Поднимаясь по ступеням наверх, я всё думала, что скажу Марине. Ведь хороших новостей я ей не припасла. И детей забираю навсегда, и хахаль её предателем оказался. Вся надежда была исключительно на то, что дети ей не нужны, а Ромео… ну найдёт себе другого. Ещё кудрявее.
Оказавшись перед заветной дверью, долго не могла решиться позвонить в звонок, или на крайний случай постучать. Радж меня не торопил, хотя до выхода строго обозначил тот факт, что лишнего времени у нас нет. Тем более если я захочу что-то ещё забрать из своей квартиры. Так что тянуть смысла не было никакого, и я нажала на кнопку, удивляясь тому, какое оглушительно громкое дребезжание разнеслось по квартире.
Сначала до нас не доносилось ни звука, но спустя минуту ожидания я смогла различить неторопливое шарканье в нашу сторону. Дверь в квартиру Ефросиньи Александровны была словно из картона, так что, я думаю, что Радж, даже стоя на лестнице, сможет расслышать наш разговор слово в слово.
— Света? — Марина от удивления даже дымом подавилась. А я уже и забыла об этой милой особенности новоявленной соседки. — Ты спятила? Зачем ты сюда явилась?
— Мне срочно нужно с тобой поговорить, и времени у меня на это нет, — тихо сказала я, пытаясь протиснуться мимо потрясённой женщины. Труда это никакого не составило — Марина была настолько худа, что по ней без труда можно было изучать скелет человека.
— Если Рома тебя здесь увидит, то точно застрелит.
— Смотри, как бы он тебя ненароком не застрелил, — пробубнила я, поворачиваясь лицом к бывшей подруге. — Я подслушала сегодня его разговор с Морозовым. И сейчас тебе нужно быстро собраться и покинуть остров. Деньги я тебе могу дать. Они, правда, на карточке, но тебе надолго хватит, если с умом тратить.
— Нафиг мне твои деньги? — хмыкнула Марина. — У меня своих полно, только об этом ни Морозов, ни Роман не знают. Я все дедовы картины ещё в прошлом году продала. А эти придурки рассчитывали, что найдут здесь ещё хоть что-нибудь. Идиоты.
— Тогда почему они хотят тебя убить? — спросила я, — в любом случае, уезжай, Марина, пока ещё не поздно.
— Я подумаю. Ты скажи мне лучше, где дети?
— Они в безопасности, не переживай. Но понимаешь… ты их больше никогда не увидишь, — на одном дыхании выпалила я. — Надеюсь, что они поймут меня и не станут упрекать…
— Упрекать в чём? В том, что ты дала им жизнь в заботе и любви? В том, что сопли вытирала по первому требованию? Если так, то поздравляю, ты вырастила полных дебилов, Света.
— Вообще-то, это твои дети! Могла бы прийти хотя бы с Сашкой поздороваться.
— Да я их в принципе видеть не хочу, ни одного, ни другого. В них нет ничего моего, они полностью пошли внешностью в папашу своего. Мне просто невыносимо смотреть на них.
— А кто их отец? — я не могла не спросить. Стоя в полутёмном коридоре, освещаемом лишь светом, льющимся из кухни, я с любопытством ждала ответа на поставленный вопрос. Никто не знал, кто отец детей. А тот, кто знал, тот помалкивал, ведь Сашку Марина родила, когда ей ещё и семнадцати не исполнилось.
— Морозов.
— Что??? — я просто не поверила своим ушам.
— Неужели ты не замечала? Они же его копия, он сам мне сто раз хвастался, даже фотографии с ними высылал, мол, погляди, каких ты мне детей родила. Ненавижу его! Всем сердцем ненавижу.
— Я… Мне очень жаль, что твоя жизнь сложилась таким образом. Но сейчас ты ведь можешь всё изменить, начать жизнь заново. Без этого проклятого острова, без Морозова, без дури…
— Ишь как разогналась, — громко расхохоталась Марина. — А что, если мне нравится такая жизнь, и меня всё в ней устраивает?
— Тогда твоя жизнь окончится в течение ближайших суток, — закричала я, вмиг забыв обо всей конспирации. — Неужели не ясно?
— Это не твои проблемы, убирайся, пока цела, — было мне ответом. Не сказав больше ни слова, Марина развернулась и ушла вглубь квартиры, оставив меня стоять в полной растерянности.
