Почти догнала Юлю у эскалаторов, когда у одной из девиц случается истерика, а вторая бросает свою товарку и убегает. Ну, нет! Ты у меня не убежишь.

- Воры, держите воровку! – ору я.

Окружающие люди пытаются схватить ее за рукав шубы, но она расталкивает людей. Девица пытается прорваться к эскалаторам. И тут я ставлю ей подножку, да так искусно, что со стороны это заметила только Юля. Девица спотыкается, взлетает в воздух, из ее рук вылетает сумка и на пол торгового центра высыпаются вещи с бирками, а каждая бирка, обернута фольгой. Вот ведь тварь! Ходит и ворует.

Девка пролетает по воздуху метра полтора и бьется о поручень эскалатора, если сказать точнее, то целует поручень губищами. Те лопаются от удара. Девка в шоке. Она сидит рядом и, рыдая, размазывает по своему лицу кровь, слезы и тушь, медленно превращаясь в окровавленную панду.

- Анжелка, ты что творишь?- шипит мне на ухо Юля.

- Эти твари тебя обсуждали, помоями обливали, при этом сами ворюги, платье слямзили в бутике, - смотрю на девку, и нет во мне сочувствия.

Я за справедливость. Мне жалко девочек продавцов, которые по двенадцать часов стоят у прилавка за небольшую плату, при этом выслушивают от зажравшихся богатых девиц, что приходят к ним в бутик, кучу претензий, жалоб и нытья, то платье не так сидит, то крой не тот, то ткань дешевая. Им приходится оплачивать недостачи из своих маленьких зарплат только потому, что зажравшиеся девки решили сэкономить деньги своего «папика» и потратить их на другое.

К девице уже спешит полицейский. Вторую тоже забирает полицейский, предварительно проводив в примерочную кабинку, где заставляет ее снять украденное платье.

Нас догоняет продавец.

- Девушка спасибо, - благодарит она меня и сует в руку несколько карт. – По этим картам вам дадут скидку от десяти до двадцати процентов. Если захотите купить туфли к платьям, то вот в тот бутик идите, он тоже нашей сети.

И она уходит. А мы идем по магазинам. И покупаем себе туфли, нижнее белье и много нужных мелочей, Ярослав сказал нам «ни в чём себе не отказывать».

А когда мы возвращаемся к Паше, тот хитро на нас смотрит и говорит: Ну, давайте, рассказывайте.

- С чего ты решил, что с нами что-то приключилось? – удивляюсь я.

- У тебя морда слишком довольная. Колись Анжелка, я тебя как облупленную знаю, опять что-то сотворила, - Паша внимательно смотрит на меня.

Я лишь вздыхаю и рассказываю Паше все.

Тот смеется, аж слезы утирает.

- Вот ведь говорил, Анжел, что нельзя тебя никуда одну отпускать, твоя кипучая натура везде приключения на пятую точку найдет, - говорит Паша, когда его перестает трясти от приступа смеха.

Ну, да, я такая.

На следующей неделе состоялась бракосочетания Юли и Ярослава. Они не стали делать из этого событие. На их свадьбе не было толпы гостей, фотографов, гламурных друзей. Из его друзей приехал Боря с Лерой и детьми, от Юлиной стороны - мы с Пашей. И конечно была Айлин с дедом и детьми Юли. Со своими родителями Юля так и не помирилась. А отец Яра категорически отказался признавать этот брак. Что ж, это их выбор.

После скромного бракосочетания мы поехали в ресторан. Яр сам выбирал место, где можно было отпраздновать, чтобы это было красиво, торжественно и с хорошей кухней. А еще нам надо было занять чем-то детей, которые совсем не хотели сидеть на одном месте. Поэтому он выбрал ресторан в одной из высоток города, зал с панорамным обзором, отдельно заказал аниматора для детей и детский стол.

Юля с Ярославом выглядели вполне себе счастливыми. Яр глаз с Юльки не сводил. А она такая нежная, с рыжими локонами и в голубом платье богини цветет и порхает.

Мы сидим в отдельном зале, чтобы нам не мешали другие персонажи. Вокруг столов бегают дети с аниматором. Борины девочки не отстают от Юлиных детей, просто какая-то круговерть, кажется, у бедного аниматора уже начинается истерика. Мы пьем, смеемся, рассказываем друг другу смешные случаи, но стараемся не вспоминать то, как мы все познакомились. Да и Бориной жене не следует знать ничего лишнего.

