В первый день прибытия в окрестности крепости Арку к, еще до того, как хан соизволил расположиться, он поднялся на высокое место, которое господствовало над крепостью» а также верхом на лошади осмотрел ее со всех сторон. Позвав меня, бедняка, одного на это высокое место, [хан] оказал мне милостивое внимание и рассказал подробно об обстоятельствах завоевания этой крепости, которая стала ключом завоевания других крепостей. Потом любезно и заботливо вдохновенные уста его промолвили: «Мы твердо решились отправиться в поход на казахов. Вы сопровождали [нас] до этой местности, которая является началом Туркестана, и исполнили правила сопут-ствия и согласия. Ныне у этой крепости Аркук имеется переправа через Сейхун в сторону города Йаси, где находится гробница его святейшества полюса времени, Джунаида эпохи... Хваджа 'Ата-и Ахмада ал-Йасави. Сейчас совет таков, чтобы вы переправились на ту сторону с целью поклониться лучезарной гробнице и прилегающим к этому священному куполу /64б/ [местам], сами сподобились бы побывать там и принесли молитвы наши тому, к кому обращаются все молящиеся. Отдохните под сенью прибежища всего света, пока мы пойдем и вернемся из священного похода на казахов...»

В предвечерний час вновь пришел Маулана Заири и сказал: «Высокостепенное ханское величество изволил еще раз осведомиться о вас. Он решил отправить вас в город Сыгнак, который является пограничным пунктом Туркестана. Вместе с вами в Сыгнак поедет господин начальник самаркандского дивана, чтобы отправить провиант для победоносной армии, и сам присоединится к августейшему стану на другом привале в стране казахов». Согласно августейшему повелению, утром двадцать восьмого шавваля мы покинули августейшую ставку и в конце того же дня прибыли в Сыгнак. Продолжение болезни [моей] проходило там. Высокостепенное ханское величество, выступив со всеми султанами с этой благоприятной стоянки, направился в страну казахов.

Выше было упомянуто, что казахские ханы тоже происходят от потомков Ючи-хана, сына Чингиз-хана. Огромное количество и множество [их], их снаряжение и вооружение больше того, что умещается в свитки [бумаги]. Сейчас их старшим ханом является Бурундук-хан, из потомков Узбека[227], часть которых называется казахами. Как выше было упомянуто и стало известно по слухам в любое время, когда Бурундук-хан во все стороны улуса казахов посылал [приказ]: «Садитесь на коней для набега», то в тот же час являлись четыреста тысяч колчанов[228] богатырей, каждый из которых /70а/ равнялся десятерым молодецким воинам. Их средства и снаряжение были до такой степени обильны, что большая часть [казахов] называла Хатим Тая своим нищим. От их пришельцев стало ясно, что слова парам они не знают.

Так как количество добра и снаряжения у них сверх всякой меры, то, само собой, всевышний и всемогущий бог пожаловал им летние и зимние становища, пространство равнинной земли в шестьсот фарсахов, где нет ни одного камешка, чтобы они [могли] кормить и поить скот. Это пространство покрыто речками, цветами и тюльпанами и называют его Дешт-и Кипчак. И это все — владение узбеков. Что за Дешт-и Кипчак!. Он — продолжение рая. Его поля и степи превосходят сады Ирема.

Когда мы расположились в самаркандской степи на берегу Сейхуна, напротив Отрара[230], я узнал интересные рассказы его ханского величества. Он изволил говорить: «Дешт-и Кипчак равен шестистам фарсахам земли. Большая его часть покрыта речками. Соловей разума потерял спокойствие от красоты цветов этой страны. Каждое ее дерево кажется лотосом по высоте или лучом, отраженным от земли к седьмому небу. Большая часть деревьев этой страны — березы, вследствие твердости которых из их [древесины] делают очень искусно хорошие арбы и справляют колеса, крайне прочные и крепкие. На вершинах этих деревьев — гнезда разных хищных птиц: ястребов, белых соколов, кречетов; кажется, что самая суть мира заключается в отраде, обилии благ, приятности климата и покоя Дешт-и Кипчака, где в весеннее время дни проходят в приятном дуновении благоухающего, как амбра, ветерка; а ночи — в спокойствии и свежести, наподобие благодатного рая. Все его цветы и тюльпаны по величине в несколько раз превышают цветы и тюльпаны других садов мира. У его обитателей покоя и досуга больше, чем у всех потомков Адама.

/70б/ Одним словом, описание цветущего состояния пространства Дешт-и Кипчака выходит за пределы помещенного в свитки этих листов. Эта обширная степь является летним становищем узбеков, и в летние дни, когда наступает зной таммуза[231] и время множества пожаров и сгорания, казахский народ занимает места по окраинам, по сторонам и рубежам степи. Вследствие множества скота и нужды в пастбищах они занимают всю эту обширную степь, и каждый из их султанов имеет в своем владении и подчинении определенную местность этой области. Летние дни проводят в разных сторонах и краях этой степи, соперницы садов, в полном спокойствии и согласно решению «Мир — тюрьма правоверных и рай для неверных». Эти подобные раю степи считают обиталищем своего могущества, весенним жилищем покоя и отдыха. Численность стад их овец и коров, счет табунов их лошадей никто, кроме всевышнего, совершенное знание которого — океан бескрайный, не знает. И ни один счетчик, считающий на пальцах, и ни один писец, составляющий реестры, не смогут сосчитать количество их скота.

Когда наступает осенняя пора, /71a/ погода в той стране становится холодной и выпадают обильные снега, то, разумеется, казахи для зимовки направляются из степи на зимние стойбища. Так как на всем пути следования к зимовкам иногда не бывает достаточно воды, чтобы напоить скот, они по необходимости пускаются в путь тогда, когда переправы и дороги покрываются снегом. Их арбы ставят на колеса. При передвижении они должны, конечно, ехать по снегу, иначе для них будет опасность погибнуть от жажды и безводья. От заслуживающих доверия знатоков было слышно, что они рассказывали:

«Их жилища построены в форме арб и поставлены на большие колеса, как небосвод, а верблюды и лошади перевозят их от стоянки к стоянке, вытягиваясь наподобие каравана. Если они идут непрерывно один за другим, то растягиваются на расстояние ста монгольских фарсахов, а промежуток между ними будет не более одного шага. Каждый такой домик — жилище одного человека, потому что у наиболее бедных из казахов число лошадей, верблюдов и овец исчисляется тысячами. И все эти знатные люди, которые являются хозяевами этих бесчисленных жилищ, — богатыри просвещенные, каждый из которых в день битвы захватывает десятерых из могучего войска [врагов] и десятерых молодцов из числа знаменитых [бойцов своего] времени кнутом делает добычей торок своего [седла] или выбрасывает [даже] название бытия из мастерской его жизни.