- Не надо, я все понял, - он с трудом соскребает с пола свое жирное тельце и вызывает своего секретаря.

Мы составляем новое завещание, по которому половина всей суммы уходит в благотворительный фонд, который я выбираю методом тыка, а вторую половину я завещаю Павлу и Юле. ОТ чего у Павла глаза становятся круглыми, он сначала протестует, но я его протест гашу. Ничего не хочу оставлять моей семейке.

Когда все завизировано, все печати поставлены, мое завещание убирают в сейф, я говорю: Надеюсь, Марк Абрамович, на ваше понимание и клятву хранить секреты клиентов. Мой отец ничего не должен узнать о завещании.

Тот только машет головой. И испуганно косится на двери. Теперь у меня в руках компромат на отца и нотариуса. Будут дергаться, я это все солью в сеть.

Сильная вещь – социальная сеть, особенно когда ты богат и известен.

Мы выходим из нотариальной конторы и выдыхаем.

- А тебе не интересно, откуда такие деньги взялись? – вдруг спрашивает Пашка.

- Интересно, Паш, мне все сейчас интересно, но не только деньги, но и мое прошлое.

- Что делать будем?

- Для начала давай узнаем, как погибли мои настоящие родители?

- Официально не получится, - Пашка хмурится. – Если только через своих знакомых запросить.

- Давай, если нужно кому на лапу сунуть, у меня есть деньги, я с кредиток сняла, сколько смогла. Сумма получилась приличная, могу еще драгоценности продать, все одно эти цацки больше мне не нужны.

- Ты так серьезно настроена, что мне за тебя даже страшно становится, - Пашка внимательно смотрит на меня.

- Паш, деваться уже некуда, играем до конца!

Пашка едет к себе на работу, а меня закидывает домой. Там мой ноутбук. Теперь я знаю про фонд, в котором хранились мои деньги. И я могу копать дальше.

У меня в руках данные фонда. И командует им некий Фролов. С него я и начинаю.

Набираю номер. Номер телефона с кодом Москвы. Мне отвечает вежливый секретарь.

Прошу соединить меня с Фроловым Михаилом Дмитриевичем. На вежливый запрос , кто спрашивает, называю свое настоящее имя.

- Снигирева Анжела Владленовна.

- Слушаю, - раздается в ответ раскатистый бас.

- Я Снигирева Анжелика Владленовна…

- Девушка, Снигирева Анжелика Владленовна умерла двенадцать лет назад!

- Как умерла, а кто же я?

- Кто я? – все, как в американском боевике, где Джеки Чан бегает по джунглям Африки и всем задает один и тот же вопрос. А кому задать вопрос мне? Кто мне на него ответит?

- Девушка, не звоните больше, ваш розыгрыш дурацкий…

- Стойте, не кладите трубку. Но я действительно по паспорту Снигирева Анжелика только Дмитриевна, мой опекун Снигирев Дмитрий Николаевич.

- Дмитрий Снигирев? Вы ничего не путаете?

- Да, мне сейчас тридцать лет, и до сего дня я не знала, что являюсь падчерицей.

- Ничего не понимаю, девушка, а вы можете прилететь в Москву?

- Зачем?

- Или прислать свой ДНК материал.

- Зачем?

- А вы думаете, мы просто так переводим Снигиреву каждый год десятки миллионов долларов? Мы получаем от него свежий материал для ДНК теста и отчет о тратах.

- Простите, но если Анжелика умерла, какой отчет вы можете получать?

- Есть еще сестра Анжелики.

- И где она живет?

- Спросите своего опекуна. Анжелика, если вы действительно Анжелика, то я попрошу вас сделать так…

И мой невидимый собеседник просит меня подъехать через два дня в медицинский центр, в котором у меня возьмут мазок на тест ДНК. И только после получения результата он со мной свяжется.

Соглашаюсь. Мне самой уже стало интересно. Я получается не Анжелика, тогда кто я и откуда. Имею ли отношения к тем деньгам, что лежат в фонде. По словам Роберта, я наследница, тогда какие деньги я наследую?

В полном раздрае иду на кухню.

Пробую сварить обед. Да, не создана я для кухни, пюре получилось твердым, а не воздушным. Для супа смогла только отварить мясо, а как сделать бефстроганов так и не поняло, уж очень замудрено. Через час пришёл Пашка на обед. Похлебал бульончика, съел кусок мяса и даже пюре подобрал.

