколько раз отыскивал место для переправы и каждый раз, сойдя с быстроходного коня, ходил пешком по льду. Но так как всякий раз полагал место переправы неподходящим для войск из-за полыней и трещин, которые имелись вокруг него, то направлялся в другую сторону. При утреннем и вечернем ветерке в поисках дороги для переправы гонял он быстрого как ветер коня по тесным проходам зарослей камыша, где из-за сильного переплетения и чрезмерной густоты [зарослей] не видно было земли и совсем нельзя было различить тропинки для входа [в заросли]. Когда достигнуть желаемого берега не удавалось, он, не прекращая поисков, возвращался обратно и снова, избрав другой путь, прилагал усилие и старание для достижения цели до тех пор, пока наконец ему не удалось успешно найти место переправы. Сперва он сам священной своей особой сошел с коня и с тростью в руках, раньше всех людей, изволил переправиться. Достаточно изучив и осмотрев проницательными глазами примыкающие к переправе места, он, как судьба, приказал войскам переходить по этой переправе.

В полдень того же дня его величество, сопровождаемый ратью божественной помощи и окруженный разными беспредельными милостями, доехал до желанного берега. Проворные на руки слуги воздвигли куполообразный шатер[215] халифата на том берегу реки Сейхун, и [его величество] заложил счастливую основу высокого здания державы у самого начала страны казахов. /61б/ Кто из победоносных воинов оказывался в силах и скорее других достигал берега еще до ломки льда и разрушения переправы, тот невредимо, спокойно, благополучно и ликуя переправился [на другой берег]. Другие же переправились в других местах. К концу дня вся ханская гвардия с разных сторон перебралась [через реку].

На другой день[216] начали переправу славные войска его высочества, прибежища царства, Мухаммад Тимур-султана, численность которых превышала количество листьев на деревьях и капель дождя. В два дня переправились все и, воздвигнув на берегу Сейхуна великолепные шатры, величественные палатки, разнесли по всему голубому небосводу бой барабанов мужества и звуки труб могущества и счастья. На этом юрте удостоились чести присоединиться к августейшей ставке высокосановные султаны из Туркестана, Ташкента и Андижана и эмиры Ходжента, Шахрухии и других округов.

Первым с многочисленным, как муравьи, храбрым, как львы, войском, равным десяти тысячам боевых всадников и более двадцати тысячам пехотинцев, обрел честь и славу присоединиться к августейшему войсковому стану и величие заседания в августейшем собрании его высочество, прибежище царства, уважаемый Ку-чум-султан, который был правителем Туркестанских областей и основа достоинства которого благодаря царскому вниманию и по счастью обращения [на него] царских взоров благосклонности превзошла апогей созвездия Капеллы, и заговорил язык покровительства Кучум-султана: «Где Фаридун и где Джам?»

/62а/ На этой же стороне реки Сейхун прошел по земле слух о движении его высочества прибежища царства, воплощения нескончаемой щедрости, ведущего род от ханов мира — Суюндж-Хваджи-султана. Повсюду раздался звук труб его счастливого кортежа. В кортеже его было более десяти тысяч всадников, узбеков по происхождению, у каждого из которых в день битвы сила и мужество равнялись [силе] тысячи богатырей [того] времени. Все они — знаменитые молодцы, мужество и храбрость которых не запомнили старики времен.