- Почему же тогда не сказал, когда подставная девчонка умерла? – Фролов спрашивает сердито, в глазах молнии мелькают, как у Зевса-громовержца.

- Тут Анжелка выросла и давай выкрутасы устраивать, охламона какого-то нашла, говорит, люблю.

- Это Павел был, можешь нас поздравить, мы с ним поженились, - язвлю я.

- Так и знал, что выйдешь замуж за какого-нибудь охламона, он все деньги из тебя вытрясет,- кривляется отец.

- Вообще-то я Могилев Павел, мой дед Могилев Константин Дмитриевич, - берет слово Паша.

- А, Могилев, земля маленькая, - усмехается мой отчим. – Как бизнес?

- Хорошо, пока вы снова его не подожгли, - теперь же Пашка зло смотрит на отчима.

Тот хохочет, трясясь в беззвучном смехе.

- Это не я, небось, Роберт удружил, - отец вытирает здоровой рукой слезу, сиделку мы попросили побыть за дверями, пока идет разговор. – Не хотел я Анжелке говорить о наследстве, потому как знал, что еще та сволочь, заберёт деньги и усвистает. Поэтому и оформил все на ее сестру. Если бы не Роберт…

- С этого места подробнее, - давлю на него я. – С чего это ты меня за Роберта решил замуж выдать. Какой компромат у него был на тебя?

- А тебе какое дело, был и все, - отчим отворачивается к стене. – Теперь уже все равно. Даже осудят меня, так все равно никуда не увезут. Я и так прикован к кровати, говорят, будет только хуже, уже не встану.

- Дай мне адрес сестры, - требую я.

- Зачем она тебе, - зло скалит зубы отчим. – Она инвалид, обуза.

Так и чесались у меня руки, дать ему по зубам, но лежачих уже не бьют.

И все ж он пишет нам адрес.

Это маленький областной городок. Где время замерло еще в восьмидесятых.

Едем туда вместе с кортежем Фролова.

Наверное, в городе все кумушки сбежались на центральную улицу, когда мы остановились возле небольшого двухэтажного дома. Дом времен Сталина, с эркерами и маленькими бесполезными балкончиками. У него облупился фасад, а дверь в единственный подъезд болтается на одной петле. Внутри хмуро и сыро, пахнет кошачьей мочой. Милые старушки сталкиваются с нами на выходе, здороваются и с любопытством смотрят вслед.

Вот и дверь. Как и все здесь старое и облупленное, звонок, который надо крутить влево-вправо, а ручка в виде скобы.

За дверью слышен шорох, потом щёлкает замок, дверь открывается, и в раскрытую дверь на меня смотрит девушка.

Она - это я.

Нет не та я, какая я сейчас, а та, которая была в восемнадцать лет. Светлые волосы, чуть волнистые обрамляют приятное лицо с белой кожей, веснушки на курносеньком носике, пухлые губы.

- Привет, Ангелина, я твоя сестра…

- Я знала, что когда-нибудь ты меня найдешь…

Мы говорим с ней и говорим, я пытаюсь кратко рассказать о себе, она о себе. Зря мой отец решил, что девочка-инвалид будет обузой семье, что никакого развития у нее не будет. Моя сестра окончила университет, правда заочно. Она филолог, знает два языка. Даже работу себе нашла.

И я правильно догадалась. Мой отец ничего ей не оплачивал. Квартира ей досталась от бабушки сиделки, что присматривала за ней. У бабушки не было родни, всю жизнь она положила на воспитание девочки-инвалида. А мой отец платил им копейки. Помог только пенсию оформить Ангелине. Так они и жили на две пенсии. Потом бабушка умерла. Ангелина закончила учёбу и нашла работу.

Я внутренне содрогаюсь от мысли, что проматывала на тряпки кучу денег, не зная, в каких условиях живет моя родная сестра.

Мы с ней говорим и говорим, но тут в наш разговор вклинивается Фролов.

- Нам надо ехать.

