— …И тогда он упал ниже плинтуса!

Мария содрогнулась.

Я тряхнула сумкой, чтобы они услышали красноречивое дребезжание, и Джереми вскочил.

— Ой, Эви, слава богу, я ненавижу тебя, ты богиня. — Он наклонился и обнял меня. — Джейн как раз объясняла, почему так долго не впускала нас в квартиру.

Джейн за его спиной улыбнулась. Я устремилась к Марии, стараясь не показать слез, которые навернулись на глаза при виде друзей. Я хотела бы видеть здесь и Сару, но в эти выходные мы собирались организовывать девичник, делая при этом вид, что она еще его не организовала.

Мне удалось скрыть выражение своего лица от Джереми, но Мария, разумеется, все заметила и задержала меня в объятиях чуть дольше обычного.

— Хорошо, что на этот раз ты почти вовремя! — выпалила она на одном дыхании.

Джереми уже забрал у меня сумку и теперь наливал мне вино.

— Джейн, — проговорила я, с благодарностью принимая у него бокал, — у тебя ведь свидание, да?

Джейн томно поднялась, ее черные волосы заблестели на свету.

— Да. Он в спальне. Увидимся позже. Последние слова адресовались Джереми, который в ответ поднял свой бокал.

— Я все еще гей, Джейн.

— Я все еще тобой увлечена. — Она улыбнулась и выскользнула из комнаты.

Джереми покачал головой.

— Только я так шокирован и одновременно слегка сконфужен?

— Ты по-прежнему каждый день работаешь допоздна? — небрежно поинтересовалась у меня Мария.

Джереми подлил нам вина.

— Ясное дело, я имел в виду, что собираюсь хорошенько напиться, чтобы забыть большую часть того, что она только что живописала, но в глубине души до сих пор надеюсь стать таким же, как Джейн, когда вырасту.

— Только сегодня пришлось задержаться, — ответила я Марии.

— Эви, — укоряющим тоном возразила Мария, которая видела меня насквозь.

Я понимала, что подруга на меня не злится; ей просто больно. Мы так редко виделись, а когда они приехали, я не явилась домой вовремя, чтобы встретить их на пороге. В очередной раз. Я обещала накормить их с дороги, но уже девятый час, а овощи, которые я купила на ужин, валялись в сумке. Я не смогла заставить себя объяснить ей, что возилась с кучей контрактов, чтобы угодить Монти. Она снова будет уговаривать меня уйти из агентства. Мария — искренняя, любящая натура — исходит из лучших побуждений, и мне это хорошо известно.

— Все нормально, честное слово, — убеждала я ее.

Мария была знакома со мной дольше всех моих друзей, и в такие моменты, как сейчас, это проявлялось особенно явственно. Я до сих пор помнила тот день, когда маленькая девочка с густыми темными волосами и огромными серыми глазами помогла мне подняться, когда другие ребята сбили меня с ног на детской площадке. С тех пор она была моей защитницей. В старших классах нас стало трое: едкая язвительность Джереми помогла нам выжить в школе. Когда мы втроем поступили в Шеффилдский университет, к нам присоединилась Сара. Она жила с нами в общежитии и (видимо, потому, что никто кроме нас не мог с ней поладить) прочно влилась в нашу компанию. Мы все были очень близки, но именно Мария, пожалуй, знала меня лучше, чем я сама.

К моему облегчению, подруга не стала настаивать. Она села рядом с Джереми, а я опустилась в свое любимое кресло, надеясь, что на этом допрос закончится. Я поставила бокал с вином на вытертый подлокотник, но там оказалось скользко. Когда я, ни о чем не догадываясь, вытерла мокрое пятно, Джереми изобразил рвотный позыв. Я с подозрением взглянула на него, гадая, в чем дело, и потерла пальцы друг о друга. Друзья сидели со смущенно-виноватыми лицами.

— Что?

Мария поморщилась:

— Ой, солнышко. Ты пропустила начало истории Джейн. Ту самую часть, где действие происходило на этом кресле.

Джереми отхлебнул вина.

— Оно заменило собой ложе любви. Здорово ему досталось.

— Приятно было познакомиться, покойся в мире, многоуважаемое кресло.

Мария и Джереми чокнулись бокалами.

