Лопатками чувствую возбуждение Иллая, а в глазах Медей разлилась целая тьма из похоти.

Эльф целует тыльную сторону моей ладони и, отодвинув руку в сторону, дует клитор. По телу пробегают очередные мурашки, обостряя все мои чувства до предела. И после краткой игры, муж губами приглядывается к моему пульсирующему комку из нервов, вбирает его в рот и начинает посасывать.

Перед глазами всё плывёт, а я от такого ошеломительного наслаждения не знаю, куда себя деть.

Цепляюсь за плечи Иллая, пытаясь уловить его взгляд и стону, подмахивая бёдрами. Русал щедро одаривает меня комплиментами, суть которых я не особо улавливаю.

Эльф подкладывает свои ладони под ягодицы, помогая задавать мне нужный темп. А его язык ударяет по клитору, доставляя головокружительное удовольствие.

Тело напрягается, как натянутая тетива, и в тот момент, когда губы мужа вновь облизывают мой клитор, – я содрогаюсь, достигнув пика.

Медей не спешит отрываться от моей сверхчувствительной точки, растягивая послевкусие, а я продолжаю дрожать на руках самых лучших мужчин.

Под кожей разлилось слабое золотистое свечение, от которого по телу пробежалось еле ощутимое чувство эйфории. Я удивлённо приподнял брови, смотря как витиеватые узоры гаснут, и издал саркастичный смешок.

Надо же, а невестушка не теряет времени – уже успела уложить в койку Иллая! Подумать только, какой гениальный план она вынашивала всё это время. Сперва извела нас, истощив запас магии, которым нас наделили Младшие Жрицы. А затем явилась как ни в чём не бывало с предложением восстановить наш брак.

Поразительно, насколько она бесподобная… Бесподобная стерва, свалившаяся на мою голову и лишившая возможности на спокойную жизнь.

Я вообще не задумывался о женитьбе. Думал, что до конца своих дней проживу в охотничьем доме, обладая титулом главного охотника Верховной Жрицы. Но первородная богиня решила иначе.

Что ж, я оценил её неподражаемую иронию. Только она способна на такое. Сперва я потерял свою семью в пожаре – тогда я чуть сам не сгорел от горя. Оно страшной болезнью отравило мою Душу. А после, когда раны исцелились в тишине моего одиночества, – Мейлит и это забрала. Разрушила мою уютную гавань, подсунув полоумную жену и её извечные истерики.

Похоже, первородной богине нравится испытывать мою Душу. Тошно представлять какое же она получает наслаждение, когда окунает меня в очередное дерьмо.

Поначалу я как-то мирился с тем, что в жёны мне досталась истеричка. Но спустя время во мне начала закипать злость, которую я порой не контролировал. Переломным моментом стало то, что я потерял связь со своим внутренним зверем. Такое случается, когда между супругами отсутствует магический обмен. Сперва истончается собственный магический резерв, затем теряется связь со своей внутренней природой и, наконец, наступает конечная стадия – медленная мучительная смерть. Нетрудно догадаться, в каком положении сейчас нахожусь я.

Но я не хотел мириться с таким положением вещей. В моё непринятие входило всё, что могло как-то задеть или растормошить Зои. Признаю, где-то я откровенно перегибал палку и поступал по-детски. Сожалею ли я об этом? Нет. Я выплёскивал своё негодование. И к тому же, это было довольно весело. Я жалею только о том, что подчинился приказу Верховной Жрицы и пришёл на симпозиум, устроенный в честь первородной богини.

Там-то обстоятельства связали меня по рукам и ногам. Меня, Хаос подери, оборотня. Раньше я мог порвать любого, кто посягал на мою свободу и достоинство. Даже приходилось Верховную Жрицу пару раз ставить на четвереньки и как следует напоминать, что у всего есть свои границы дозволения. В тот момент мне было глубоко плевать, что под её подчинением ходят все земли Лето. А ещё то, что она по щелчку пальцев могла размозжить мою голову. Но у нас всегда была особая связь, несмотря на то что мы не любили друг друга.

– А ты у нас всё занимаешься… – пьяным голосом проговорил Лаос, неуклюже опираясь на колонну. – И как оно? – икнул он. – Стал самым выдающимся лучником Лето?

