Тихонько стану и прошу воды. Но вокруг тишина.

Продую пошевелить руками, но они связаны веревкой.

Сознание вновь отключается. Когда очнулась во второй раз, солнце уже клонилось на закат. Сейчас декабрь, значит, это был третий или четвертый час дня, трудно с ориентироваться.

Осторожно пробую сесть. Голова уже не так сильно кружится, но все равно чувствую себя паршиво.

Вдруг хлопает дверь, и раздаются быстрые шаги. Чужая рука хватает меня за волосы. Ой, как все предсказуемо.

- Очнулась, дрянь, - хрипит Роберт. – Заждался я тебя.

- Какие люди в Голливуде! Как твои яйца всмятку поживают? – язвлю я.

- Сука, какая же ты сука, урыл бы дрянь, да не могу пока, - рычит Роберт и бросает меня на дощатый пол.

- Конечно, не можешь, тебе перед моим папочкой потом отчитываться придется, у него минус одна дочь, - хихикаю я, хотя мне становится страшно.

- Да мне на *уй твой папочка не сдался, мне денежки твои нужны, и он мне их отдаст, иначе я его закопаю на двадцатку за убийство, - выплевывает мне в лицо Роберт.

Ой, как много за несколько дней открытий у меня, надо все в голове по полочкам разложить, но вот голова гудит, как колокол и сушняк.

- Может, водички подашь? – смотрю на своего мучителя, а тот носится по комнате из угла в угол, сшибая малочисленную мебель.

На мою просьбу он не реагирует. Но застывает возле двери на минуту, потом зло ухмыляется и исчезает за дверью.

А через минуту входит молодой парень и приносит мне бутылку воды и стакан.

- Развязывай, - командую я.

- Не положено, не было на то разрешения, - по-солдатски отвечает парень.

- А я чем должна бутыль открывать, жопой? – парень мнется, потом открывает бутылку сам и льет воду в стакан.

Стакан ставит на тумбочку.

- Ну, а пить как? – снова дергаю его я, я не могу подойти к тумбочке, так как связаны не только руки, но и ноги.

Парень опять мнется, но подходит, берет стакан и подносит к моему рту.

Я пью взахлеб, вода плещется, попадая мне на грудь, неприятно холодит тело.

- Спасибо, - говорю парню, тот только кивает.

А дальше мы просто сидим молча. То есть я сижу на полу, а мой охранник караулит двери моей тюрьмы. Видимо, меня притащили на чердак, стены каморки покатые, окна только под потолком. Обстановка убогая, видно, что сюда сносят старые вещи, которые давно отжили свой век. Пол грязный, его никто никогда не мыл. В углах лежит пыль клубками.

Через некоторое время в комнате темнеет, и мой охранник зажигает свет.

При свете электрической лампочки все кажется немного другим. Тени движутся, создавая иллюзию, что в комнате мы не вдвоем.

Проходит еще какое-то время, и ко мне приходит человек лет тридцати. На нам деловой костюм, на носу очки в позолоченной оправе, морда, как у канцелярской крысы.

- Здравствуйте, Анжелика Дмитриевна, я адвокат семьи Хасановых, - представляется он.

- И зачем мне нужен адвокат семьи Хасановых? – удивляюсь я.

- Роберт Хасанов хочет составить перед заключением брака с вами брачный договор, я пришел обсудить с вами некоторые вопросы.

- А кто вам сказал, что я собираюсь выходить за Роберта замуж? – улыбаюсь я.

Адвокат несколько опешил.

- Роберт уверил меня, что вашему союзу быть, - удивленно смотрит на меня адвокат.

- Ага, поэтому его будущая жена сидит перед вами со связанными руками и ногами, и если добавить сюда то, что Хасанов меня похитил, то статью за похищение вы мне сами назовете.

- Роберт предупредил меня, что у вас проблемы с запрещенными веществами, и он хочет уберечь вас.

- У Хасанова проблемы с головой. Он уже трижды мне угрожал, - язвлю я. – И я, выйдя отсюда, подам на него в суд, ему запретят приближаться ко мне.

Адвокат начинает нервничать. И тут гаснет свет.

Слышится шум внизу. Что-то тяжелое падает. Потом свет вспыхивает и перед моим взором стоит Пашка.

- Паша, - ору я радостно.

- Анжела, я тебе сказал, езжай домой! Куда тебя черт понес?

- Пашенька, миленький, я вещи из тачки хотела забрать, - оправдываюсь я.

