- Аааааааааа, ссссссуууукккааа, - огибаю толпу поклонников Ники, только слышу я за спиной «сука» и быстро удаляюсь. Где-то там, на темной улице, стоит неприметная машина с грязными номерами. Она ждет меня.

Авто дожидается меня за углом, здесь нет камер. Водитель давний приятель Пашки. Поэтому доставляет меня до Москвы в лучшем виде. Квартиру мне тоже сняли его друзья, на окраине Москвы. Небольшая уютная квартирка, явная под съемное жилье. Диван, простенький телевизор, узкий пенал шкафа, да и на кухне все очень простое. Квартирка в панельной многоэтажке. Вряд ли кто-то из соседей обратит внимание на приезжую девушку, тут соседи друг друга толком не знают.

Здесь мне придется какое-то время жить. Почти весь день проспала, отдыхая от дальней дороги. А на следующее утро принялась за дела.

И первым делом я достаю свой ноутбук. И ищу все сведения о неком Фролове Михаиле Дмитриевиче. Никому не известный бизнесмен. Инфы мало, только известно, что долгое время жил в Америке, был сыном диссидента и эмигранта, заработал много денег на фондовых биржах, живет затворником, живых родственников нет.

Его дом расположен не на Рублевке, а в тихом центре Москвы, выкупив старое здание, переоборудовал его в свое жилище.

-Ну, что, Михаил Дмитриевич, придется нам познакомиться.

Москва огромный мегаполис, поэтому добираться с утра до центра весьма проблематично. Сначала тряслась в автобусе с сотней пассажиров, зажатая между телами, как сосиска в хот-доге. Потом долгий спуск по землю, переходы, пересадки, старый вагон метро дребезжит. В центре пересадка. Здесь новые вагоны с экранами дисплеев. Люди, которые читают в метро книги, публика интеллигентная и хорошо одетая. Ни от кого не пахнет борщом, бензином и вчерашним перегаром.

Вот и моя станция. Выхожу. Вбиваю адрес. Идти недалеко. И я углубляюсь в узкие улочки московского центра. Здесь тише, чем на главных улицах, нет такой толпы. Улицы не такие прямые, но расчищены от снега и льда. Вот, наконец, и кованый забор с калиткой. За забором частокол голубых елей и кустов. Перед домом нет охраны, но со всех углов стоят камеры.

Звоню в домофон.

- Вы к кому? – сухой, грубый голос.

- Мне нужен Фролов Михаил Дмитриевич.

- Вам назначено?

- Нет, но он меня примет. Я…

Обрывается связь. Вот ведь скотины. Бью ногой по ограде. И снова набираю.

- Ты, скотина, дослушай сначала, - ору я. – Я Снигирева!

Но на том конце отключаются. И я колочу руками в кованую калитку, бью ее ногой. И уже через минуту у ворот вырастает амбал в черном костюме.

- Те чо надо? - рявкает он так, что описаться можно, другая бы на моем месте хвост поджала, но только не я.

- Через плечо, доложи Фролову, что приехала Анжелика Снигирева, - ору на амбала.

- И чо? Он от этой новости должен в восторг прийти? – охранник смотрит на меня презрительно.

- Болван, он платит моим родителям десятки миллионов долларов с моих счетов, он сам приглашал меня.

Охранник осмотрел меня с головы до пят. Да, мой нынешний прикид не тянет на те миллионы, что за меня платились Снигиревым. Но он отходит от калитки и говорит с кем-то по связи. Проходит десять минут. Я уже начинаю промерзать. Но к воротам подходит другой человек, он тоже в черном костюме, но уже более дорогом, на плечи накинуто кашемировое пальто.

- Идемте, Анжелика, - приглашает он меня и открывает двери.

На входе меня досматривают, проверяют рюкзак и просят оставить гаджеты на входе. Я оставляю на вешалке рюкзак, сумку с ноутбуком и прохожу вперед.

Дом действительно построен в девятнадцатом веке в стиле дорогих купеческих усадеб. В просторном холле две лестницы по бокам, ведущие на второй этаж. Все в мраморе, на полу ковры, на стенах картины. У противоположной от входа стены огромные, напольные часы.

Мужчина, что встретил меня у входа, представился секретарем. Он мне указывает на лестницу, и мы поднимаемся на второй этаж. Меня проводят в кабинет.

