Пчёлы, почуяв неладное, начинают неистово жалить меня в руку. А, когда я отрываю истекающую мёдом соту, – они вовсе звереют и обсыпают моё лицо болючими укусами.

Я кричу, пытаясь отмахнуться от насекомых. Надеюсь, у Зои нет аллергии на пчелиный яд.

Теряю равновесие и срываюсь вниз. В воздухе пытаюсь ухватиться за ветки, но вместо этого ещё сильнее раздираю руки в кровь.

Хорошо, что лететь невысоко. Но вот приземляться больно, отчего вышибает весь воздух из лёгких. Кажется, я повредила ребро.

Но у меня нет времени на диагностику и попытку прийти в себя, поэтому я быстро встаю на ноги и, прихрамывая, бегу прочь от этого дерева.

Сегодня мне несказанно везёт. Несмотря на то, что мы попали в ситуацию «полный аут», – я наткнулась на улей и смогла добыть мёд.

Однажды, когда мы с дедушкой ходили за ягодами, он рассказал мне, что мёд обладает лечебными свойствами. И слава святой землянике, что я это вспомнила, хотя с того момента прошло лет так пятнадцать.

Последующий час прошёл как в тумане. Я обмазала все раны и на себе, и на Долосе. Оборотень так и не приходил в себя и, к моему ужасу, его начало лихорадить.

Спустя какое-то время, пчелиные укусы дали о себе знать – у меня опухли не только руки, но и лицо. При чём до такой степени, что тело покрылось испариной, а глаза начали заплывать. Поэтому нарвав веток и выдернув ближайшие папорники, я подложила парочку под голову оборотня, а из остальных сделала для себя импровизированное сидение у камня.

Пока рвала ветки – проверила нет ли поблизости какой-нибудь речушки. Но всё тщетно. А оставить Долоса и уйти проверять окрестности – я не могу. Вдруг с ним что-нибудь случится или, того хуже, придёт хищник и слопает моего мужа.

Я сдержала всхлип и дотронулась до лица Долоса. Нежно погладила его по щеке и скуле, на которой проступила колючая щетина.

– Прости меня, – не знаю за что я извиняюсь: за ту сцену, которую мы устроили или за всё, включая проступки Зои. Но в этот момент у меня будто гора с плеч свалилась. А вместо ожидаемого облечения пришла боль, которую я всё это время игнорировала.

Теперь я в полной мере ощущаю каждую царапину и ушиб, а особенно то, как моя кожа адово чешется от укусов. Ощущение, будто я сижу в крапиве. И попытки как можно теснее прижаться к холодному камню – мало чем помогают.

Я вглядываюсь в лицо Долоса, пытаясь отвлечь себя мыслями. Но и это не уменьшает мою боль.

Попала в другой мир, называется. Устроила себе приключение в Лето. Браво, Зоя. Умница. Так бойко хваталась за любой шанс выжить в своём мире, а сейчас могу умереть в чужом. И всё из-за чего? Из-за какой-то нелепой перепалки.

– Зои? – подал слабый голос Долос, и я тут же расплакалась от облегчения и переполнивших меня чувств. – Ну, ну, чего плачешь. Вон даже бородавки выскочили.

– Пытаешься шутить?! – рассмеялась я, ткнув его в плечо. Правда, попала прямо в рану, отчего оборотень зашипел, стиснув зубы. – Прости, прости…

Муж поймал мою руку и, приложив к сердцу, мягко произнёс:

– Спасибо, что спасла.

Я разрыдалась ещё больше и вообще перестала видеть что-либо перед собой. Стало совсем неважным, что было до. Всё остальное как будто потеряло смысл.

– Это тебе спасибо, что спас меня от этого треклятого камня…

Я наклонилась к Долосу, намереваясь поцеловать его в лоб, но вместо этого нашла его губы.

Поцелуй вышел мимолётным, но именно он принёс мне спокойствие и расслабленность, хотя тело продолжало ныть и зудеть. Теперь всё будет хорошо. Я точно знаю.

– Зои! – вдалеке послышался чей-то крик. Я не сразу смогла разобрать, кому он принадлежит, но оборотень нашёлся с ответом. Оказывается, это кричит Лаос.

Последнее, на что меня хватило – удивление. А затем я провалилась в крепкий и мрачный сон.

С трудом разлепив веки, я сел на пыльные ступени и потёр ноющие от боли виски. Такое ощущение, будто мне кувалдой череп размозжили. А судя по тому, что я не могу вспомнить, как очутился на заднем дворе виллы и уснул в грязи, – стёрли парочку фрагментов из памяти.