- Вещи? Анжел, я что тебе трусы не купил бы? Давай без самодеятельности теперь, если сказал, что езжай домой, значит домой, - ворчит Пашка, перерезая веревки.

Он берет меня на руки и спускает вниз. В дверях нас встречают люди в балаклавах, черные маски скрывают лица. Паша проносит мимо них, лишь кивая головой. Один из них дает отмашку, и вся команда садится в черную неприметную газель, меня же Пашка закидывает в огромный пикап.

И мы резко стартуем. Я только успеваю оглянуться и кинуть взгляд на здание, где меня удерживали. Это загородный коттедж, даже скорее лесной дом, одинокий, стоящий за трехметровым забором, меня бы здесь не нашли никогда.

- Паш, а ты как догадался, что я здесь?

- Таксист, что я тебе вызвал друг моего деда, он и сообщил, что тебя похитили, дал описание машин и их номера. ДПС у меня тоже друзья есть, пробил номера, выяснил, что Хасановские молодцы тебя под рученьки взяли. Правда, с тем, куда они тебя увезли, пришлось повозиться. Выловил одного и хорошо так по тыкве настучал.

- Ужас, Паш, я даже не думала, что они будут за мной следить.

- А им и не надо было за тобой следить, у тебя на машине стоит жучок, они вычислили машину, и как только ты появилась, тебя приняли.

- Зачем я Хасановым сдалась? Насколько я знаю эту семью, они все госслужащие, папочка у них депутат, в Московской думе сидит, я-то с какого боку?

- Роберт?

- Роберт разве Хасанов?

- Роберт - это сын одной из *лядей старшего Хасанова, у него фамилия Хусаинов, но это ничего не меняет. Он пользуется деньгами и связями Хасанова.

- Мои родители готовят нашу свадьбу в марте.

- Охренеть! И ты мне это только сейчас говоришь?

- Я не знаю, как это отменить, думала сбежать из дома. Но вот сейчас понимаю, что не смогу. Найдут!

- Выходи за меня замуж!

- Паш, они тебя убьют, я стану вдовой и точно выйду замуж за Роберта. Тут надо как-то по-другому действовать.

- Паспорт свой потеряй!

- Шутишь? Черт. А ведь паспорт я действительно дома оставила. Надо мне забрать документы. Паш, а еще машину со стоянки тоже надо забрать.

- Машину мы загнали на штрафстоянку, там мой человечек покопается, жучок поищет. Вещи твои забрал.

- Пашка, ты чудо!

- Сам знаю, - и Паша улыбается впервые за этот час.

Мы едем долго, виляем, сворачиваем в разные деревни, едем в город, но окольными путями, и я понимаю, что Пашка путает следы, чтобы нас не отследили.

Но вот, наконец, мы в городе. За ночь навалило столько снега, что машины плетутся еле-еле, дороги перекрывают, чтобы очистить полосу. Мы едим по дворам и подъезжаем к нашему дому с тыльной стороны.

- Пойдем вместе, - говорит Паша.

Но он зря беспокоится, дома пусто, никого нет. Похоже, даже кухарка не появлялась. Я нахожу все свой паспорт, выгребаю из заначки все деньги, забираю все украшения, если что-то пойдет не так, то их можно будет продать. Переодеваюсь в чистое. И мы уезжаем.

- Анжел, ты точно хочешь уехать со мной? – вдруг спрашивает меня Паша.

- Паш, ты чего, я об этом всю жизнь мечтала, - удивляюсь я.

- Просто, Анжел, я не смогу дать тебе ту жизнь, которой до этого ты жила, - вдруг вываливает он на меня то дерьмо, что варилось в его голове.

- Паш, ты с ума сошёл, да я лучше буду жить под потолком твоей мастерской, чем с этими в их дворце. Ты же даже не представляешь, что такое жить в золотой клетке.

- Анжел, я не представляю, но будет ли тебе легко житься без кухарок, горничных и прочих? Я тебя сейчас на перепутье спрашиваю, пока не поздно.

- *лядь, Паша, поехали уже, а то у меня жопа дымиться, того и глади Роберт прискачет и опять за волосы по полу таскать будет.

- Он тебя бил? – у Пашки глаза кровью наливаются.

- Ну, формально нет, но за волосы дергал. Поэтому! Как ты относишься к тому, что я обрежу волосы и перекрашусь? – Пашка поворачивает голову и смотрит на меня удивленно.