Пару секунд постояла не в силах решиться озвучить единственную просьбу:
— Марина, послушай, пожалуйста, у меня к тебе будет последняя просьба. Ты вольна жить так, как сама захочешь, но я прошу тебя передать этот кошелёк Воронцову. Если у тебя денег полно, то ему их крайне не хватает.
Марина медленно повернула голову в мою сторону:
— Кому передать?
— Сергею. Мне казалось, что вы встречались раньше.
— Нет, ты что-то путаешь, Света: Сергей погиб семнадцать лет назад.
— Воронцов вместе с дочкой живёт в своей старой квартире вот уже несколько месяцев. А мать его к сестре переехала.
На Марину было страшно смотреть. Огромные глаза с расширенными зрачками смотрели на меня в упор с недоверием и злостью. Казалось, что ещё немного, и старая приятельница либо бросится на меня с кулаками, либо просто замертво рухнет на пол.
Не сказав ни слова, Марина подошла к окну и отдёрнула в сторону занавеску. Ночью в полузаброшенном доме два окна, в которых горел свет, были отчетливо видны, так же как и жильцы квартиры, беседующие в небольшой комнате.
Глава 17.4
Ну и что мне делать? Марина, увидев живого Сергея, не могла пошевелиться или хотя бы дать понять, исполнит она мою просьбу или нет. Она молча стояла, широко распахнув безумные глаза, и не отрываясь смотрела на Воронцова.
Не придумав ничего более умного, пошла обратно в коридор и положила свой кошелёк рядом со стареньким телефонным аппаратом, мне-то ведь он больше точно не пригодится. Осталось где-нибудь написать пин-код от карточки, и я свободна. Но пока я пыталась разыскать где-нибудь ручку поблизости, почувствовала мелкую вибрацию своего браслета — условный знак того, что мне пора срочно выбираться из квартиры. Бросив свои тщетные поиски, пулей выскочила за дверь, где Радж тут же схватил меня за руку, и мы бегом бросились вниз по лестнице.
— Надо будет смской пин-код прислать, — пропыхтела я, торопливо переставляя ноги вслед за Раджем.
Неясная возня в подъезде мягко намекала, что наша компания вот-вот пополнится, и нам не помешало бы активнее пробираться к станции.
Влетев в квартиру, я попыталась закрыть за собой дверь, но выяснилось, что это сделать невозможно — повреждены оказались оба замка и даже старенькая щеколда. Понятно, что ни о каком кофе не могло быть и речи, самим бы выбраться отсюда без приключений.
Но кое-что мне всё же нужно было с собой прихватить.
Пробегая по коридору, решилась на отчаянный прыжок в сторону, пока Радж замешкался на повороте и на секунду отпустил мою руку, давая единственный шанс осуществить задуманное. В Анюткиной прикроватной тумбочке находилась наша секретная драгоценность — папка с эскизами и набросками одного талантливейшего художника, который приходился прадедом моим детям.
Мне всего-то и нужно было, подбежать к тумбочке, открыть верхний ящик и достать оттуда папку и всё!
Но эта самонадеянность мне дорогого стоила. Лишь только я оказалась в комнате детей, как входная дверь с грохотом ударилась о стену, и следом я услышала голос Морозова, показавшийся невероятно слащавым, даже как будто заискивающим:
— Светланка, добрый вечер, — ворковал сосед, — ты куда спряталась? Не бойся, мы с миром пришли. Выходи, пообщаемся.
Отчего эти загадочные «мы» стоят в узком коридоре и не двигаются, я не знала, но отчетливо видела Раджа, который медленно распахнул кухонное окно и показал жестами, что я должна мигом проскочить коридор, кухню и выпрыгнуть в окно.
Блииин, страшно-то как, надеюсь, Перк меня поймает. Конечно, даже в случае, если его не окажется на крыше, я всё равно бы не разбилась, но мягким такое приземление уж точно не назовёшь.
Действовать нужно было быстро, поэтому я по возможности собрала в кучку остатки своей храбрости и стрелой побежала к Раджу, отчего-то опасаясь, что сейчас по мне опять начнут стрелять.
И они начали!
Беспорядочная стрельба вспорола тихий ночной воздух. На мгновение я почувствовал себя героем крутого боевика, который красиво уходит от погони. Злоумышленники стреляют изо всех орудий, а мы с Раджем лихо спрыгиваем на крышу станции.