— О господи! — Я вскочила и бросилась к двери на кухню, чтобы вымыть руки. — Джейн! — взревела я по пути.

Музыка в ее комнате стихла.

— Да, пупсик?

Прежде чем ответить, я повторила свою успокаивающую мантру: «Она не повышала арендную плату уже три года. Она не повышала арендную плату уже три года». Образ жизни Джейн обычно не являлся для меня проблемой. Мы заранее установили основные правила, чтобы избежать недоразумений. А именно: моя соседка не занималась сексом в местах общего пользования, а взамен получала право принимать ночных посетителей, о которых я знала только по ее немыслимо грязным историям, а еще по сюрпризам в посудомоечной машине, которую Джейн использовала для стерилизации секс-игрушек. Высокие гигиенические стандарты обнадеживают, хотя это слабое утешение, когда утром первым делом лезешь за чашкой, а вытаскиваешь фаллоимитатор.

— Ты обещала не заниматься сексом в гостиной!

Джейн высунулась из спальни в каком-то фантастическом нижнем белье.

— Конечно, дорогая! Мы только начали в гостиной. — Ну что ж, хоть какое-то облегчение. — А кончили на кухне.

Я содрогнулась и тут же схватила губку, чтобы протереть все до одной поверхности.

За приоткрытой дверью Джейн послышался низкий баритон.

— И еще, — пропела Джейн. — Трев обещает, что купит новую губку.

— Ты в самом деле намерена это делать?

Мария склонилась над своей тарелкой и откусила кусок пиццы навынос. Как только ребята выслушали историю о моей сделке с Эго, по-армейски четкая презентация Сары с инструкциями по устройству девичника была забыта. («Абсолютные табу идеального девичника’!’ НИКАКИХ пенисов (Джереми, это я выхожу замуж): ни пружинных, ни надувных, ни — особенно! — съедобных. Джереми, твой пенис не в счет». Реплика Джереми: «К какой именно категории, по ее мнению, относится мой пенис?»)

Джереми взмахнул бокалом:

— Просто уточни: ты собираешься попытаться влюбиться в течение следующих трех месяцев, воспроизводя сюжеты ромкомов?

— Это ради карьеры, Джем, а не для личной жизни. Мне просто нужно помочь Эго избавиться от творческого кризиса. Надеюсь, что тогда он поменяет свои представления о любви.

Молчание.

— На случай, если есть какие-то сомнения, я знаю, что это полный бред.

— Он такой… придурок! — решительно высказалась Мария. Моя подруга была самым милым, самым добрым, самым снисходительным человеком на свете. Но ненавидела Эго с таким пылом, до которого даже мне было далеко. — Эви, ты абсолютно уверена, что хочешь пройти через это? Не позволяй Эго втягивать тебя в то, к чему ты не готова! От парня он бы никогда такого не потребовал.

— Да, думай в первую очередь о себе. Береги себя, — с готовностью подхватил Джереми.

— Я понимаю, как это звучит, но, если не считать пункта об обязательной влюбленности, эта сделка — всецело моя идея. Дело не только в спасении агентства. Монти пообещал повысить меня до агента, если Эго напишет сценарий.

— В самом деле? — недоверчиво спросила Мария.

Я кивнула, понимая, откуда взялось сомнение в ее голосе.

— Раньше он ни разу даже не намекал на это.

Нетрудно понять, почему мои друзья недоумевали, что я по-прежнему работаю на Монти, однако вакансии агентов открывались нечасто, и хотя я исправно ходила на собеседования, дальше первого тура не проходила. Я должна была доказать Монти (а если честно, то и самой себе), что достойна продвижения по службе. Рики всегда это понимал. И мне хотелось, чтобы остальные тоже поняли.

Джереми и Мария переглянулись. У меня вдруг возникло ощущение, что они долго обсуждали меня по дороге сюда.

— Что? — спросила я, чувствуя себя загнанной в ловушку.

Первой заговорила Мария:

— Мы заметили, что с тех пор, как вы с Бякой расстались, ты стала относиться к работе с еще большим рвением.

Со дня нашего расставания ребята переименовали Рики в Бяку. Я любила их за это, даже если не могла заставить себя так его называть.

— Мы хотим убедиться, что у тебя останется время на себя. Может, даже на настоящие свидания.