Но приходит время, и я иду попудрить носик в туалетную комнату.

И надо такому случиться, но именно в этот день и в этот час в этом ресторане собрались наши «закадычные подруги» по институту.

Стоят в туалетной две мымры: Ираида и Сусанна. Учились с нами девочки в одной группе, обе дочки очень богатых родителей, еще во времена института слыли отъявленными сплетницами, которые знают все и обо всех. И уж если надо в бочке меда найти ложку дегтя, то эти две мымры найдут там десять ложек.

Я их заметила еще при входе в ресторан. Старшую Ираиду уже выдали замуж, и она была с мужем, а младшая из «подруг» пришла с женихом. Их родители не отличались оригинальностью, как и мои. Они выбрали им в супруги мужчин богатых, но не самых юных.

- Привет, привет, Анжелочка, слышала, что тебя постигло такое несчастье, - запела Ираида, улыбаясь, как гиена. – Такое несчастье. Ай, я яй! Как там твой родитель поживает? Говорят, овощ.

- И тебя здравствуй. Понятие не имею, как там поживает мой родитель, - зло бросаю ей и прохожу в кабинку, надеясь, что Ираида исчезнет с моих глаз, ведь знает сучка, что со мной не стоит связываться.

Но та, видимо, берега попутала, или решила, что ей все сойдет с рук. Когда выхожу, вновь застаю обеих сплетниц возле зеркала. Те с надменным видом окидывают меня оценивающим взглядом. Так и вижу на их моськах оскал гиен, чувствую, что хотят поживиться они отмирающей плотью. Не просто так они толкутся в туалете. Хотят матч реванш.

- В городе прошёл слух, что ты отвергла Роберта Хусаинова, чтобы выйти замуж за Казанскую бедноту? – в глазах Сусанны загорается злой огонек. – Нищего мальчика.

А я-то хотела мирно разойтись. Ну, крысы, сами нарвались!

Никто моего Пашу нищим мальчиком не называл. Тем более мальчиком!

- Да, правда, отвергла наркомана и алкоголика Роберта, и вышла замуж за нормального мужика.

Делаю ударение на слово «мужика», пусть почувствуют разницу.

- Теперь голодранкой жить будешь, богатство то папеньки тю-тю, - скалит зубы Сусанна. – Говорят, у вас все конфисковали.

- Да, может и нищей, но с любимым мужем.

- И какой кайф от жизни в нищете, сначала копить на холодильник, потом на телевизор, потом двадцать лет платить по ипотеке, - язвит Ираида, растягивая рот в оскале гиены. – Глядишь, к пенсии заживете на копейки, что государство платит. Так и будешь сосать у своего благоверного за гроши.

- Я сосу, как ты выразилась, у своего мужчины по любви огромный хер и смотрю на его шесть кубиков пресса, которые обожаю. А ты когда сосешь у своего мужа, то видишь только сморщенную, седую мошонку, да над твоей мордой колышется жирное пузо. Так что соси дальше старый хрен!

От моих слов Ираид бледнеет, ее передергивает, морду скривила так, словно укусила сочный лимон, видимо, точно в цель мои слова прилетели.

- Зато я за это получаю брюлики, а ты что? – зло зашипела Ираида. – Меня возят по курортам, и не ограничивают в тратах. Вот завтра в Милан полечу на шопинг.

- А я любовь получаю! И любовью занимаюсь с ним до изнеможения! И счастлива, знаешь ли, - улыбаюсь я. – А ты будешь сидеть над своими брюликами, кучами шмоток и чахнуть, потому что в любой момент твой престарелый мачо может найти себе молодую любовницу на стороне.

У Ираиды тик начался, лицом посерела, того и глади Кондратий хватит.

- Да, не расстраивайся ты так, - хлопаю ее по плечу. – Пройдет когда-нибудь. Скоро у твоего мачо даже с Виагрой стоять не станет, он опять к тебе вернется, надо же утку за ним выносить кому-нибудь.

И тут распахивается дверь и туалетную комнату заходит Юля.

- О, девочки, привет, я так рада вас видеть, - Юлька даже к таким крысам доброжелательна.

- Мы тоже рады тебя видеть, Юленька, хотели тебя поздравить от всей души, - верещит Сусанна и лезет с обнимашками.