Этого моя перегруженная психика уже не в состоянии была выдержать, и грохнулась в обморок прямо там, где стояла.

Приходить в себя было непросто. Я барахталась в какой-то вате, не понимая, где вообще нахожусь. Знала только, что мне очень нужно поскорее проснуться и убедиться, что с Сашкой всё в порядке… Он ведь не мог в самом деле… Он бы никогда так не сглупил! Он сильный, Сашка бы обязательно справился!

Поняла, что плачу. Слёзы ручьями побежали из глаз, а у меня даже не было сил, чтобы их вытереть. Но не время сейчас реветь, нужно поскорее приходить в себя и встать с этой чёртовой кушетки.

Не вышло.

Анализатор вновь держал меня на привязи, и никак не желал отсоединяться от панели в стене. Пришлось опять вырвать его из вены и украсить пол привычным для меня способом.

Я находилась в просторном светлом помещении, чем-то похожем на операционную, только без здоровенной лампы над головой. И мне были ясно слышны громкие переговоры, плавно переходящие в ругать.

Шатаясь, словно алкоголик со стажем, еле добралась до двери, но стоило лишь её открыть, как тут же передо мной возник Радж и, посмотрев куда-то за мою спину, сдавленно спросил:

— Света, ты опять?

Не понимая, что случилось, я тоже оглянулась назад, чтобы увидеть вырванный анализатор и стекающие по нему капельки крови на кристально-чистый пол. Но сейчас мне было совсем не до порядка в помещении.

— Радж, что с Сашей? — просипела я, вглядываясь в мужа и пытаясь прочитать ответ на его лице.

— С ним всё в порядке, но, думаю, что анабиозу его лучше не подвергать. Слишком бурная была реакция на малейшую дозу стабилизатора.

— Ой, да что со мной станет, — послышался Сашкин голос. — МамСвет, успокой её уже, а?

Я увидела зарёванную Аню, сидевшую на кушетке в ногах у брата. И в этот момент меня всё же накрыло осознание того, что Сашка жив!

Но что, если бы его не смогли бы спасти…

— Блин, только не это! — простонал он. — Радж, уведи их отсюда, пожалуйста, они сейчас слезами здесь всё зальют.

Я даже не пыталась как-то скрыть своё состояние. Подошла к детям, внимательно посмотрела на Сашку и плюхнулась рядом с Аней, спрятав лицо в руках.

Лавиной накрыли воспоминания, когда я в очередной раз думала, что никогда больше не увижу этого несносного, но самого дорогого мальчика. Он и из дома пропадал, отключив телефон; и в море на три дня уходил вместе с соседом; и на спор ел какую-то сырую рыбу, а потом неделю валялся в реанимации, а о том, как он потерялся в ущелье, я вообще не хочу вспоминать.

Порой мне казалось, что до пенсии я не доживу — помру молодой. От разрыва сердца.

— Раджел Кавари, — раздался высокий рассерженный вопль Тако Ира, — неужели, вы и сейчас считаете, что поступили обдуманно и верно?

— Разумеется, — спокойно ответил Радж, присаживаясь передо мной на корточки.

Наверное, не стоило сейчас смотреть на эту сердитую женщину, которая с выражением явной неприязни разглядывала нашу компанию. Потому что слёзы из глаз литься перестали, а прояснение ситуации ни капельки не радовало, наоборот, поражало своим безумием и дикостью.

— Вы видели показатели землянина, видели, что вероятность неблагоприятного исхода составляла всего четыре процента, знали, что анализатор постепенно вводит ему ПРОБНЫЕ дозы стабилизирующих веществ и всё равно пошли на поводу у своего страха! Это немыслимо! Вы же многие годы проработали хирургом и как никто должны были понимать…

— Вы забываетесь, Тако Ира, — неожиданно взревел Радж, поднимаясь на ноги, — вы не учли, что перед вами представитель другой расы, причём не достигший зрелости! Вы видели, что вероятность его гибели росла с каждой секундой, но всё равно предпочитали дождаться критических пятнадцать процентов, чтобы вводить сыворотку Фаро. То, что последствия могут быть необратимыми вы, разумеется, знали. Я не могу не отметить, что хоть мои действия отчасти были вызваны привязанностью к сыну моей таны, но ваш научный интерес и безразличие к вверенному вам пациенту заставляют задуматься о вашей квалификации и соответствию занимаемой должности.