- Но я не могу ее оставить здесь, - вдруг с ужасом понимаю я. – Ангелина, поехали со мной?

- Анжел, у меня здесь работа, - улыбается Ангелина.

- Девочки, у вас почти по двести миллионов на нос, какая работа, - смеется Паша.

Ангелина смотрит на него, как на падшего с неба ангела.

- Какие двести миллионов? – удивленно спрашивает она.

- Наследство, Ангелин, наследство.

А дальше нам приходится еще двое суток ездить туда-сюда, пока Ангелина завершила все свои дела, собрала вещи. Ее квартирку мы выставили на продажу.

- Гель, а у тебя есть мечта, - спросила я ее накануне.

- Есть, так хотела увидеть море, - мечтательно говорит моя сестра.

- Поехали на море, - смеюсь я.

Прошло три года. Это были самые сложные года, когда весь мир сидел взаперти, потом вакцинировался, а потом еще долго выходил из депрессивного состояния.

Юля уехала с Ярославом в Краснодарский край, теперь они живут в Сочи. У них родился сын.

Моя сестра тоже живет в Сочи. Сбылась ее детская мечта. Мы купили ей коттедж, а Ярослав помог его оборудовать под ее нужды. У нее теперь есть помощники по дому и хозяйству. А Юля старается ей по мере возможности помогать. Ангелина не стала сидеть дома, проедая свое наследство. Она работает, помогает писателям, исправляя тексты. А еще пишет сказки для детей. Она счастлива. А я рада за нее.

Мы с Пашей обосновались в Московской области. Построили себе большой коттедж недалеко от деда. У нас родился сын Матвей, на подходе второй.

Дед радуется, говорит Могилевых должно быть много. Мы такого же мнения. На двоих задерживаться не будем.

Паша открыл магазин запчастей и автосервис. Как ему трудно не было, от моих денег он отказывался. Говоря, что мужик должен сам на свою семью зарабатывать. Правда потом я все-таки внесла в его бизнес деньги, теперь мы совладельцы. Мы расширились. И у нас есть сеть магазинов автозапчастей и сервисов, а еще заправки. Мы трудимся и верим в будущее.

Что до других участников нашей эпопеи, то…

Аглая вышла замуж за деда, Константина Дмитриевича Могилева. Мы долго смеялись, что Аглая сумела подобрать ключик к сердцу деда. А дед отучил ее от пьянства. Аглая закодировалась. Теперь живут счастливо, душа в душу. Прикупили соседние участки сада, разводят курочек, присылают нам свои фермерские, экологически чистые продукты.

Роберт сел надолго. Отец его не стал выручать. Говорят, что следователям удалось доказать причастность Роберта к поставке крупных партий наркотиков в область.

Что до Волчиных, то посадили и дочь, и отца, и их охранников. Всем дали большие сроки, смогли доказать и часть убийств. Правда, Сергей Сергеевич до сих пор не на зоне. Его все судят сразу по пяти разным делам. Суды тянуться ни один год. Но он уже точно не отвертится. Их империя рухнула. Они раззорились.

Мои родители тоже заслужили каждый свое.

Отчим умер, не прожив и двух лет, его добил очередной инсульт. Его так и не успели осудить. Все дела, что завели на него, были закрыты. Мать получила его деньги, продала всю недвижимость и клиники и уехала в Италию. Кто-то говорил, что там нарвалась на альфонса, и теперь он сосет из нее деньги. Но это уже ее дело. Я не горю желанием общаться с ней.

Вот такая получилась история.

А Айлин была права. Я действительно занялась благотворительностью, помогаю детям с врожденными патологиями. Наверное, во мне говорит совесть за моих родителей. Они поступили гадко. Врачи подтвердили, что если бы родители занялись реабилитацией моей сестры, то она бы могла ходить. Но отец предпочел скрыть ущербную дочь, а мать даже не поинтересовалась, где он ее «похоронил». Они просто закрыли глаза, предпочитая не вспоминать о калеке.

Поэтому часть средств я трачу на таких же детей. Помогая им встать на ноги!