Встал, пошатываясь, – ещё не до конца протрезвел. Во рту так гадко, словно все эти три дня я пил не вино, а ел козий помёт. Похоже, мне стоит наведаться в винодельню и устроить там взбучку, а заодно и выпороть всех, чтобы иной раз не расслаблялись.

Еле как разделся и доковылял до душа. Пожалуй, не стоит мне так больше напиваться – перед глазами всё расплывается, а желудок, кажется, сейчас вывернет наружу.

Давно я так не перебарщивал с вином. И от этого невыносимо тошно, потому что навеивает воспоминаниями, которые я напрочь хочу забыть.

Прохладная вода остужает кожу и сбивает весь пот, который не смывал неделю. Признаться, дело вовсе не в дегустации терпких напитков, а в том, что мне попросту было лень. Я уже скатился до такого состояния, из которого выбираются лишь единицы. Для меня сама жизнь уже потеряла смысл. Может быть, именно поэтому я, не раздумывая, предложил Зои развод.

Наконец, приняв ванные процедуры, я обрёл более-менее свежий вид. Не сказать, что я доволен тем, что вижу в зеркале. Тощее тело с выступающими рёбрами, впалые щёки, потемневшие круги под глазами и потрескавшиеся губы – больше напоминают мертвеца, а не вампира с безудержной тягой к жизни, как раньше.

«Раньше…» – я усмехнулся своим мыслям и прикоснулся к старому шраму, клеймом выжженное между моих лопаток.

Верховная Жрица как-то сказала, что метку проститута уже не убрать ни одной магией. И даже несмотря на то, что я отношусь к древнему, обнищалому роду вампиров, – тело навсегда запомнит рабские оковы и принадлежность к Храму Любви*.

– Принеси мне снадобье от похмелья, – махнул слуге, отдав распоряжение.

Голова всё ещё раскалывалась, а непрошенные картины из прошлого продолжают съедать мозг. Это продолжается до тех пор, пока я не сажусь на единорога и не скачу вслед за своей… Даже не знаю, как их назвать. Семьёй? Слишком громкое название для тех, кто живёт по своим комнатам.

Конечно, Зои изменила свои порядки. Теперь мы стали чаще видеться. А главное – стали острее чувствовать друг друга. Особенно последние три дня. И мне ничего не оставалось, кроме как залить эти ощущения доброй порцией вина. Потому что, того притяжения, которое я испытывал к наречённой невесте и, признаться, чувствую его сейчас, – не должно быть.

Когда я впервые увидел Зои, у меня и в мыслях не возникло рассматривать её в качестве невесты. Она не вызывала во мне эмоции. Никакие. Потому что сама была никакой. А тут резко пришла со своим предложением и порушила все мои надежды, а вместе с ними и мой покой.

Знаю, что эта тяга обладать своей женой навязана магией. И это меня коробит больше всего, поскольку всю свою осознанную жизнь я был рабом. И сейчас, будучи в браке, я всё так же остаюсь рабом, только уже своих желаний.

Я родился в семье некогда зажиточных фермеров. Ещё до моего появления на свет, моя семья начала нищать. Удивительно… А история-то повторяется. Но тогда причиной обнищания была не моя мать, а мой отец, который практически всё наше состояние проиграл в азартных играх. У моей матери был и второй муж. Но, мягко скажу, он был тем ещё тюфяком, неспособным решить даже мелкие проблемы, вроде тех, что нужно было починить сломанный стул. И, к слову, умер он так же нелепо, как жил – пьяным утонул в дождевой луже.

Вскоре умер и мой отец. Только смерть его была намного жёстче: один делец, совместно со своими прихвостнями, четвертовал его за неуплату долгов. Но этот червяк не насытился самосудом – он пришёл к нам в дом и потребовал оплату. Именно тогда мать, ведомая своим страхом, продала меня в рабство. Она не стала продавать фамильные украшения, мебель, коллекционные картины или летний домик – эта женщина продала собственного ребёнка.

Нужно отдать должное её деловой хватке – она выручила за меня нехилую сумму. Ей хватило не только рассчитаться по долгам, но и заново отстроить виллу. Благодаря матери, я попал в сам Храм, где со мной обращались, как с хрустальным. Не буду лукавить, взбучку я тоже получал. Особенно тогда, когда напивался и уползал спать куда-нибудь в свинарню, подальше от обвисших сисек и масленых взглядов.