— Не в вашей компетенции, Раджел, указывать мне моё место, — надменно фыркнула Тако Ира.

— Моё имя Раджел Али Кавари. Прошу запомнить на будущее.

Мы в растерянности переводили взгляд с Раджа на Тако Ира и обратно. Получается, что Тако Ира просто наблюдала интересную реакцию землянина на вводимые препараты! Это вообще, что за дичь? Как можно быть настолько хладнокровной, чтобы видеть мучения подростка и всё равно бездействовать, полагаясь исключительно на анализатор!

Поняла, что меня начинает буквально трясти от злости, страха и непонимания. Мне хотелось схватить эту женщину за волосы и вытрясти всё это бездушие, которым она была наполнена до краёв, но Сашка быстро смекнул и крикнул:

— Радж, боюсь, что нам пора, — посмотрел на меня и ещё громче завопил, — очень-очень пора, а то как бы не назрел международный, то есть, межпланетный, скандал с участием озверевшей учительницы, наносящей телесный вред неквалифицированному медику, посмевшему обидеть её ребёнка.

До отрыва от орбиты осталось семь дней.

Медики постепенно начали погружать в анабиоз самых нетерпеливых, и как только эта новость разошлась по судну, к нам заглянул Перк, чтобы попрощаться перед погружением в сон.

Было заметно, что парень немного нервничает, но он не захотел даже слушать о том, как это может быть опасно:

— Светлана Андреевна, я проспал весь полёт на Землю и намерен так же проспать всю дорогу домой. Болтаться в этой жестянке с потолками, грозящими вот-вот меня расплющить, совсем не хочется. К тому же я собрал столько уникальной информации о вашей планете, что мне уже начало сниться, как я доберусь до нашего Центра и, наконец, смогу спокойно с ней поработать.

— А здесь что мешает?

— Здесь… здесь я не могу этого сделать, — уклончиво ответил Перк, глядя на вошедшую в комнату Аню; было видно, что она обрадовалась его приходу, но подойти ближе не решилась, более того, отчего-то нахмурилась и вышла из комнаты. Перк же продолжил свои пояснения не сводя взгляда с того места, где совсем недавно стояла девочка. — Лаборатории и исследовательские корпуса крейсера предназначены для сбора и сохранения информации, а не для тщательного анализа. Так что лучше я просплю всю дорогу.

— Да, так будет лучше, — кивнул Радж, от которого, несомненно, не укрылось поведение племянника, — ещё я бы хотел поговорить о том, где ты обоснуешься после приземления.

— Я не планировал переезд, Радж, — вскинулся Перк.

— Хорошо, но послушай, пожалуйста. Мне бы не хотелось вмешиваться в твою частную жизнь, но вынужден напомнить, что ждать взросления девочки тебе придётся долго и не факт, что она ответит взаимной привязанностью.

— Что ты предлагаешь?

— Обосноваться на время на Доизиве. Ваша научная база развивалась стремительными темпами ещё до нашего вылета из созвездия, к тому же планета крайне занимательна и толком не исследована, и ты смог бы найти там занятие, исходя из собственных интересов.

— Исходя из моих интересов, я бы переехал вместе с вами в Отанари, но, боюсь, на данный момент это, и правда, не самое лучшее решение. Не волнуйся, Радж, я не стану досаждать вам, — Перк поднялся на ноги и стремительно покинул квартиру, оставляя за собой лишь тишину.

Мне было не по себе от безысходности и отчаяния, отразившихся на его лице после слов Раджа, но я видела, что это решение и мужу далось крайне нелегко.

— Зачем ты так с ним? — в комнату вновь вошла Анечка и требовательно посмотрела на Раджа. — Почему ты его отдаляешь от нас? Он ведь не сделал ничего плохого!

Я сидела на стуле прибитой куклой. После всех разговоров о не совсем нормальной привязанности Перка я совсем не учла тот факт, что эта привязанность может быть обоюдной. Да, Ане нет ещё одиннадцати, и она видит в младшем Кавари просто хорошего друга, но было заметно, что и для неё предстоящая разлука будет непростым испытанием. В те редкие моменты, когда Перк заглядывал к нам, она словно маленький цветочек распускалась и не отходила от него ни на шаг.