За большим, старинным столом из красного дерева сидел хозяин. Его портрет я увидела в холле дома. Он еще не стар, но уже и не молод. Седые волосы зачесаны назад, гладковыбритый подбородок, он в рубашке и домашних брюках, поверх накинут роскошный шёлковый халат.

- Вы не предупредили меня о своем приезде, - голос сух и строг.

- Не было времени, обстоятельства не позволили мне. Два дня назад был тяжело ранен мой отчим, - я тоже излагаю только сухие факты, не вдаваясь в подробности.

- Однако, - гость посмотрел на меня с интересом. – Где сейчас Снигирев?

- В больнице, в тяжелом состоянии. И вряд ли он в ближайшее время сможет что-то соображать. Ранение в голову.

- Уже интересно. Вы не похожи на Владлена и Ольгу.

- Да, мать постаралась, - киваю я. – А так?

Достаю из кармана старое свое фото, где восемнадцать лет, где моего лица не касался скальпель хирурга.

Михаил Дмитриевич долго рассматривает снимок, потом внимательно смотрит на мое лицо, выискивая хоть какие-то общие черты. Но нет. Ничего не осталась. Мать посторалась.

- Хорошо. Ваша родство может доказать только тест ДНК, вы это понимаете?

- Да! Мне самой интересно кто же я? Хотя могу быть просто дочерью какой-нибудь любовницы отца.

- Мне нравится ваша прямолинейность, Анжелика, - Михаил Дмитриевич улыбается кончиками губ. – Вы честны со мной. Я буду честен с вами. Пока нет доказательств, что вы дочь Снигирева Владлена, я вам рассказывать о родителях ничего не буду.

И он откидывается на спинку кресла. Берет телефон и набирает номер. Затем коротко бросает пару приказов.

- Вы завтракали? – учтиво спрашивает он.

- Нет, я торопилась, - только сейчас понимаю, что и не ужинала. Уже и не помню, когда последний раз ела нормально.

Михаил Дмитриевич звонит, и в комнату входит секретарь.

- Отведите нашу гостью позавтракать, - командует хозяин. – Потом пусть дождется курьера с лаборатории.

Секретарь кивает. Меня ведут по коридорам. Мы спускаемся вниз и оказываемся в просторной столовой. Она вся залита светом, огромные панорамные окна от пола до потолка впускают в нее лучи холодного, низкого, зимнего солнца. Огромный стол в торжественном одеянии. Мне отодвигают стул и дают устроиться. Потом появляется прислуга и быстро накрывает на стол. Тут и пышный омлет, нарезка сыра и ветчины, салат трех видов и пышные ломти свежайшего хлеба. У меня только спросили: Какой кофе предпочитаете? И уже все стояла на столе.

Я была так голодна, что подмела все, что передо мной поставили. Но от добавки отказалась.

Через час появился человек из лаборатории. Мне в рот засунули ершик и долго водили им по щекам. Потом зачем-то выдрали еще клок волос. Все это делалось в перчатках, раскладывалось по пробиркам. Было смешно. Но это надо было сделать.

- Тесты будут готовы через четыре дня, - известил меня секретарь. – Как мы можем с вами связаться?

- Лучше давайте я сама к вам приду, телефон у меня чужой, - стараюсь не вдаваться в подробности. Кто знает Фролова? Я ему пока не доверяю, как и он мне.

Я уже было оделась, чтобы уйти, как в голове проскочила шальная мысль.

- А вы не знаете, где жили Снигиревы здесь в Москве? – спрашиваю у секретаря.

- Сейчас уточню, - кланяется он и исчезает.

Возвращаясь, отдает мне вырванный листок из записной книжки, где каллиграфическим почерком написан адрес.

Ну, что? Теперь попытаемся найти прошлое двух братьев Снигиревых.

Ну, здравствуй, моё прошлое!

Не знаю, может и не надо копаться во всем грязном белье моих родственников. Где-то там, глубоко спрятана истина, что же произошло много лет назад. Кто я? И что за наследство такое, из-за которого меня держит на цепи семья Снигиревых.

Я забила в телефоне адрес и выбрала маршрут. Пара остановок на метро, и вот я уже стою перед Сталинской высоткой. При входе фейс-контроль. Никого не пропускают, надо звонить в квартиру, спрашивать разрешения.