После [утверждения] ислама постоянным местопребыванием праведных халифов, да будет доволен Аллах всеми ими, стал прекрасный город пророка, да будут над ним лучшие молитвы и приветствия. Столицей правителей из рода Омеядов [был] /30а/ Дамаск из городов Сирии; столицами Аббасидских халифов — сначала Куфа и Амбар[150], а в конце город мира Багдад, опорой трона дейлемитов[151] — Фарс и Рей, столицей царей Саманидов — Бухара; столицей царей Газневидов — Газна, столицами царей Сельджукидов — Мерв и Исфахан; столицей хорезмшахов — Хорезм; опорой трона ханов Чингизидов из потомков Ючи-хана страны узбеков и чагатайских ханов[152] — Самарканд и прилегающие к Мавераннахру области, столицами ханов Хулагуидов — Тебриз и Мераге. Таким образом, у каждого царя имеется столица, которая является постоянным местопребыванием кочевий улуса, местом их казны и сокровищ».

Его высокостепенное ханское величество изволил сказать: «Поскольку божественное предопределение и господний приговор исполнился в таком порядке, что обитаемые страны вошли в черту нашей власти, и наш скачущий по всему свету конь привел эти края благоустроенного мира под [нашу] стопу обладания, и в областях мира не осталось ни единого места, куда бы я мог направить мое завоевательное намерение, то, конечно, нам постоянно нужно сидеть в седле для завоевания всего света и всегда держать коня намерения под престолом и под троном свободы от дел и стояния на месте. Следовательно, столица наша — наше седло». Отсюда необходимо следует, что весь мир в сравнении с ханским величеством, с высокими ханскими помыслами имеет значение лишь одного гяза земли, на котором действительно сидят.

Так как эти слова для агрифа, познающего истину, говорят о высоте достоинства и высоких помыслах и вместе с тем содержат в себе великие поучения и телесную пользу, /30б/ я, ничтожный, содержание высказанного облачил в одежду поэзии и переложил красноречивым образом на стихи. В то время когда я закончил чтение тюркской касыды, последняя часть которой содержала в себе описание свойств его величества стихотворца, прославляющее в стихах свое славное существование собранием всех степеней царского великолепия и охватом благородной особы описаниями беспредельного величия, тогда я, бедняк, представил [хану] кыту. Помещаю ее здесь, чтобы содержание ее заняло место в сердцах [людей], чтобы ее читали и заучивали на языках всех живущих на свете. Вот эта кыта:

После того как я представил стихи, они были одобрены и приняты, потому что были прочтены весьма кстати. Достойнейшие из присутствующих одобрили красоту стиха, своеобразность стиля, порядок следования мыслей и необычайность сложения. Тонко чувствующее сердце [хана] выразило одобрение, и весь случай был принят.

Через три дня[154], пока длилась остановка на юрте Каср-и Арифан ради сбора победоносных войск и вооружения, сопутствующие в этом многоопасном походе выступили с того юрта и прах стоянки Багази-дих[155], расположенной в четырех фарсахах от Бухары, /31а/ от пыли копыт августейшей свиты стал предметом зависти чистой амбры. С успехом Аллаха.

Августейшие знамена с возрастающим день ото дня намерением в пятницу[156] выступили из Каср-и Арифан и соизволили расположиться в двух фарсахах от этой стоянки. Окрестные войска приготовили снаряжение для наступления на казахов и с разных сторон направились в Туркестан. На следующий день[157] достигли местности Багази-дих. Здесь получил честь издания покоряющий мир приказ, чтобы его высочество, прибежище власти, орудие добродетелей Убайдаллах-султан со своей гвардией и бухарскими воинами был передовым полком августейшей рати, дабы при прохождении через бухарскую степь в Туркестан он бы шел впереди, а его превосходительство эмир Джалаладдин Урус[158], один из султанских эмиров, с несметным воинством выступил головным сторожевым отрядом. Около двадцати тысяч всадников, каждый из которых представлял собой барса, могучего как лев, а в бою был смел, как кровожадный тигр, отправились при стремени могущества его высочества Убайдаллах-султана, чтобы пересечь степь на пути в Туркестан.

И в самом деле, благороднейшая особа султана Убайдаллаха — это собрание царственных благородных нравственных качеств и бесконечно совершенных свойств. Все умственные силы и доблесть он с полной отвагой сосредоточил на завоевании мира. Он с упорством приступил к [изучению] разного рода наук и знаний, соблюдая религиозные обязанности и царственное послушание. В Бухаре он читал у меня, бедняка, книгу Хисн-и хасин[160]. Однажды урок его дошел до хадиса, где посланник божий, да благословит его Аллах и да приветствует, говорит: «Узы родства удлиняют жизнь». Я, бедняк, сказал: «Непременным условием уз родства является то, чтобы человек соблюдал родственную связь соответственно степени родства. Если, предположим, близкий родич является неверным или нечестивым, то не следует прекращать по отношению к нему соблюдение родственной связи и не надо жалеть молитв о руководстве его на праведном пути к исламу. /31б/ Казахские войска, хотя поступки их не согласны с установлениями божественного закона, тем не менее имеют с вами внешний вид родства и примыкают [к вам] по [общему] происхождению и по крови. Теперь, когда неверные иноземцы — кизил-бурки — овладели городами ислама и вашим наследственным владением, прекратить борьбу с ними и воевать с казахами, которые не являются захватчиками ваших владений и вред от неверия которых для стран ислама не слишком велик, — лицо этой [войны] не слишком явно, чтобы постичь ее разумом. Кроме того, имеется изречение посланника божьего, да благословит его Аллах и да приветствует: “Никто из вас не станет верующим, пока не будете любить меня больше, чем своего отца, своего сына и всех других людей". Необходимый вывод отсюда, что для всякого верующего обязательно отдавать предпочтение защите чести посланника божия, да благословит его Аллах и да приветствует, перед [защитой] своей чести. Эти неверные кизил-бурки изо всех сил усердствуют в устранении уважения к пророку, да благословит его Аллах и да приветствует. С их стороны даже исходят но отношению к священной гробнице пророка, жителям обители наместников его такие поступки, что если кто-либо допустит подобные поступки по отношению к одному из ваших предков, то у вас не хватит силы терпения держать саблю ярости в ножнах беспечности и не дотрагиваться рукой наказания до полы его жизни, дабы не произошло от вас обязательное царское отмщение по отношению к нему. Ныне прекращено наступление на них, и ради своего намерения вы наступаете на людей, которые вам не очень противодействовали, не задирали [вас]. Вместе с тем у них с вами родство по происхождению и по крови. Это дело подобных вам людей умных, набожных не лишено некоторой странности».