Я натянул тетиву и, повернувшись к вампиру, резко отпустил её. Стрела со свистом пролетела мимо уха клыкастого пьяницы и воткнулась в стойку для оружия, стоящую прямо за его спиной.

– Упс, – сконфузился он, опустив уголки губ в насмешливой гримасе. – Мимо, – вампирёныш вновь пошатнулся и, отпив вино из бутылки, продолжил: – Если бы я был судьёй – ни за что бы не вручил тебе Золотой Лук*. Отвратительная меткость…

– Если бы я захотел в тебя попасть, мой дорогой друг, – с сарказмом выразил свои мысли, – в твоём лбу красовался бы дополнительный глаз.

Вампир издал ехидный смешок. Икнул. И, в очередной раз пошатнувшись, потерял равновесие и упал лицом в грязь.

Ненавижу этого досаждающего гадёныша. Надоели его пьяные выходки. Но хуже того – таскать эту тощую задницу на своих плечах, когда тот, перепив, отрубается в самый неподходящий момент. Например, как сейчас.

Я закатил глаза и в сокрушительном жесте поднял руки к небу.

К Хаосу! Пусть Лаос самостоятельно разбирается со своей никчёмной жизнью. А она у него действительно была такой. В пьяницы скатываются не от лучшей жизни. К тому же довелось однажды услышать, что родная мать вампирёныша продала его в рабство за клочок земли.

Пожалуй, вампиры отличались своей «особой» семейной связью… Но мне до этого нет дела.

Я перевернул Лаоса на спину, чтобы он не задохнулся и отправился на пробежку.

Интенсивные физические нагрузки вытесняли все мысли, связанные с Зои.

По крайней мере, я так думал. И, может быть, слега надеялся, что, зарывшись в дела и тренировки, я перестану о ней думать.

Однако… последующие три дня я провёл в сущем кошмаре.

_______

*Золотой Лук – награда, которую вручают на Осенних играх за отличную стрельбу.

Я подставил лицо холодным струям воды и, крепко зажмурив глаза, стиснул зубы. Кажется, что образ Зои преследует меня везде: в личных комнатах, в душе и, Хаос раздери, даже в туалете. Куда бы ни шёл – везде вижу её тёмно-зелёные глаза, спутанные каштановые волосы и припухлые губы. А когда вспоминаю её тяжёлую грудь с крупными розовыми сосками, тонкий изгиб талии и то, как она целовалась при нас с Иллаем, – член моментально твердеет.

Ощущение, будто я горю изнутри, как при лихорадке. Чувствую себя паршиво. Но хуже того – осознавать, что я безумно хочу свою ненавистную жёнушку.

Конечно, я за то, чтобы восстановить этот летящий в бездну брак. Тем более, я не стремлюсь отправиться в Пустошь в качестве мясного корма. Но я думал, что всё будет протекать медленно, и я постепенно отойду от неприязни к своей жене. Ко всему прочему, мне требовалось свыкнуться с новыми повадками Зои. И её таким манящим, еле уловимым запахом.

Надо же. Я сильно удивился тому, что она теперь не воняет, а пахнет. Смородина, малина и мята – запахи дома, свободы и всех моих самых дорогих воспоминаний, связанных с семьёй. Но это сочетание не бередило рану, а напоминало то, как я был счастлив. Даже хочется допустить приторную мысль в духе: «А стану ли я таким же счастливым в этой семье?».

Я прислонился лбом к холодному, мокрому кафелю, и до крови прикусил указательный палец. Но и это не помогло прийти в себя. Член набух и болезненно пульсирует. А моё здравомыслие висит на волоске от опрометчивого поступка – ворваться в комнату жены и оттрахать её так, чтобы она неделю не смогла нормально сидеть.

Но я держусь. До поры до времени. Кто знает, что может случиться завтра. И мне порядком надоело, что Иллай уже который день получает всё, а я со своими мальчишескими обидами нахожусь в стороне.

К тому же я несколько раз пытался достичь разрядки. Но у меня ничего не получалось. Даже сейчас, когда я в очередной раз провожу ладонью по напряжённой плоти, возникает ощущение, что кончу совсем нескоро. И вряд ли мне хватит только этих простых действий рукой.