- Очень вкусно, Анжелочка, - и поцеловал меня в нос.

Блин, уж лучше бы я в ресторане заказала, боюсь, у Паши скоро будет расстройство желудка от моей готовки.

- Ты чего такая насупленная?

- Паш, тут выяснилось, что я не настоящая Анжела Снигирева, та умерла в восемнадцать лет.

Пашка смотрит на меня удивленно. Чешет затылок, а потом говорит: Давай, рассказывай.

И мне приходится рассказать все, что я узнала, и про тест ДНК.

- Паш, я может совсем не богатая, а может даже и бедная.

- Ну, Анжел, это не проблема, я тоже не богач, - Паша спокоен, как удав.

- Паш, а ты меня любить будешь?

- Анжел, не говори глупости, если бы ты была бедна, как церковная мышь, мы бы с тобой поженились еще в далекой юности. Но ты была из богатой семьи, поэтому нам поломали жизнь. Так что я буду только рад, что ты небогата.

И я выдохнула.

Мне надо съездить к хирургу…

- Зачем, - Паша уже начал было расстегивать на мне блузку, как резко остановился и отстранился.

- Я договорилась об операции, она попробует убрать то, что другие мясники наворотили. Сдала анализы, надо подойти узнать день, когда она мне назначит.

- Хорошо, только не увлекайся Анжел, а то сделают тебя Квазимодо.

Я засмеялась, вспоминая всех тех дурёх, кто пластал себя до такого состояния, когда уже отваливался нос.

- Хорошо, пока только гель уберем из губ. И хочу вернуть себе нормальную грудь.

Пашка наклонился и шепнул: А грудь оставь, она такая аппетитная.

Вот таки и знала, что все мужики на титьки ведутся. Следующий день проходит в затишье. Я учусь готовить, мы с Пашкой занимаемся обычными рутинными делами. Решила Паше на обед запеканку приготовить, сунулась в холодильник, а фарш закончился. Ну до магазина бежать недалеко. Сунула ноги в уги, накинула пуховичок и вперед.

Супермаркет стоял в некотором отдалении от жилых домов, перед ним огромная парковка, в выходные дни вся заставленная машинами, но сегодня обычный день. Бегу через почти пустую парковку. Вдруг с боку кто-то окликает меня: Девушка, помогите мне, пожалуйста.

Парень с костылем пытается в грязный минивен засунуть сумку с продуктами. Подскакиваю, с легкостью поднимаю сумку и заталкиваю в раскрытые дверцы. И сразу кто-то, стоящий сзади, закрывает мне рот вонючей тряпкой.

И только слышу голос: Блин, неделю пасли…

Темнота.

Я очнулась связанной. Дежавю. Только в этот раз я лежу дома в большой гостиной на диване.

- Пить, - прошу я неведомого мне охранника, кожей ощущая, что кто-то сидит рядом.

- Очнулась, - надо мной наклоняется один из охранников отца.

Он усмехается мне в лицо, но молча берет со стола бутылку с водой, отворачивает крышку и подносит к моим губам. Словно в насмешку, бутылку переворачивает так, что вода хлещет из горлышка, заливая мне блузку, а я еле успеваю сглатывать. Он выливает на меня почти всю бутылку в полтора литра. Это ж как меня надо ненавидеть. Потом ядовито улыбаясь, идет на кухню, слышу, как гремит бутылка, ударяясь о пустое ведро. Точно. В доме никого нет.

Через несколько минут слышу быстрые и твердый шаги, уже по тому, как он спускается с верхнего этажа, понимаю, это отец.

- Очнулась, хорошо, - сухо бросает отец. – Сейчас приедет Роберт и заберет тебя. Завтра вы с ним распишетесь.

- Папочка, или кто ты там мне? Какая роспись? Как я поняла, я не Анжелика, с фонда которой ты получал денежки, та умерла? А кто я? Мне даже самой интересно стало, - по мере того, как я говорю, по лицу отца пробегают тени, мимика выдает его с головой. Сначала я вижу растерянность, потом недоумение, а в конце волчий оскал.

- Как ты, сука, догадалась? - рычит он, гладя мне в глаза.

- Случайно узнала, что мать мне не мать, - начинаю я.

- Аглая язык развязала?